Григорий Глазов - Ночной пасьянс
- Виталий Арсеньевич, мы хотели бы опечатать ваш гараж с машиной. Буквально на три дня. С вашего согласия, конечно.
- Ну, если нужно...
- С вами пока все, Виталий Арсеньевич... Прочтите, пожалуйста, подпишите тут и тут...
В обеденное время в военторговской столовой всегда полно народу, особенно шоферов - на этой улице много магазинов, складских помещений и разных контор.
Свободным оказался неудобный столик - прямо против дверей. Сквозняками втягивало с кухни и раздаточной запахи переваренной капусты и подгоревшего масла.
Щерба и Скорик взяли дежурный обед - борщ, котлеты с макаронами и кисель. Щерба сразу приступил к еде, опустив глаза в тарелку, Скорик же тщательно и брезгливо протирал бумажной салфеткой ложку и вилку, чем немало удивил Щербу, подумавшего: "С возрастом он, наверное, станет занудой и педантом... Бедная будет жена..."
- Ну что, Виктор Борисович, ваши впечатления? - спросил Щерба, доедая борщ.
- Машину Романец брал у скульптора по вполне объяснимой причине. И поездка в Ужву естественна - к больной тетке. Но кое-что в показаниях Романца не совпадает с тем, что говорил вам сосед Ульяны Бабич - Верещак. Но нет у нас никаких доказательств, что Шиманович был в тот день в Ужве. Что мы знаем точно? Да, звонил в Ужву на квартиру Бабич. Да, занимался по просьбе вашего приятеля Голенка выяснением, не является ли Бабич наследницей. Для этого он должен был с нею встретиться. Но встретился ли? Был _н_е_к_т_о_ в доме Бабич в ту роковую субботу, чей голос якобы слышал Верещак, сидел _н_е_к_т_о_ в машине Романца, когда тот уезжал из Ужвы, Скорик отодвинул тарелку с недоеденным борщом и взглянул на Щербу.
- Несовпадениями этими в ином другом случае можно бы и пренебречь. Нормальные люди на них и внимания не обратили бы. А мы не можем. На нас давит еще и подсознательное _ж_е_л_а_н_и_е_, чтоб они имели _н_у_ж_н_ы_й нам смысл, - Щерба допивал кисель, глядя, как Скорик копается вилкой в холодных скользких макаронах. - И не можем мы отпустить этого "некто", пока не будем знать, его фамилию, имя и отчество... Я хочу, чтоб вы поехали сегодня в Ужву. Необходимо по всей форме допросить Верещака. Главное: когда Романец приехал в Ужву; когда уехал; где - точно зафиксировать с выходом на место - Верещак видел Романца в тот момент, когда в машине сидел этот _н_е_к_т_о_: в центре города у телеателье, как говорил мне Верещак, или же Романец действительно подобрал пассажира уже за Ужвой у магазина хозтоваров. И еще: надо проверить следственным экспериментом, мог ли Верещак слышать голоса разговаривавших в комнате Бабич, стоя у заборчика своего сада?.. Кто у вас дома готовит? - вдруг спросил Щерба.
- Мама, - удивился Скорик.
- Вкусно?
- Очень.
- То-то я смотрю, как вы мучаетесь с макаронами и котлетой. Скорик засмеялся.
- Я позвоню в Ужвинскую прокуратуру, попрошу, чтоб вам помогли... Сегодня у нас что? Пятница? - Щерба глянул на часы с календариком. Романца на повторный допрос я вызову на среду. В понедельник мы с вами встретимся и подобьем бабки... Мне Верещак показался мужиком обстоятельным. Есть такие люди, любят подробности и излагают их так, как они именно и запомнились, - без сомнений и фантазий...
Расставаясь, они не предполагали, что через сутки вновь встретятся за трапезой...
В субботу вечером перед ужином Щерба собрался было в подвал, чтоб взять банку огурцов. Он рылся на кухне в ящике буфета, ища ключи, когда раздался телефонный звонок.
- Михаил Михайлович!.. Добрый вечер!.. Это Виктор! Надо встретиться! - узнал Щерба Скорика. Голос того был нетерпелив, возбужден, напорист. Необычным казалось и то, что Скорик назвал себя просто "Виктор", чего прежде не бывало, обычно, звоня, он говорил: "Это Скорик".
- Что за срочность? Вы откуда? - спросил Щерба.
- Из дому... Есть что рассказывать!
- Как съездили в Ужву?
- Лучше не бывает! - торжествовал голос Скорика. - Так где и когда, Михаил Михайлович? - настаивал Скорик.
- Можем у меня. - Щербе никуда не хотелось выходить из дому. Поужинаем. Годится?
- Давайте!
В непосредственности этого жадного согласия Щерба уловил не бесцеремонность, а безразличие к самому ужину, желание как можно быстрее встретиться.
- Приходите к восьми. Адрес знаете? Улица Гонты восемь, квартира 4, назвал Щерба.
Весь их разговор слышала жена Щербы, сидевшая у телевизора.
- Кого это ты приглашаешь? - встала она.
- Одного следователя.
- Как ты можешь приглашать незнакомого человека к ужину, не спросив у меня, есть ли чем кормить? Ставишь в дурацкое положение!
- Свари картошку. Селедка у нас есть еще?.. Прекрасно! Сейчас занесу огурцы. Вчера я купил кусок кооперативной ветчины... Не создавай из ерунды проблему... Можно еще открыть банку лосося...
Скорик пришел к восьми. В руках его был портфель.
"Что он, бутылку принес?" - удивился Щерба.
Но Скорик поставил портфель аккуратно в прихожей, и вслед за Щербой прошел в комнату. Лицо его было возбужденным. Он чему-то улыбался.
- Давайте прямо к столу, - сказал Щерба. - Есть хочется. Разносолов не обещаю, но картошка у нас вкусная, селедочка неплохая, атлантическая баночная.
Они сидели вдвоем. Жена Щербы ушла в другую комнату.
- Ну что? - спросил Щерба.
Скорик вышел в прихожую, вернулся с целлофановой папкой и подал ее Щербе:
- Допрос Верещака.
Щерба читал, отмечая точность вопросов и конкретность ответов Верещака. Здесь было все, что тот уже рассказывал Щербе, никаких противоречий или изменений в указаниях места, времени.
Вопрос Скорика: "Вы говорили, что видели в субботу, как Романец уезжал. В котором часу это было? Где именно вы видели Романца с человеком в машине?"
Ответ Верещака: "Стоял я возле телеателье. К семи уже шло. Они в семь закрывают. Табличку даже повесили "Закрыто". Гляжу, белая машина проскочила, а в ней Славка. Я еще рукой помахал ему. Но он не видел. Машина что? Вжик и проехала. А рядом со Славкой еще кто-то. Только Славка сидел стороной ко мне, а пассажир по другой бок. Не успел разглядеть его. Да еще и солнце отблескивало от стекла, как от зеркала..."
- Ну что ж, хорошо, - закончил читать Щерба. - Пьете? - Щерба обхватил широкой ладонью бутылку "Столичной".
- Повод есть.
- Что-то вы темните, Виктор Борисович, - поглядывая на него, Щерба наполнил рюмки. - Так за что?
- Сейчас расскажу.
Оба ели с аппетитом, Скорик к удивлению Щербы, даже как-то торопливо. Потом, отложив вилку, встал.
- А теперь сюрприз, Михаил Михайлович, - он быстро прошел в прихожую, Щерба слышал, как щелкнул замок портфеля. Скорик вернулся с целлофановым кульком. - Михаил Михайлович, у вас ненужной газеты не найдется?
Вынув из пачки, лежавшей на телевизоре, Щерба недоумевая, протянул газету Скорику. Тот расстелил ее на полу, как фокусник, глядя на Щербу, запустил руку в кулек и извлек оттуда пару сравнительно новых туфель.
- Где вы их нашли? - оторопел Щерба. - Это _о_н_и_?
- Это мои. Я ездил в них в Ужву. Вот, - и Скорик повернул туфли к глазам Щербы подметками.
Обе подметки и каблук были густо измазаны оранжевой краской.
Скорик опустил обувь на газету.
Они стояли, глядя друг на друга: Щерба, прищурясь, что-то соображая, Скорик - выжидающе.
- Садитесь, картошка стынет, - сказал наконец Щерба, возвращаясь к столу. Не спрашивая, он налил обе рюмки. - Ну? - поднял глаза на Скорика. - Рассказывайте.
- Калитка во двор Бабич была открыта, - начал Скорик. - Я поднялся по крыльцу на веранду. Сразу почувствовал запах свежей краски. Внутри веранды, в центре, дверь. Подергал - заперта. И тут меня окликнул Верещак: "Эй, товарищ, куда?! Там покрашено! Заперто тут, вход у них со двора через кухню. А вы к кому?" Я двинулся назад, но нагадить успел прилично: на полу хорошие следы моих ног... Объяснил ему, кто я и зачем приехал. Повел он меня к себе. Допрашиваю его, а сам на туфли поглядываю. Жалко, ацетоном мыть придется. Поймал он мой взгляд и говорит: "И вам не повезло, и мне. Первый раз покрасил, а на следующий день был у них какой-то гость, видно чужой, не знал, что с веранды хода нет, ну и полез, как вы. Второй раз сегодня пришлось покрывать". Закончил я допрос, мысленно перебираю, не упустил ли что-нибудь. И тут меня как кольнуло: а когда он первый раз красил? Спросил. "Ульяна давно просила меня обновить. Все подходящей краски не было. А тут выбросили. Купил, значит. Во вторую пятницу месяца было, ко мне как раз из телеателье приезжали гарантийщики, забирали в ремонт телевизор". Угадываете, Михаил Михайлович, о чем я подумал?
- Угадываю, угадываю - буркнул Щерба.
- Вторая пятница - это четырнадцатое, и человек, наследивший в субботу был чужой, не знал, что вход со двора, полез на веранду... Ну, закончил я допрос, попросил у Верещака какую-нибудь старую обувь. Дал он мне разбитые кеды, на два номера больше. Я переобулся, свои туфли в газету завернул... Вот и все... Да, я еще взял у Верещака в баночку из-под майонеза этой краски.
- Вот это вы правильно сделали.
