Алексей Макеев - Лучше бы я был холостяком
– Неужели ты допустишь, чтобы твой законный муж оказался в сумасшедшем доме?
– Бывший муж, – подметила Лариса. – Любое наказание должно быть адекватно совершенному преступлению!
Она снова направилась к выходу, но внезапно остановилась и вновь целеустремленно посмотрела на меня.
– Как видишь, это не мы, женщины, весьма предсказуемые и похожи на медные монетки! Это вы, мужчины, глупые напыщенные индюки!
Желая сделать мне на прощание что-то приятное, она более мягко сказала:
– Хочу, чтобы ты знал… В первый день нашего знакомства и в ту ночь, когда запланировал меня убить, ты был по-настоящему страстным и нежным любовником.
– А в промежутке между этими днями? – машинально поинтересовался я.
– Так себе… – ответила Лариса. – Обыкновенный мужичок, средней паршивости…
Я пристыженно опустил голову, но понимая, что больше никогда ее не увижу, тихо поинтересовался:
– Как тебе удалось избежать смерти? Я видел фотографию твоей квартиры, в которой взорвался газ. Тебя могло спасти только чудо.
– Это была чужая квартира. Я скопировала ее с Интернета.
– Но если не было взрыва и ты не погибла, то зачем вынудила меня скитаться по всей стране?
– Я хотела, чтобы ты как следует оценил то, что имел. Теперь тебе есть с чем сравнивать. Благодаря мне ты познал прелесть больших денег и теперь знаешь, как быть нищим и голодным. Ты убил Дашеньку, и я должна была тебя наказать.
– Тебя не понять, – возмутился я. – Если ты сама хотела моими руками лишить ее жизни, то почему…
Я не успел договорить. Лариса бесцеремонно меня прервала.
– Даже не пытайся, – сказала она. – Мы, женщины, сплошная загадка. Наши мысли и поступки нельзя заранее предвидеть и предугадать.
– Вероятно, сейчас это очень глупо прозвучит, – притихшим голосом произнес я, – но мне искренне жаль, что так и не попробовал «Мутон Ротшильд» урожая 1945 года.
– Ты к чему это сказал? – изумилась Лариса.
– Помнишь тот день, когда твой отец решил взять меня на работу? Ты выставила на сервировочный столик выдержанное французское вино, которое стоило более двадцати тысяч в иностранной валюте. А я сделал глупость, отказавшись откупорить эту бутылку.
– Тебе не о чем сожалеть. Там действительно было французское вино, которое до сих пор можно приобрести в свободной продаже по двести семьдесят рублей за бутылку.
– Но я же видел этикетку.
– Смотрю на тебя и лишний раз убеждаюсь в том, что ты никчемный и наивный простофиля, – с горечью ответила Ларочка. – Мы с тобой совершенно разные люди. У нас абсолютно противоречивые взгляды на жизнь. Даже разные понятия об окружающем нас мире.
– Когда-то у нас было много общего, – попытался возразить я.
– Да никогда не было. А теперь уже никогда и не будет… – произнесла она с откровенным презрением.
Я машинально вспомнил оброненное обручальное кольцо в день нашего венчания.
«Пятьдесят на пятьдесят», – как в прошлый раз, подумал я, но теперь у меня не было столь оптимистического настроения, как прежде. В конце-то концов ведь это не Ларочка, а именно я обронил свое обручальное кольцо, ставшее предвестником как моих несчастий, так и моей возможной гибели.
– Я отлично спланировал твое убийство. Мне любопытно, в чем и где я допустил оплошность?
– Ты же знаешь, у меня есть моя любимая мэнская кошечка…
– При чем здесь эта бесхвостая тварь? – несдержанно выругался я. – Она почувствовала, как из кухни в квартиру начал поступать газ, и смогла тебя разбудить?
– Уходя из дома, ты с такой силой ударил бедное беззащитное животное, что сломал ей два ребра. Она так жалобно мяукала, что мне поневоле пришлось подняться. В какой-то степени я обязана ей жизнью. Но не только это…
– Все ж таки мной была допущена какая-то серьезная ошибка…
– Даже после того как ты ударил мою кошечку, я бы снова легла в постель и заснула.
– И что произошло?
– Да, собственно говоря, ничего особенного. Если бы ты относился хоть чуточку внимательнее к собственной жене, ты бы знал, что больше всего на свете я ненавижу запах кипяченого молока…
– Ты вошла на кухню. Газ, молоко, закрытые фрамуги, плотно задернутые шторы и зажженные свечи в спальной комнате…
– Вот именно. Я сразу все поняла и позвонила одному из моих бывших любовников.
– Неужели Лопатов, этот неотесанный мужлан…
– А в постели именно такие и нужны, – цинично перебив меня, ответила Лариса. – Я пообещала, что гонораром за оказанную услугу будет та сумма, которую он сможет у тебя забрать.
– Выходит, что моя цепочка весом в двадцать четыре грамма; крестик, сделанный из такого же красного золота и украшенный аметистами; часы из коллекции Джанни Версаче с сапфировым стеклом; мои банковские карточки…
– Ты еще вспомни про «Хаммер». Не твое дело, кому и что я подарила. Прощай любимый! До встречи в аду…
– Лара! – в отчаянии выкрикнул я. – Если можешь, прости за Дашеньку!
– Может быть, – сухо ответила она. – Но ты обидел мою любимую мэнскую кошечку, а этого я тебе простить не смогу.
Лариса не сочла нужным продолжить наш дальнейший бессмысленный разговор. Она вышла из комнаты свиданий и небрежно захлопнула за собой массивную железную дверь. В этот момент мне почему-то показалось, что Ларочка со всего размаху ударила нежным женским кулачком по крышке моего гроба.
