Роберт Гэлбрейт - Зов кукушки
— Если на минуту представить, что Сиара Портер не исказила признание вашей сестры…
— Да Лула ни за что не отписала бы все мне одному. Ни за что!
— Почему же?
— Это автоматически означало бы, что она лишила наследства нашу мать и тем самым причинила ей глубокие страдания, — убежденно сказал Бристоу. — Дело не в деньгах: отец прекрасно обеспечил маму, дело в том, что лишение наследства — это весьма красноречивый жест. Завещание способно нанести любую рану. Таких случаев я видел бесчисленное множество.
— А у вашей мамы оформлено завещание? — спросил Страйк.
Бристоу насторожился:
— Ну… да, думаю, что оформлено.
— Позвольте спросить: кто наследники?
— Я не видел означенного документа, — чопорно ответил Бристоу. — Но разве это имеет…
— Все имеет значение, Джон. Десять миллионов — чертовски большой куш.
Бристоу, видимо, пытался разобраться, что это: бесчувственность или оскорбление. В конце концов он выговорил:
— Поскольку других родственников у нас нет, рискну предположить, что главными наследниками по завещанию будем мы с Тони. Возможно, еще пара каких-нибудь благотворительных фондов: мама всегда щедро жертвовала на благотворительность. Впрочем, вы, надеюсь, понимаете, — тонкая шея Бристоу пошла красными пятнами, — что я не спешу ознакомиться с последней волей матери, учитывая, какие события должны этому предшествовать.
— Понимаю, — сказал Страйк.
Фирма, где работал Бристоу, занимала строгое восьмиэтажное здание с темной аркой. Остановившись у входа, Бристоу повернулся лицом к Страйку.
— Вы по-прежнему считаете, что я заблуждаюсь? — спросил он, не дожидаясь, пока мимо пройдут две женщины в темных костюмах.
— Нет, — честно ответил Страйк. — Теперь я так не считаю.
Невыразительное лицо Бристоу слегка просветлело.
— Ждите моего звонка по поводу Сомэ и Марлен Хигсон. Да, чуть не забыл. Ноутбук Лулы. Я его для вас зарядил, только он запаролен. Полицейские восстановили пароль и сообщили моей матери, но она забыла, а я никогда не знал. Может, он указан в деле? — с надеждой предположил он.
— Не припоминаю, — сказал Страйк, — но это не проблема. Где хранился ноутбук после смерти Лулы?
— Сначала в полиции, среди вещественных доказательств, потом у мамы. Почти все вещи Лулы сейчас у мамы. Она еще не готова решать, что с ними делать.
Бристоу передал Страйку зачехленный ноутбук и распрощался, а потом, едва заметно расправив плечи, стал подниматься по ступеням и вскоре исчез за дверями семейной фирмы.
7
Страйк приближался к улице Кенсингтон-Гор; с каждым шагом натертая протезом культя болела все сильнее. Неяркое солнце тронуло показавшийся впереди Гайд-парк; тяжелое пальто не слишком подходило для такой погоды. Страйка мертвой хваткой держало непонятное подозрение, и он невольно задавался вопросом: может, это просто тень на дне мутного пруда, обман света, иллюзорная рябь на водной глади? Что это за темные пузырьки: то ли след от какого-то склизкого хвоста, то ли просто дыхание водорослей? Не таится ли в грязной воде обманка, почему-то не угодившая в сети?
В Гайд-парк он вошел через ржаво-красные Ворота королевы Елизаветы, богато украшенные геральдическими символами. В силу своей неутолимой наблюдательности Страйк отметил, что скульптурному изображению оленихи с олененком на одном столбе соответствует одинокая фигура оленя на другом. А вообще-то, человеку свойственно усматривать симметрию и равенство там, где их нет. Вроде как одно и то же, а на поверку — совершенно разное… Чем сильнее он хромал по пути к станции метро «Кенсингтон», тем ощутимее бил по ноге ноутбук Лулы Лэндри.
Страйк извелся от боли, неопределенности и тревоги; добравшись до конторы без десяти пять, он с тупой обреченностью выслушал отчет Робин: она так и не сумела пробиться через кордон телефонисток продюсерского центра Фредди Бестиги и не нашла в базе «Бритиш телеком» ни одного абонента по фамилии Онифад среди жителей Килберна.
— Конечно, у них с Рошелью могут быть разные фамилии. — Робин собиралась уходить и уже застегивала пальто.
Страйк вяло согласился. В приемной он сразу рухнул на продавленный диван. Робин ни разу не видела босса в таком изнеможении.
— Как вы себя чувствуете?
— Прекрасно. «Временные решения» больше не беспокоили?
— Нет. — Робин затянула пояс. — Видимо, поверили, когда я назвалась Аннабель. Я еще изобразила австралийский акцент.
Страйк усмехнулся. Робин закрыла промежуточный отчет, с которым ознакомилась в отсутствие других дел, аккуратно поставила его на полку стеллажа, попрощалась и ушла; Страйк так и остался сидеть, положив ноутбук на протертые диванные подушки.
Когда стук каблучков Робин по железной лестнице замер где-то внизу, Страйк протянул длинную руку и запер стеклянную дверь, после чего нарушил собственный запрет на курение в офисе по будням. Сжимая зубами сигарету, он закатал штанину и отстегнул закрепленный на бедре протез. Потом снял гелевую прокладку и осмотрел культю.
Осмотр полагалось производить ежедневно, чтобы не допускать раздражения. Сейчас он обнаружил, что рубцовая ткань воспалилась и горит. У Шарлотты в аптечке хранились всевозможные мази и присыпки для ухода за этим участком тела, который в последние дни подвергался чрезмерной нагрузке. Правда, оставалась возможность, что она побросала кукурузный порошок и «ойлатум» в одну из еще не распакованных коробок. Но сходить и проверить уже не было сил, а главное — не хотелось снова надевать протез. Страйк в задумчивости курил на диване, а пустая штанина свисала на пол.
Мысли перескакивали с одного на другое. Разные семьи, разные фамилии, сходные — при всем внешнем различии — детские годы его и Бристоу. В биографии Страйка тоже были фигуры-призраки: взять хотя бы первого мужа матери, о котором она почти не рассказывала: упоминала только, что этот брак с самого начала был ей ненавистен. Тетя Джоан (прекрасно помнившая те эпизоды, которые Леда предпочла забыть) говорила, что Леда вышла замуж, когда ей было восемнадцать, и сбежала от мужа через две недели, а в объятия Страйка-старшего (который, если верить тете Джоан, выступал в Сент-Мозе на ярмарке) ее толкнуло исключительно желание получить новое платье и сменить фамилию. Леда, конечно, хранила верность этой необычной фамилии более истово, чем любому из сожителей. Она и своего будущего сына, задолго до его незапланированного появления на свет, обрекла зваться так же.
Страйк курил до наступления сумерек. Потом с усилием встал на одну ногу и, придерживаясь за дверную ручку и декоративную рейку на стене, попрыгал на лестничную площадку. На дне одной из коробок нашлись лекарственные средства, облегчающие жжение и покалывание в культе. Страйк вернулся на диван и попытался кое-как уменьшить вред, причиненный еще марш-броском через Лондон с рюкзаком на плече.
Две недели назад в восемь вечера было почти темно, а теперь уже светло как днем. Страйк во второй раз за десять дней сидел в китайском ресторане «Вун-Кей», который занимал помещение с высоким потолком и побеленным фасадом, выходившее окнами на галерею игровых автоматов. Он намучился, прилаживая протез, а еще больше — пока тащился по Черинг-Кросс, но обошелся без найденных в коробке серых металлических костылей, полученных при выписке из госпиталя «Селли Оук».
Одной рукой он орудовал палочками, поедая сингапурскую лапшу, а другой управлялся с ноутбуком Лулы Лэндри, водруженным на стол рядом с кружкой пива. Крышка густо-розового компьютера была украшена аппликацией из цветков сакуры. Страйку даже не пришло в голову, как это выглядит со стороны: волосатый мордоворот — а перед ним нечто веселенькое, розовое, типично девичье. Зато у двух чернокожих официантов в футболках это зрелище вызвало усмешку.
— Как жизнь, Федерико? — обратился к нему в половине девятого бледный косматый парень с переброшенным через грудь ремешком кожаной сумки.
Вошедший сразу сел напротив Страйка. На нем были джинсы, кислотная футболка и кеды.
— Бывало и хуже, — буркнул Страйк. — Как сам? Выпьешь чего-нибудь?
— Ага, пиво, светлое.
Страйк сделал заказ для своего знакомца, которого по старой привычке называл Болтом. Выпускник университета, специалист в области компьютерных технологий, Болт зарабатывал неизмеримо больше, чем предполагал его внешний вид.
— Жрать неохота, я после работы бургер съел, — сообщил Болт, просматривая меню. — Но супчик, пожалуй, возьму. Суп с клецками, — сказал он официанту. — Прикольный комп, Фед.
— Он не мой, — сказал Страйк.
— Зачем звал, для этого, что ли?
— Угу.
Страйк развернул компьютер к Болту, который выказал презрительный интерес, свойственный тем, для кого новые технологии — не вынужденное зло, а родная стихия.
