Инна Бачинская - Голос ангельских труб
Он говорил медленно, словно пробовал слова на вкус, гладя ее волосы. Слова были незнакомые. Раньше он таких слов не знал.
– В музее это было как чудо! Ты мое чудо. Потом я думал, что не мог встретить тебя ни в каком другом месте. – Он помолчал. Спросил не сразу, хотя твердо обещал себе не спрашивать: – А этот… кто он?
Инга зажала ему рот ладонью, уткнулась лицом в грудь, спрятала глаза.
– Саша, – начала она нерешительно, – наш банк планирует открыть бранч… филиал, – поправилась. – Там, дома.
Шибаев настороженно смотрел на Ингу.
– Я бы могла добиться перевода… Там нужны люди с языком.
– Правда? – спросил он. – Это правда?
Она кивнула.
– Инга! – Он порывисто сгреб ее и стал покрывать поцелуями любимое лицо, уже в который раз не узнавая себя, испытывая ослепительную радость, задыхаясь и пьяно путаясь в словах, все еще не веря и боясь, что не так понял, ослышался. – Инга, чудо мое, девочка, солнышко… маленькая моя… – Откуда и слова-то брались? – Инга! Это правда? Это же просто замечательно… Почему ты сразу не сказала? Когда ты узнала? – спрашивал он между поцелуями. – Ты решила? Да?
– Да! Да! Да! – отвечала Инга, то уворачиваясь, то подставляя ему губы, дурачась. – Да!
– Саша, мне нужно идти, – сказала она виновато и потерлась носом о его плечо. – Не сердись.
Внизу он протянул ей ключи от машины – иди, раз спешишь, не будем терять время. Подошел к азиату за стойкой, протянул деньги. Оглянулся – Инга была уже в дверях. Она тоже оглянулась – громадные сияющие глаза на бледном лице. Рассмеялась радостно…
Потом он никак не мог вспомнить, то ли он вышел и увидел столб огня – и только тогда услышал звук взрыва, негромкий хлопок… То ли сначала услышал, а потом, выскочив из дверей гостиницы, увидел…
Горела его машина – красно-желтые щупальца огня взмыли в небо. Было светло, как днем. Он чувствовал жар на лице, вонь горящего металла и пластмассы.
Кажется, он закричал, бросаясь туда…
Глава 23. Посиделки
Компания из четырех человек устроилась на веранде. Горела свеча в банке, легчайший ветерок трогал занавески спальни, откуда вопреки обыкновению не доносился Петькин храп, так как он в данный момент сидел рядом. Четвертым был Петькин приятель Эд, улыбчивый и немногословный молодой человек. Эд программист, вольный стрелок. Они оба учились в одной школе, играли в школьной бейсбольной команде. Оба были женаты и разведены. На этом сходство между ними заканчивалось. Эд был свободен, подвижен, готов к перемене мест. Петька отяжелел, обремененный рестораном, доставшимся ему от отца, и непомерными аппетитами бывшей половины и ее адвокатов, которые никак не могли договориться с его адвокатами. Эд вежливо улыбался, нисколько не тяготясь молчанием. Петька безмолствовал, так как был занят сложными бизнес-подсчетами.
Они почти прикончили вторую бутылку красного вина. Петька клонился к тарелке с несколькими салатными листиками и иногда всхрапывал – устал. Девушки пристально рассматривали оранжевый язычок пламени, бившийся в банке. Стояла прекрасная ночь – на бархатном небе сияли низкие большие звезды, далекие волны, шурша, накатывали на песок.
– Пошли, искупаемся, – предложила вдруг Мила, пихая Петьку коленом под столом. Тот вздрогнул, раскрыл глаза и бессмысленно уставился на нее.
– Холодно, – сказала Лиля.
– Ничего не холодно, – возразила Мила. – А то Петька уже спит.
– Пьетька! – рассмеялся Эд. – Это что, по-русски? А как буду я по-русски?
– Эдик, – ответила Мила.
– Эдьик! – снова рассмеялся Эд. – Русский язык очень трудный. Я начинал учить в школе, на курсах. Уже ничего не помню.
Девушки переглянулись – это была первая длинная фраза, сказанная Эдом за весь вечер.
Петька вдруг поднялся и сказал:
– Извините, ребята, мне завтра рано вставать. Эд, спасибо, что пришел, старик, мы классно посидели. Надо бы сбегаться почаще. Лиля, до завтра. Бай-бай. – Он наклонился и чмокнул Лилю в щечку.
– Куда? – крикнула Мила, тоже вскакивая. – А купаться?
– Без меня, – ответил Петька, протягивая руку приятелю. – Кто ж ночью купается? Завтра пойдете на пляж, обещали хорошую погоду. Кроме того, пляж закрыт. Сейчас туда нельзя.
– Я не-на-ви-жу пляж! – отчеканила Мила. – Я ненавижу толпу. Я ненавижу дурную музыку. Я хочу на море сейчас. Сию минуту! Питер!
– Спокойной ночи, – ответил Петька.
– Мне тоже пора, – сказал Эд.
– Эдик, пожалуйста! – закричала Мила. – Не уходи! Ты хоть знаешь, что такое купаться ночью в море?
– Я когда-то пробовал, – ответил Эд. – В бойскаутах. Причем шел дождь. У нас было занятие на выживание. Мне не очень понравилось. – Он, улыбаясь, смотрел на девушек. Сказал, поднимаясь: – Ладно, я пошел. Рад был познакомиться, Лиля. Ты здесь еще побудешь?
– Побуду, – ответила она. – Я на работу устроилась.
– Прекрасно! – воскликнул Эд. – Тогда еще увидимся.
Мужчины ушли, девушки остались. Они слышали, как завелась машина Эда, фыркнула и уехала. Как Петька тяжело поднимался по скрипучей лестнице в спальню.
– Зла не хватает! – в серцах бросила Мила. – Как тебе это нравится? Ночью купаться нельзя, потому что пляж закрыт. Ночью надо спать. А на пляж надо ходить днем, с десяти утра до пяти вечера, когда он открыт. Причем, самое смешное, что там нет забора! Даже перелазить не нужно. Только вывеска висит, что закрыт. И ведь ни одна зараза не сунется. Ни одна! Они же совсем другие! Менталитет другой! Петька скорее сдохнет, чем перелезет через забор.
Легкий на помине Петька выпустил сложную руладу – захрапел. Если не знать, что он в спальне на втором этаже – кажется, храп доносится с неба. Девушки переглянулись. Мила разлила остатки вина в бокалы.
– За нас, несчастных одиноких баб!
Они чокнулись. Мила выпила залпом. Лиля пила медленно, мелкими глотками.
– Я еще принесу, – сказала Мила, поднимаясь. – Самое страшное недопить.
– Сиди, – ответила Лиля. – Я больше не буду.
Мила плюхнулась обратно в плетеное кресло. Подперла голову руками, задумчиво уставилась на пламя свечи. Лиля допила вино, и тоже опустила голову на руки. Вокруг пламени вились ночные бабочки. Храпел наломавшийся за день Петька. Шипя, мерно накатывали на песчаный берег волны. Ночь была тихая, безветренная. Звезды сияли…
– Господи, – страстно произнесла вдруг Мила, – как хочется любить! Чтобы тебя ревновали, били морду за тебя, швырялись тарелками. Даже гоняли вокруг дома, потому что посмотрела на того парня не в тему. Тупо смотреть на мобильник и ждать, ждать, ждать… когда позвонит, услышать его голос и слететь с катушек от счастья. Бежать на свидание, подыхая от нетерпения, и делать при этом вид, что тебе по фигу. Петька как вареная рыба. Скумбрия. Или камбала. Причем без соли и перца. И никакого не получается у нас взаимо… взаимо-про-ник-нове-ния культур. Не проникаем мы культурно, хоть ты тресни! Мы даже поссориться как следует не можем.
Лиля печально молчала, не сводя взгляда с подрагивающего пламени.
– Слушай, а ты не голодная? – спросила вдруг Мила. – Я не прочь перекусить. Петька после шести ничего не жрет, Эдька вообще вегетарианец. А я бы сейчас нашего черного хлеба и копченой колбаски навернула. С огурцом. А? Или селедочки!
– Не хочется, – ответила Лиля. – Нет настроения.
– Тебе что, этот прибацанный Эдик настроение испортил? Я сама не ожидала, что он такой нудный. Он приходит к Петьке смотреть бейсбол по телику. Вроде ничего парень, самостоятельный, неплохо зарабатывает. Я с ним, знаешь, как общаюсь – привет-привет, как дела, и все. Петька говорит, Эд его лучший друг. Ну, у них тут все в друзьях ходят. Не успели познакомиться – уже друг. Ты извини, я хотела, как лучше. Вот у нас друг – это… друг!
– Я понимаю, – ответила Лиля. – Только знаешь, я, наверное, не смогла бы с ним. О чем с Эдом говорить?
– О чем угодно. О погоде, о собаке соседа, о… о… Ну, спроси еще о том, что он ест, кроме морковки и салата. Он тебе подробно расскажет. Если не подохнешь от скуки и не вывихнешь челюсть, зеваючи, то можешь поинтересоваться, какая у него машина, и сколько она жрет бензина, а также где он обычно заправляется, чтобы вышло на пять центов дешевле… – Мила вдруг всхлипнула. – Стихи он тебе читать не будет, даже не мечтай… А Колька, даже урод Колька читал мне стихи… Есенина… – Она вдруг заревела в голос, закрывая лицо руками.
Лиля продолжала смотреть на огонь, Мила рыдала. Вились ночные бабочки. Шумел невидимый океан. Сияли низкие звезды.
Прошло минут десять. Мила перестала рыдать, деловито высморкалась в бумажную салфетку и сказала:
– Пошли купаться! А потом поужинам при свечах! И ну их к богу в рай!
Длинная пустынная полоса пляжа была слабо освещена светом фонарей с набережной. На пирсе стояли белые прогулочные яхты. Ослепительно-яркая полоса прожектора шарила по воде. Вдоль берега проплывал сказочный корабль в разноцветных огнях. Оттуда доносилась музыка.
