Большой куш - Корецкий Данил Аркадьевич

– Ты цел? – спросил Синеватый.

– Цел, – ответил Васильев, зачем-то отряхивая пиджак.

– Товарищ полковник, я же говорил, речпортовские знают, что он готовил денежную «куклу». Вот они и сводят счеты. Начали с него, пришьют моего человека, кто будет следующим? Я? Или не только я? – Степанов вел себя дерзко и буравил взглядом Попова и Синеватого, давая понять, что начальству тоже может не поздоровиться.

Но Синеватый и так был настроен решительно.

– Никто им не даст все это делать, – сказал он. – Я сейчас согласую с генералом, мы возьмем Корнилова, привезем в Управление, и я лично буду с ним разговаривать!

«Американцы» переглянулись. Синеватый, «разговаривающий» с руководителем речпортовских, – это была крутая картина.

Все согласования были произведены удивительно быстро, и уже через полчаса Васильев и Степанов с группой СОБРа выехали в речной порт. Они знали, что Корнилов засиживается там допоздна.

На территорию их пустили не сразу. Охранники проявляли бдительность и при виде удостоверений полиции пытались что-то с кем-то согласовать. Это было неверное решение, их заперли в сторожке охраны, лишили телефонной связи и настоятельно порекомендовали сидеть тихо и никому никаких сигналов не подавать. Машины проехали к зданию администрации порта, спецназовцы нейтрализовали двух дежуривших на улице бойцов и ворвались внутрь.

Корнилов как раз допрашивал Карася. Тот сидел привязанным к стулу. К повреждениям на его лице, которые уже начинали подживать, добавились новые, совсем свежие. Разбитый нос испачкал кровью рубашку, разбитые губы с трудом шевелились.

– Рассказывай, сука, мы тебя сейчас на куски резать будем! – нависая над ним, зловеще шипел Гора.

– Дай я его распластаю, – подпрыгивая, повторял Мозговой, но на него не обращали внимания.

– Что рассказывать? – Наполеон пожал плечам. – Что вы мне фуфло гоните? Не знаю я никакого Степанова.

Осведомитель понимал, что другого выхода у него нет. Хоть так, хоть этак, его ждал печальный конец, но признание – это лишний шаг на пути к могиле.

– Ладно, тогда давай, пей, – сказал Корнилов. Он сидел в углу и молча наблюдал за допросом. Он много раз был очевидцем таких ситуаций и хорошо знал, чем дело кончится: разоблаченный стукач все равно расскажет все, что знает, и примет мученическую смерть на устрашение всех остальных и укрепление дисциплины в группировке. Он уверен, что так будет и на этот раз. – Угости его, Гора!

Толстая, поросшая волосами рука поднесла стакан к разбитому рту Карася. У бандитов своя сыворотка правды. В водке размешивается анаша, подозреваемого заставляют выпить, потом вливают еще один стакан, и язык развязывается.

Деваться некуда – Наполеон выпил, сплюнул кровью и сказал:

– На халяву водки попить я люблю, только лучше бы развязали мне руки.

– На том свете тебе развяжут, – пообещал Корнилов. Спектакль шел по привычным, хорошо обкатанным рельсам. Но вдруг сценарий изменился: внизу послышался шум, в коридоре застучали тяжелые шаги бегущих людей.

– Что там такое? – вскочил Корнилов.

Но дверь кабинета вылетела под мощным ударом тяжелой кувалды, и в помещение ворвались четверо собровцев.

– Ложись, стреляем!

Короткие автоматы были направлены на бандитов, но надо сказать, что сам вид устрашающих черных фигур и их решимость действовали еще более эффективно, чем оружие.

Мозговой упал сразу, закрыл голову руками и сделал вид, что спит. Гора повалился рядом. Корнилов выдержал блатную марку: соблюдая внешнее спокойствие и вроде бы даже выбрав место почище, он опустился на пол и положил руки за голову.

– Так, кто это у вас? – спросил Степанов, подходя к Наполеону.

– Это крыса, – сказал с пола Гора. – А если б вы чуть позже пришли, он бы нам много интересного рассказал…

– Лежи молча, – раздался грубый голос, и тяжелый ботинок въехал ему в бок. Гора замолчал.

Степанов достал из кармана выкидной нож, быстро перерезал веревки и сказал:

– Вы можете написать на них заявление: похищение, незаконное лишение свободы, избиение.

– Нет, спасибо, – сказал Наполеон. – Это у них чего-то в мозгах помутилось. А так они пацаны хорошие. Я свободен?

– Да, к тебе у нас претензий нет, – сказал Степанов. И Наполеон ужом выскользнул в дверь.

– А вы, друзья, нам понадобитесь, – многозначительно добавил Бэтмэн. Вот этого, – он показал на Корнилова, – в машину. А этих двух… ну что с ними делать? Проведите профилактическую беседу и бросьте в Дон.

– Почему в Дон? Начальник, что за беспредел? – возмутился Гора.

– Не хочешь в Дон – можно бросить в печь на керамическом заводе. Хочешь в печку? Там круглосуточно работают, я бригадира попрошу, он не откажет…

Гора замолчал. На Корнилова надели наручники и отвели в машину. Бить его, правда, не били: уровень не тот. По бандитским званиям он был где-то на уровне генерала.

А что касается Горы и второго задержанного, то те, конечно, отхватили по полной. Когда избитых до полусмерти их бросили в Дон, они с трудом выбрались на набережную и долго лежали, приходя в себя. Профилактическая беседа не то чтобы перевоспитала их, но была довольно убедительной и заставила задуматься.

А Корнилова привезли в Управление, повели наверх по широкой мраморной лестнице. Тот был заметно удивлен.

– Куда это вы меня ведете? – спросил он, не выдержав бандитского форсу: не проявлять удивления и не задавать вопросов.

– Увидишь, – ответил Васильев.

– Что-то я тут и не был никогда.

– Потому, что допрыгался ты до края! К большому начальству тебя ведем, а оно уже решит, куда тебя: в тюрьму или прямиком на тот свет!

– Какой «тот свет»? – Корнилов усмехнулся. – Закончился ваш «тот свет»! Надо же – только дураки расстрел отменяют. Если б у нас убивать перестали, знаете бы, какое мутилово началось?

– Ничего-ничего, – похлопал его по спине Степанов. – Для тебя сделаем исключение.

В приемной сидели два здоровенных оперативника из областного аппарата.

– Привели? – зловеще спросили они. – Ну, давайте, как шеф решит, а мы готовы…

Корнилова завели в кабинет к Синеватому. Полковник сидел за столом в своих знаменитых очках и походил на Берию, если, конечно, Корнилов знал, кто такой Берия, и мог оценить это сходство. Но когда очки поднялись и, зловеще блестя, уставились на него, он ощутил холодок страха, хотя виду и не подал. За всю свою долгую криминальную жизнь он никогда не слышал, чтобы кого-либо из братвы ночью приводили лично к начальнику Уголовного розыска области.

– Так что, бандюган? – спросил Синеватый. – Значит, ты на полицию охотишься? Полиции войну объявляешь? И что? Думал, что живым останешься?

– Какую войну? – ответил Корнилов. – Ну, вашего стукача хотел проучить, так что? Или он уже тоже считается полицейским?

– Кто стрелял в нашего парня? – Синеватый указал на Васильева.

– Когда? – удивился Корнилов. – Что-то, начальник, не в цвет ты попадаешь!

– Полтора часа назад, возле его дома. Кто?

– Да знать я ничего не знаю, мы ж другим делом занимались! – искренне воскликнул Корнилов. – И с каких пор мы в ментов стреляем? Ты хоть раз такое мне предъявлял?!

Синеватый ничего не сказал. Он опустил глаза, посмотрел что-то в лежащих перед ним листах, потом поднял их, потряс:

– Ты знаешь, сколько здесь на тебя информации?

– Догадываюсь, – ответил Корнилов. – Только если б вы ее могли в суд представить, так я бы уже, наверное, в изоляторе парился.

– Это ты всегда успеешь, – сказал Синеватый. – Я тебя не за этим сюда позвал. Я тебя позвал сказать: ты из своей башки всякие дурные мысли выбрось. То, что вы с узбеками друг друга наколоть хотели, это дело ваше, вот между собой и разбирайтесь. Если же ты думаешь с моими ребятами разборки устраивать, то под суд ты не пойдешь. Пойдешь прямо под землю! Ты понял меня?

– Сказал же, никто не стрелял в вашего Терминатора!

– Это не Терминатор, а товарищ капитан, – сказал Синеватый. – Ты понял, что у вас с узбеками получилось?