Маргарет Марон - Дочь бутлегера
— Если не удастся вытащить сюда Амброза.
— Разумно ли это?
— Кто-то же должен защищать Дена.
— Да, но это обязательно должна быть ты?
— Возможно, и нет, — вздохнула я. — Это все?
— Наверное. По крайней мере, на данный момент.
Я уже собралась уходить, но кое-что вспомнила и захлопнула дверь, не успев ее открыть.
— В чем дело?
Дуайт здорово выше меня, поэтому мне пришлось протянуть руки и пригнуть его к себе. У нас получилось не искусственное дыхание изо рта в рот, но все же чертовски хороший поцелуй.
— Эй, обожди! — учащенно дыша, сказал Дуайт, отступая назад.
Рассмеявшись, я захлопала ресницами. Он снова стал просто Дуайтом.
— Ладно, ты хотел узнать, не так ли?
Дуайт все еще не мог прийти в себя.
— Да, — признался он. — Наверное, хотел.
— Что-нибудь еще?
— Не-ет, — ухмыльнулся он. — Кажется, это как раз то, что нужно.
* * *Воспользовавшись телефоном в театре, я в последний раз попыталась пригласить Амброза Дотриджа занять мое место на допросах, но даже после моих заверений в том, что Дуайт, скорее всего, не будет задерживать Дена, адвокат остался непреклонен.
— Я не представляю интересы мистера Макклоя и никогда их не представлял, — заявил он. — Да, я составил его завещание, но сделал это как одолжение Майклу Викери. Я не считаю мистера Макклоя своим клиентом.
Седой велеречивый Амброз Дотридж внешне производит впечатление архивариуса, заведующего редкими книгами в библиотеке какого-нибудь провинциального университета. В отличие от многих представителей нашей профессии, в душе надрывных актеров, Амброз по возможности избегает появлений в суде, предпочитая гражданские дела уголовным. Он никогда не берется защищать человека, обвиняемого в более серьезном проступке, чем мелкое хулиганство, хотя убеждать присяжных он умеет неплохо.
— Надеюсь, вы не поймете меня превратно, Дебора, — продолжал Амброз, ошибочно истолковав мое молчание. — Не подумайте, у меня нет никаких предубеждений против гомосексуалистов. С Майклом у нас всегда были великолепные отношения.
— Потому что он не выставлял свои предпочтения напоказ, а Ден ведет себя более откровенно? — язвительно спросила я.
— Потому что он был джентльменом, — последовал вкрадчивый ответ. — А теперь, я очень ценю ваше любезное участие в деле и вашу обеспокоенность. Позвольте официально заверить вас, что в моих предыдущих контактах с мистером Макклоем не было ничего такого, что помешало бы вам представлять его интересы, если вы с ним так решите.
Ну что я могла сказать кроме: «Благодарю вас, Амброз»?
Направляясь к Дену с известием, что буду представлять его интересы, если он того пожелает, я поймала себя на том, что в телефонном разговоре прозвучало кое-что еще. Амброз неизменно ведет себя истинным джентльменом, даже когда ставит под сомнение показания свидетеля, однако сейчас его голос был наполнен прямо-таки умиротворенностью. Определенно, он всеми силами старался не нажить в моем лице врага.
Неплохо!
Первый признак того, что мне, возможно, пока что рано поздравлять Лютера Паркера с победой.
* * *Допрос прошел быстро и гладко.
Дуайт поставил на стол магнитофон, Ден отвечал на вопросы спокойно, без новых срывов, и мне пришлось вмешаться лишь два-три раза, чтобы попросить перефразировать вопросы.
Когда Дуайт стал спрашивать о событиях вечера пятницы, Ден сказал:
— Вы должны понять мое положение, хорошо? Каждый раз, когда при Майкле упоминали эту Уайтхед, он ломался. И вот я подумал, что если Дебора и Гейл Уайтхед будут ворошить прошлое, у Майкла снова начнутся кошмары, правильно? Поэтому я решил, что лучший способ остановить Дебору — занять ее мысли другими проблемами. Если ей придется суетиться, спасая свою избирательную кампанию, у нее не останется времени на то, чтобы донимать Майкла, так? И я не придумал ничего лучше, как состряпать эти листовки.
Почесав свою тощую шею, он посмотрел на меня и глуповато улыбнулся.
— Если бы я не уехал от Майкла, я бы слепил еще одно письмо от Джесса Хелмса. А в пятницу я очень на него разозлился и решил, что кошмары будут ему поделом. Но сейчас я приношу извинения за все те неприятности, которые на тебя навлек. Здесь самое хорошее место для того, чтобы сделать признание. Готов надеть рубище и посыпать голову пеплом. В качестве компенсации дарю тебе кувшин — прообраз новой серии, которую мы так и не выпустим. Сам я уезжаю из этих мест. Возможно, какое-то время поживу в Нью-Йорке.
Остальное я уже слышала: то, как Ден приехал к театру около десяти часов, как обнаружил убитого Майкла, как запаниковал и бежал. Ничего нового он не добавил.
Когда Ден закончил, Дуайт выключил магнитофон и окинул его долгим взглядом. Казалось, здоровенный бурый сенбернар смотрит на беспокойного карликового пуделя. К счастью для Дена, Дуайт относился к гомосексуализму достаточно спокойно.
— Ладно, — наконец промолвил он, — пока что я не буду заключать вас под стражу, но вы не имеете права покидать наш округ, не поставив в известность канцелярию шерифа. Я попрошу расшифровать запись допроса, а вы как-нибудь заглянете к нам и распишитесь — скажем, завтра после обеда?
Я начала было молча качать головой, но прежде чем смогла объяснить, почему, послышался автомобильный гудок. Помощник шерифа Джемисон, в течение всего допроса не проронивший не звука, вышел, чтобы узнать, в чем дело, и через несколько минут вернулся с человеком, которого я меньше всего на свете ожидала увидеть здесь и сейчас. Дуайт быстро встал, и несмотря на постоянные шутки Дена по поводу южной вежливости, он тоже поднялся на ноги, когда Джек Джемисон провел в комнату Фейт, сестру Майкла Викери, перебравшуюся в Голливуд.
Средняя из троих детей Викери, она тоже унаследовала фамильную приятную внешность. Подобно матери, Фейт держала плечи гордо расправленными, а ее голос, когда она заговорила после того, как нас представили, прозвучал спокойно и холодно:
— Я приехала сюда по поручению моей матери. Мистер Дотридж сказал, что вы здесь, майор Брайант. Мистер Макклой арестован?
— Нет, мэм.
Фейт повернулась к Дену, маленькому и осунувшемуся в безжалостном ярком свете.
— Мама хочет передать вам, что панихида по Майклу состоится завтра. В погребальной конторе Олдкрофта. Если вы захотите прийти, часы посещения с семи до девяти.
Ден молча кивнул, в кои-то веки не найдя слов.
Если и существуют правила этикета, регулирующие подобные ситуации, я их не читала; однако можно не сомневаться, Ивлин Дэнси Викери поступила так, как нужно. Я не могла не восхищаться ее поступком, и тем не менее мне показалось так несправедливо, что Ден, любивший Майкла и деливший с ним радости и горе, будет вынужден ждать в очереди, когда его пригласят принять участие в ритуале по поводу смерти Майкла.
— Похороны состоятся завтра. Отпевание в церкви в Суитвотере, — закончила Фейт Викери. — Мама надеется, что вы на завтрашней церемонии будете сидеть вместе с нашей семьей.
Ден слушал сестру Майкла, застыв от изумления, но когда она закончила, он подошел к ней, взял руку и поднес ее к губам. Театральный жест, однако сейчас он показался мне совершенно уместным.
Фейт стиснула ему руку, и на мгновение ее глаза наполнились слезами.
— Я очень сожалею, — едва слышно произнесла она и, развернувшись, вышла в коридор.
22
Лживые глаза
Ден Макклой так долго играл роль стареющего хиппи, что когда он вышел из своей спальни, я была просто поражена. Разумеется, с ежиком на голове ему за такой короткий срок не удалось ничего сделать, но в остальном он стал похож на вице-президента крупного банка: аккуратный серый костюм, белая рубашка, строгий галстук, начищенные ботинки. Увидев мое изумление, Ден пожал плечами.
— Ежегодный рождественский ужин с родителями Майкла. К некоторым вещам он относился очень серьезно.
* * *Я вернулась в «Гончарный круг» вместе с Деном, потому что он хотел отправиться на панихиду, но предпочитал войти в зал не один. Хотя это выходило за рамки отношений клиента и адвоката, вся ситуация была настолько необычной, что я не могла не сочувствовать ему. Дуайт, услышав о том, что я дала согласие, только покачал головой, но что еще мне оставалось делать?
Гостевая туалетная комната была наверху.
— Чувствуй себя как дома, — предложил Ден.
Так что пока он переодевался у себя в спальне, я быстро обошла перестроенное здание и решила освежить свою косметику в туалетной комнате Майкла, где освещение было лучше. Несмотря на долгий день, мои брюки и шелковая блузка все еще выглядели сносно. Конечно, юбка подошла бы больше, но по крайней мере я была не в джинсах.
