Джеффри Форд - Девочка в стекле
— Ты еще погоди — узнаешь, какую работенку он для тебя придумал, — сказал Антоний, улыбаясь в зеркало заднего вида.
И тут я поднял ошейник и поводок, которые до этого прятал от Хала.
— Старый поводок и старый ошейник, — сказал Хал, глаза его расширились. — Ты беседовал с моими старыми подружками?
— Не знаю, как и сказать, чтобы вас не обидеть… — начал я. — Но вам придется сыграть собаку.
— Как это может меня обидеть? Это же мой хлеб. Ты хочешь, чтобы я кого-нибудь укусил, написал на фонарь, потерся о ноги какой-нибудь дамочки? Только скажи.
— Тебе придется раздеться, — сказал Антоний.
Хал завыл.
— Кажется, это будет лучше, чем я думал, — сказал он и начал снимать с себя пальто и расстегивать рубашку.
— Нужно было положить брезент на заднее сиденье, — заметил силач.
— Иди в жопу, Генри. Диего, ты мне выдашь указания? Или просто нужно вести себя по-собачьи?
— Вести себя по-собачьи, — подтвердил я.
— Это моя специальность.
Потом Хал надел ошейник, а я рассказал ему о своем плане. Въехав в Колд-Спринг-Харбор, Антоний спросил:
— Какая нам нужна улица?
Я посмотрел на бумагу, которую дал мне Стинтсон.
— Бангтаун-роуд, — сказал я. — Это должен быть третий поворот налево.
Когда мы медленно проехали мимо КЕА, день уже начал клониться к вечеру. Канцелярия располагалась в довольно большом здании, стоявшем в глубине участка. Прямая дорожка вела от улицы прямо к парадному подъезду. Мне сразу же пришла в голову мысль о том, что КЕА пытается спрятаться среди деревьев, пока ее «исследователи» занимаются своей гнусной работой. Я попросил Антония доехать до конца квартала и припарковаться. За домом были поле и рощица, и я рассчитывал подойти к зданию сзади.
— На это может уйти какое-то время, — сказал я Антонию. — Когда Хал вернется в машину, покатайся немного, а потом выезжай на Бангтаун и встань так, чтобы видеть меня, когда я выйду из здания. Возможно, нам придется действовать быстро.
— Нет проблем, — ответил он.
— Ну тогда пошли, — обратился я к Халу.
— До встречи, Генри, — попрощался он и натянул на себя свое пальто.
— Оставь в этой конторе побольше блох, — сказал Антоний.
Хал рассмеялся, но как только он вышел из машины, его манеры моментально переменились. Теперь он был мрачной ошибкой природы, существом, сбежавшим незнамо откуда: об этом говорил надетый на Хала ошейник с поводком. Его физиономия выражала полнейшую тупость, а из уголка рта начала тянуться ниточка слюны. Когда я двинулся к зданию, Хал засеменил рядом со мной, как бестолковое животное. Эта перемена поразила меня. Хал Изл был настоящим профи.
Мы пересекли поле и осторожно двинулись среди деревьев к тыльной стороне здания, глядя на окна — не смотрит ли кто на нас. Спрятав пальто Хала в рощице, мы устремились из-под прикрывающей нас листвы к левому крылу здания, прижимаясь к земле, чтобы не высовываться за нижний край окон. Когда мы добрались до дома, я вытащил из кармана маленький бумажный пакетик и протянул его Халу. Он открыл его, откинул назад голову и высыпал немного белого порошка из пакетика себе между губ. Пожевав немного пищевую соду, он смочил ее слюной, и скоро вокруг рта у него появилась пенящаяся жидкость.
— О'кей, — прошептал я, — замечательный вид.
Я стоял спиной к боковой стене, пытаясь представить себе, как будет исполняться мой план, согласно которому Хал должен был войти внутрь и, словно потерявшись, пробежаться по коридору. Потом он должен был опуститься на четвереньки, зарычать, заскулить, а затем лечь на пол и свернуться калачиком, чтобы выманить охранника с его места. Идея состояла в том, чтобы охранник выбежал за ним на улицу и отвлекся на какое-то время от входных дверей, а я бы проскользнул внутрь.
Ожидание стало настоящей пыткой. Я начал волноваться — вдруг у охранника окажется пистолет, и он, испугавшись Хала, вытащит оружие. Незаметно для меня сгустились сумерки, и с наступлением темноты мои мысли стали еще мрачнее. Когда я уже был готов выйти из укрытия и отправиться на спасение Хала, раздался звук открываемой двери. Я выглянул из-за угла и увидел человека-собаку на четвереньках — Хал принялся носиться туда-сюда около дверей, которые закрылись за ним. Охранник явно решил остаться внутри. Хал рычал и лаял, царапал стекло двери — все тщетно. И тут я понял, что на месте охранника тоже, наверное, не пожелал бы подходить слишком близко к такому существу. Видимо, я ошибся в своих расчетах, решил я.
Прошла еще минута, и я окончательно уверился, что мой план провалился, но тут — гениальное наитие, иначе не назовешь, — человек-собака неожиданно повернулся к дому боком, поднял ногу и принялся окроплять дверь. Продолжая мочиться на ходу, он на четвереньках бросился к другому углу здания. Дверь распахнулась, и я из своего укрытия увидел, как из нее выскочил охранник в синей фуражке и форме, с полицейской дубинкой в руках.
— А ну мотай отсюда, грязная дворняга! — завопил он.
Хал встал на ноги и завернул за угол здания.
— Господи Иисусе, — сказал охранник, сделал два-три шага, словно собираясь преследовать Хала, но потом остановился.
И тут я припустил к двери, стараясь шагать на цыпочках, чтобы не шуметь. Охранник отошел от двери не больше чем на восемь футов, и меня наверняка бы засекли, но в этот момент Хал снова выставил из-за угла свою большую собачью голову и злобно залаял. Охранник чуть подпрыгнул, взмахнул дубинкой и бросился в погоню. Я не видел, что случилось потом. Я уже был в здании, прошел через вестибюль и дальше по коридору налево, как говорил Стинтсон.
КОЕ-ЧТО О МУТАЦИЯХ
Как я и рассчитывал, коридоры в этот поздний час были пусты. За следующим поворотом я нашел кабинет, о котором говорил Стинтсон. Дверь была не заперта, помещение за ней оказалось пустым, хотя свет уже был включен. Я вошел и запер за собой дверь. У трех стен кабинета стояли деревянные каталожные шкафы, а у четвертой разместился высокий шкаф с книгами. Стол с лампой, рядом — стул, а напротив него, перед окном, — диванчик.
Я принялся пробегать фамилии на каталожных шкафах. Благодаря Стинтсону я имел общее представление об архиве Агариаса, и найти конкретные ящики с интересующими меня сведениями не составляло труда. Но первый же ящик, который я попытался выдвинуть, оказался запертым. Я вытащил отмычки Шелла и приступил к работе. Несколько секунд спустя раздался слабый щелчок, одно легкое движение руки — и длинный ящик выехал наружу. Я увидел папки, плотно набитые бумагами.
Я не знал, с чего начать. В шкафу были еще три ящика, тоже набитые бумагами. «На это уйдет целая вечность», — подумал я, чувствуя, как искорка паники разгорается в моей груди.
Я глубоко вздохнул и, понимая, что ничего другого не остается, вытащил громадную кипу папок — примерно четверть того, что было в ящике. Я аккуратно положил их на одной стороне стола, потом снял пиджак, повесил его на спинку стула, засучил рукава рубашки, взял верхнюю папку и приступил к работе.
Поначалу я ничего не мог понять. Там было много научных терминов, связанных с группами крови, уравнений, формул и данных по отдельным подопытным. Максимум, что я мог сделать, — это пробежать страницы в поисках наводящего слова или чего-нибудь, проясняющего написанное.
Заканчивался первый час моих исследований, и я начал перелистывать страницы, не читая их, переходя от папки к папке, пока кипа передо мной не превратилась в две, потом в три, а потом в нагромождение папок. Я уже начал думать, что, видимо, моя поездка в КЕА, вызов Хала из Бруклина, вся тщательно продуманная авантюра обернется пустым звуком, но тут я наткнулся на что-то, звучавшее знакомо. Я вспомнил слова Стинтсона об экспериментах Агариаса с близнецами — судя по тексту, который был у меня перед глазами, я случайно оказался в самой гуще отчетов об этой работе.
Я вернулся немного назад, нашел бумаги, относящиеся к началу этих исследований, и стал смотреть по порядку. Хотя глаза мои к тому времени уже утомились, а спина побаливала после долгого сидения за столом, у меня открылось второе дыхание — я почувствовал прилив энергии, зрение прояснилось. Вдруг мне попалась фамилия Шоу. Я читал быстро, понимая, что передо мной какие-то части головоломки.
Когда я обнаружил один интересный факт, касающийся Морган, за дверью раздались шаги. У меня не было даже времени подняться со стула. Дверь сначала осторожно приоткрылась, а потом распахнулась целиком. В проходе стоял улыбающийся Агариас. Я встал, полагая, что меня ждут неприятности.
Он наклонил голову вниз, посмотрел на меня поверх оправы своих круглых очков и сказал:
— Неужели перед моими глазами духовный учитель субконтинента? Онду, так, кажется?
— Что вы сделали с Шеллом? — спросил я.
— Он у меня под замком. В безопасности. Пока.
