Инна Бачинская - Ищи, кому выгодно
Больше они не виделись. Сейчас она говорит, что не собиралась пускать оружие в ход, что все получилось случайно…
– А как она встретилась с Овручевой?
– Еще одна случайность. Гуляла в парке и увидела плачущую женщину. Подошла к ней, расспросила… и сообразила, что судьба дает ей шанс.
– И Овручева согласилась?
– Согласилась. Она была в безвыходной ситуации, муж не отпустил бы ее. Раньше они плохо жили, а после того, как он узнал, что она была беременна от другого, вообще озверел.
– Бедная женщина… – вздохнул Савелий.
– Бедная. Они обсудили детали сделки, купили новые мобильные телефоны для связи и так далее. Остальное ты знаешь, Савелий. Кстати, Людмила Вадимовна в юности занималась спортивной стрельбой, и рука у нее твердая, равно как и характер. Она решила устранить мужа тем способом, который был ей хорошо знаком.
– А почему она приехала снова? Она же говорила, что не сможет, что нездорова…
– Мы ее вызвали, Савелий.
– Что значит вызвали?
– Капитан Астахов позвонил ей и сообщил последние новости – как и обещал. Он рассказал, что жена Гетманчука арестована по обвинению в убийстве мужа и покушении на убийство соучастницы. Соучастница осталась жива и в данный момент пребывает в реанимации. Она до сих пор без сознания, но опасений за ее жизнь нет – состояние стабильно, и они ожидают, что не сегодня завтра она придет в себя и сможет дать показания. Можешь представить себе ее чувства, Савелий! Столько усилий – и в итоге прямая угроза потерять не только деньги, но и свободу…
…Он позвонил капитану Астахову и сказал, что нужно встретиться. Коля обрадовался – они не виделись с тех пор, как Федор в знак протеста против его выкладок удалился из бара, хотя и пробормотал, что страшно занят.
Они встретились, как всегда, в баре «Тутси», с той только разницей, что Савелия на сей раз не позвали, и Федор привел с собой двух молодых людей. Это были программист Володя Коваленко и его брат, хирург Андрей Коваленко. Тот самый, который не дурак подраться, крепыш с ежиком волос над мощным лбом мыслителя – одно с другим, правда, слабо сочеталось, – и решительным лицом лидера. Он согласился им помочь…
Между ними состоялся важный разговор, неоднократно прерываемый криками капитана Астахова о том, что на него пусть не рассчитывают, что это афера, пацанизм и балаган чистейшей воды. Что они сами не дураки и проверили списки пассажиров, прибывших из Австрии за две недели – до и после убийств, и Людмилы Вадимовны Гетманчук среди них не было. На что Федор возразил, что она могла поменять фамилию при получении австрийского паспорта.
Не факт, что у нее австрийской паспорт, хмыкал капитан, скорее всего, вид на жительство; в таком случае она на своей прежней фамилии. И добавил: если понадобится, он пробьет эту бывшую по официальным каналам, доложит начальству, напишет рапорт, донесение, прошение, ее объявят в розыск, выйдут на австрийскую полицию… и так далее. Но под весом аргументов, а также принимая во внимание скорый результат… возможный результат, капитан постепенно сдался. Хотя и заявил, что не верит в положительный исход аферы, и ядовито поинтересовался, почему нет автора замысла – Савелия. Потому как замыслить подобное мог только тот, кто без продыху читает бабские книжки…
– На другой день, как я тебе уже рассказывал, Савелий, – продолжал Федор, – он позвонил бывшей жене Гетманчука и подсунул ей дезу, на которую она клюнула. Он любезно рассказал ей, что соучастница преступления лежит в маленькой районной больничке, расположенной по улице Зеленой пятнадцать, что близ Посадовки, где она живет – так уж получилось. Кроме того, больничка эта является базой городского медучилища, и там с утра до вечера толкутся учащиеся, что крайне неудобно из-за постоянной суеты и толкотни; как только Овручевой станет лучше, ее перевезут в санчасть следственного изолятора…
Гетманчук примчалась на следующий же день, Савелий! Утренним рейсом. Позвонила в справочную службу больницы, представилась родственницей, убедилась, что действительно есть такая и в данный момент находится в реанимации. И сразу же бросилась в больницу. В туалете она переоделась в привезенный с собой халат и двинула в реанимацию, где ее уже с нетерпением ожидали Володя Коваленко, накрытый с головой одеялом и «подсоединенный» к аппаратуре, и капитан – за ширмой в углу. Она устроила отвлекающий маневр – пожар в саду, – после чего попыталась убрать «свидетельницу». Ее взяли с поличным, когда она придавила Володю подушкой… Дальнейшие подробности нам расскажет капитан, когда освободится – у него на руках новое убийство…
– А почему ее не было в списке пассажиров? – спросил Савелий. – У нее другая фамилия?
– После развода она вернулась на свою девичью фамилию, Савелий. Теперь она Мила Вадимовна Крутая. Пашка Рыдаев, как я уже сказал, представляет ее интересы. Этот нигде не потеряется.
– И все-таки, Федя, я не понимаю… – задумчиво начал Савелий.
– Чего ты не понимаешь?
– Откуда эта женщина, бывшая жена Гетманчука, знала, что в сейфе найдут отпечатки пальцев Елены? Как я понимаю, это была главная улика…
– Это не было главной уликой, Савелий. Главное было связать пистолет, из которого убили троих, с тем, который побывал у Гетманчука и барменши и который потом нашли в мусорном ящике. Понимаешь? Передать пистолет убийце мог только один человек – Елена. Бывшая жена Гетманчука во время телефонного разговора рассказала нашему капитану, что у мужа был пистолет. Во время обыска в сейфе были найдены следы ружейного масла, что говорило о пребывании там пистолета, и доказано, что это тот самый – орудие убийства. Кстати, она высокая блондинка, чем-то похожа на Елену. Я думаю, Гетманчуку нравился один тип женщин. Первый его брак был неудачен – у жены оказался жесткий и сильный характер; вторично он женился на девочке вообще без характера, из бедной семьи, для которой он, как ему казалось, был божеством – любимым, снисходительным, всемогущим. И снова промахнулся. Кстати, Елена рассказала, почему в сейфе были ее отпечатки… На дверце изнутри, если быть точным. Гетманчук, как рачительный хозяин, настаивал, чтобы она прятала в сейф бриллиантовые серьги и колье, которые он ей подарил; открывал сейф сам, когда Елена не знала. И каждый раз после похода в театр или в гости он открывал сейф, и она клала туда свои побрякушки. Это все равно как если бы она брала их напрокат…
Впечатлительный Савелий поежился. Подумал и спросил:
– И теперь она наследница всех его денег?
– Не думаю, Савелий. Те деньги, из-за которых его убили, давно на других счетах, и вряд ли убийца о них расскажет. Это деньги сына Гетманчука. Я допускаю, что-то мог получить бывший партнер… За информацию.
– А как Елена?
– Она дома. Мне звонила Кристина Юрьевна, приглашала на семейный ужин… Отпраздновать освобождение. На их старую квартиру, так как Леночка пока поживет с ней. Но…
– Но?..
– Но я не пошел, Савелий. Я был занят. Завтра, наконец, начинаются занятия, нужно подготовиться, настроиться, разобраться с расписанием… Сам понимаешь. Не до визитов. И вообще, Савелий… – Он немного помолчал. – И вообще, скоро зима, снег, Новый год… Знаешь, Савелий, так хочется на лыжи, да в Еловицу… Снег скрипит, мороз, еловые лапы… Сбиваешь снег лыжной палкой, он сыплется… Новый год, новая жизнь…
Он снова замолчал и задумался, уставившись в стол. Савелий тоже сочувственно молчал, прикусив язык, хотя ему страшно хотелось спросить, как у него с Еленой… Ведь было же ясно с самого начала – что-то происходит! А теперь Федор герой-освободитель, на белом коне, как рыцарь без страха и упрека, и она свободна… Правда, этот мальчик-программист, ее старый друг… Может, из-за него?
…В дверь позвонили, когда он сидел перед экраном компьютера, притворяясь, что заканчивает статью, а на самом деле бездумно глядя в окно. Оттуда долетал гомон голосов и шорох шин, день был на удивление теплый и солнечный, и Федор представлял себя в парке, возле реки… Синяя вода, желто-зеленая роща на том берегу, длинная и пустая песчаная полоска пляжа. Статья занимала его в данный момент в последнюю очередь…
Он не шевельнулся, не зная, как поступить. Он знал, кто это…
Звонок повторился, и Федор поднялся. Елена переступила порог, и дверь захлопнулась. Она молча смотрела на него, и он отметил, что она побледнела, осунулась, по-новому заколола волосы – на затылке, что делало ее взрослее. Знакомая голубая туника, расшитая блестящими камешками, и белые джинсы. Тонкая, высокая, с нежной кожей, не тронутой косметикой.
Он был готов фальшиво воскликнуть что-нибудь вроде: «Леночка! Какая приятная неожиданность! Прошу!» Но в горле словно ком застрял.
