Анатолий Безуглов - Прокурор
- Прости, Галя, - разозлился Борис Матвеевич, - но почему это должен делать я? Представь, к врачу поступил больной. Врач его выписывает через положенное время и говорит родственникам: основную хворь я вылечил, а уж там бронхитик, почки, желудочные колики и другие-прочие болячки подлечите сами...
Галина улыбнулась.
- А ведь я не шучу, - серьезно продолжал Межерицкий. - Тут до черта дел! - обвел он рукой вокруг. - Три месяца живем, а все сыпется, отклеивается, перекашивается. А виновные где? Не найдешь! Да еще, я уверен, за этакую срамоту кто-то премию получил. За перевыполнение, экономию и так далее. А теперь я должен тратить свое время, деньги и нервы, чтобы в новенькой квартире сделать ремонт! И не делать нельзя. Просто невозможно жить. Зимой и вовсе будет худо, попомните мои слова. Видели, как заделаны наружные швы? - Он вздохнул, помолчал и махнул рукой: - Впрочем, что вам толковать. Сытый, как говорится, голодного...
- В каком это смысле? - не понял друга Измайлов.
- Я, конечно, тебя не осуждаю, - виновато улыбнулся Межерицкий. - И, имея твое положение, сам бы...
- Погоди, Борис, - нахмурился Захар Петрович. - Ей-богу, не знаю, о чем ты...
Галина смутилась, и Измайлов понял, что за словами Межерицкого кроется определенный и реальный смысл. А вернее, какая-то неприятная для него, Измайлова, штука.
- Прости, если лезу не в свое дело, - сказал Борис Матвеевич. - Не будем об этом...
- Нет будем, - сказал Захар Петрович и, посмотрев на жену, повысил голос: - Черт возьми, объясните же, наконец!
- Ну, помнишь, я тебе говорила... Как-то к нам зашла соседка... Да и во дворе все говорят... Таких квартир, как у нас, в доме всего три. Еще у Петрова и Бабаянца... Паркет, моющиеся обои... И вообще, качество...
Петров был заместителем начальника горотдела внутренних дел, а Бабаянц - зять председателя горисполкома, и к тому же директор автобазы.
- Но ты ведь знаешь, я не обращался к Самсонову по поводу отделки квартиры. И не видел ее, пока нам не выдали ордер! - сказал Захар Петрович, обращаясь к жене. А потом - к Межерицкому: - Честное слово, Боря!
- Я тебе верю, - похлопал его по руке приятель.
Но Измайлову показалось, что Межерицкий не верит. И от этого было почему-то неловко, стыдно.
Потом уже, дома, Захар Петрович думал о том, что стыдно ему стало вот почему: сто двадцать одна семья, проживающая в их доме, обижена, оскорблена и обременена чьим-то заведомо нерадивым трудом, а он и еще двое счастливчиков освобождены от забот и хлопот.
За какие такие заслуги? Ведь они, эти остальные, такие же трудяги, как и он. У каждого свое дело, свой участок работы. Даже посложнее, может быть. И, например, как у Бори Межерицкого, не менее ответственный. Ведь он, прокурор, и рабочий у станка на заводе Самсонова равны по существу и по закону. Они имеют равное право на жилье...
- Почему ты мне не сказала об этом раньше? - спросил Измайлов жену, когда они пришли к себе.
- Господи, да я сама узнала об этом недавно...
Настроение было испорчено. Захар Петрович хотел было опять засесть за свои деревянные скульптуры, но не смог - боли в пояснице усилились.
Он лег с книжкой, но не читалось.
Измайлов почему-то вспомнил слова, оброненные как-то Зарубиным, что прокурору вредно долго засиживаться на одном месте. Тогда Захару Петровичу показалось, что прокурор области не совсем прав: чем дольше работаешь в районе или в городе, тем лучше знаешь людей, их проблемы и нужды и, разумеется, местные "болячки". Теперь же он понял, что имел в виду Степан Герасимович.
Взять хотя бы сегодняшний случай. Он, прокурор города Измайлов, получил квартиру в доме, построенном заводом. Одна деталь: его квартиру отделали лучше других. И пусть он этого не знал, но ведь Самсонов же знает!
Захар Петрович пожалел, что говорил с Самсоновым не так, как надо было говорить на самом деле, - строго и требовательно. То, что огрехов у директора хватает, видно очень хорошо.
Значит, миндальничал? Боялся испортить отношения?
Так вот, наверное, почему Самсонов уверен, что и на этот раз его "волевые" действия сойдут ему с рук. Как и в прошлом году.
"Вот что для него означают паркет и моющиеся обои!" - с горечью размышлял Захар Петрович.
И подумал: в сущности сколько в нашей жизни мелочей - еда, одежда, квартира. Каждодневные заботы, от которых вас незаметно могут избавить вот такие "доброхоты", чтобы потом потребовать за них соответствующую плату на что-то закрыть глаза, что-то посчитать "отдельными недочетами"...
Мелочи... А если посерьезнее? Например, устройство сына или дочери в "престижный" институт, потом - на "теплое местечко". Тогда и услужить надо будет соответственно - не заметить хищение, простить взятку, а то и еще похуже...
"Да, - вздохнул Захар Петрович, - Степан Герасимович все-таки прав. Семь лет я в Зорянске. Оброс друзьями, знакомыми. С кем-то ездил на пикник, у кого-то был на дне рождения, у кого-то на свадьбе. И, наверное, кто-то мне уже сделал услуги. Всего ведь не упомнишь. Хожу в магазин, бываю у врачей. Да и Галина с Володей тоже вращаются среди людей. Конечно, нельзя всех считать корыстными, расчетливыми, но ведь и таковых хватает..."
Размышления Захара Петровича прервал звонок Гранской. Инга Казимировна справлялась о здоровье. Она не была в прокуратуре, когда Измайлов беседовал с Самсоновым.
- На поправку, - неопределенно ответил Захар Петрович. - У вас ко мне дело?
- Элементарная забота подчиненного, - сказала Гранская, и он почувствовал, что она улыбается. - Выздоравливайте. И поменьше думайте о работе...
- Марчука задержали? - все-таки спросил Захар Петрович.
- Упустили... Малый оказался не промах... И еще, Захар Петрович, отпечатки пальцев Марчука не обнаружены на баранке машины, в которой погиб Зубцов.
- Значит, это не он сидел за рулем "Жигуленка"?
- Не знаю, - откровенно призналась следователь. - Кроме отпечатков пальцев самого Зубцова, на баранке иных отпечатков нет. Но ведь был другой человек, который вел машину... Короче, картинка не складывается...
* * *
Как удалось Марчуку скрыться, выяснилось несколько позже - когда в прокуратуру приехал Коршунов.
- Марчук провел не только вас, - сказал старший лейтенант. - Мы тоже прохлопали ушами...
- Как же так, - усмехнулась Инга Казимировна. - Я одна. И женщина. А у вас столько прекрасно натренированных мужчин... - И уже серьезно спросила: - Рассказывайте, что за штуку он еще выкинул?
- Понимаете, сегодня поступило заявление. Из пионерского лагеря "Огонек". Пропала лодка с мотором... Вы знаете, где находится этот лагерь?
- Знаю, - кивнула Гранская. - Километрах в четырех от железнодорожного моста, у речки.
- Вот именно... Ну, начальник думал, что кто-нибудь из ребят. Срочный сбор, конечно... Короче, ЧП. Главное, цепь вырвана из причала с мясом. Если бы кто свой - отомкнул бы ключом. А то увели прямо с замком и цепью... Дали знать в милицию. Когда доложили Никулину, он тут же подумал: а не наш ли это беглец?
- А что, предположение правильное, - кивнула Инга Казимировна.
- Точное! - подтвердил Коршунов. - У моста поезд замедляет ход. Спрыгнуть не так уж трудно. А вокруг берегов речки - заросли камыша. С головой укроет. Марчук, наверное, знал: на первой же станции его ждут. Шоссе тоже перекрыты... Я думаю, он спрыгнул с поезда, до темноты отсиделся в кустах. Может быть, заприметил, что недалеко пионерлагерь и пристань с лодками... Вот и выбрал с мотором. Только одна такая, другие все с веслами... Умыкнул лодку, проплыл километра два без мотора, по течению, а потом завел его... И поминай как звали...
- Лодку обнаружили?
- Нашли, конечно, - вздохнул инспектор. - В шестидесятипяти километрах вниз по Зоре. Как раз недалеко от автострады...
- Это он, выходит, так далеко ушел?
- А что, мотор хороший, "Буран", бензобак полный, да еще запасной был... В том, что это Марчук, сомнений нет. Неподалеку от того места, где он бросил моторку, деревенька небольшая. Женщины утром полоскали белье, видели - мужик на лодке проплыл. В белой кепочке. Короче, по их описанию внешность Марчука... Вот незадача! Казалось бы, мы предусмотрели все...
- Стереотип мышления, Юрий Александрович. Как он может скрыться? Железная или автодорога...
- Но ведь по нашей Зоре пароходы не ходят! А вплавь... - Коршунов махнул рукой. - Одним словом, век живи, век учись... Да, знаете, почему он решил поехать поездом?
- Нет.
- В его машине поломка.
- И серьезная?
- Мы пробовали завести. Двигатель дает вспышки, кажется, вот-вот заведется. Но не берет... Помните, он от Зубцовой отправился домой, то есть к Разуваевым, сел в машину, потом вылез?
- Помню, конечно. Это когда он уже взял у старухи подсвечники...
- Вот-вот... Залезли мы в мотор - так и есть, треснул корпус трамблера. Вы-то знаете, что это такое, - сказал Коршунов.
- Да, да, - машинально ответила Инга Казимировна, хотя совсем не разбиралась в автомобильных двигателях. Трамблер, как она смутно слышала от Кирилла, чем-то связан с зажиганием.
