Галина Романова - В любви брода нет
— Нет, хотя… — понять то, что случилось, Назарову было жутко.
Неужели те подозрения, что он гнал от себя несколько последних дней, окажутся единственно верными?..
Неужели Верочка и правда попала в беду, но ведь прошло уже достаточно много времени, чтобы ждать чего-то хорошего. Где же она тогда, господи?! Где?!
Назаров почти физически ощутил, как беда черным крылом накрыла гудящий тысячью голосов вокзальный корпус. Только что все гомонило и двигалось, раздавались свистки носильщиков, невнятно гундосила перекличка громкоговорителей, кто-то кричал и ругался, а потом бац — и тут же все пропало. Все померкло и стихло разом под беспощадным плотным пологом, куда не было доступа ничему хорошему и живому. И надежде там тоже не было места…
— Ты это… Саня, закрой все, как было. И номер тот же набери, — севшим голосом попросил Назаров, ощущая себя сейчас, как никогда, беспомощным и ненужным. — Все? Идем…
Они вышли из здания вокзала, почти не разговаривая. Дошли до остановки, и тут Саша не выдержал молчания:
— А может быть, они решили потом за вещами приехать?
— Вряд ли…
— Ну… тогда я не знаю! — горестно воскликнул тот. — Ладно, мебель оставили, но чемоданы!.. Как же без них-то?! Там же вся их одежда! Это значит, они вовсе и не уезжали, почему тогда Данила в школу не ходит?!
— Саня, я вот тебя о чем хочу попросить, — заторопился Назаров, заметив вдалеке свой автобус. — Вдруг ты вспомнишь еще что-то… Или кто-то из друзей вспомнит… Ты мне позвони, хорошо? Вот по этому номеру позвони.
Он быстро нацарапал номер своего домашнего телефона на кромке белого листа, оторвал краешек и сунул его расстроенному Саше в руки.
— Вдруг что-то вспомните, ребята! Важной может оказаться любая мелочь! Любая!
— Хорошо, — пообещал Саша, близко к сердцу принявший исчезновение лучшего друга. — А что самое важное для вас? Мало ли… Лучше же конкретное что-то иметь в виду.
— Самое важное? Самое важное для меня сейчас найти их обоих живыми и здоровыми, — неосторожно сказал Назаров и, заметив, как в болезненной гримасе изогнулись губы паренька, поспешил исправиться: — Важно найти ту фирму, которая занималась продажей их квартиры, Саня. Может, Данила кому-то из ребят что-то говорил. Или Вера Ивановна упоминала вскользь. Важна любая мелочь. Постарайтесь, ребятки. Ну, мне пора. Спасибо тебе. Ты очень хороший парень, Саня…
Назаров сел в автобус, ухватился за поручень на задней площадке и только тогда сообразил, в каком направлении собрался ехать.
Пищевой комбинат…
Пищевой комбинат по производству полуфабрикатов, руководил которым и там же властвовал Геральд Всеволодович Хитц.
Если Назарова сейчас снова не пустят дальше конторки охранника, он там камня на камне не оставит. Он их всех, в гроб бы их душу мать, сметет со своего пути, но доберется до этого скользкого хлыща. Он из него всю душу вытрясет, не только правду. А что Геральд знал всю правду об исчезновении Верочки, Назаров теперь уже не сомневался. Как был уверен и в том, что тот виновен в ее намерении уехать из города. Не было бы его скотства, она бы не надумала уехать. Не стала бы спешить с продажей квартиры и уж точно не забыла бы вещи на вокзале.
А что, если…
Тут Назарову и вовсе стало нечем дышать.
Почему он сразу не подумал об этом?!
А что, если за всем этим делом стоит не кто иной, как Геральд?! Что, если его издевательства не ограничились побоями и насилием, и он пошел дальше и…
Автобус затормозил много дальше троллейбусной остановки, и остаток пути Назарову пришлось идти пешком. Он почти бежал и совсем не разбирал дороги. Кого-то толкал, перепрыгивал через чьи-то сумки, совсем не слышал сигнального рева грузовика, вывернувшего из-за угла пищевого комбината. Плевать ему было на то, что он чудом не угодил под колеса. Плевать, что совсем не слышал запахов весны и не видел ее буйного всплеска вокруг. Он спешил к самому главному своему подозреваемому и был почти уверен, что тому есть что сказать.
— Опять вы??? — У знакомого Назарову охранника вытянулось лицо. — Но…
— А мне плевать! — рявкнул совсем по-ментовски Назаров и сунул опешившему стражу свои корочки под нос. — Я не как частное лицо здесь, понял. И если у тебя есть ко мне вопросы, я готов на них ответить, но в своем кабинете. Так что? Я пройду?
— А, ладно, — было видно, что встречи на территории гостя охраннику не хотелось. — Ступай, только меня тут не было…
Геральд Хитц, вопреки ожиданиям Назарова, не производил впечатления довольного жизнью человека. Пиджак криво висел на высокой спинке его кресла. Галстук на хозяине кабинета отсутствовал, а рубашка, очевидно, последний раз менялась пару дней назад. Даже обычно ухоженные волосы Геральда висели неряшливыми грязными сосульками и то и дело падали ему на лоб, что его явно нервировало.
— Чего надо?! — прорычал он совсем невежливо, стоило Назарову появиться на пороге его кабинета. — Кто пустил?! Не видишь, я занят! Ступай, ступай отсюда, Назаров. Не до тебя мне!
— Зато мне до тебя, Гера, — ласково обронил Сан Саныч, плотно прикрыл дверь, прошел по ковру и сел напротив Хитца, так близко пододвинув стул, что почти слышал его сдобренное пивом дыхание. — И на занятость твою мне срать. И если ты будешь мне хамить, то говорить придется уже не здесь.
— А где? — Хитцу хотелось казаться важным и насмешливым, но под проницательным взглядом Назарова он тушевался.
— А вот вызову тебя повесткой, там и адрес будет указан. Сечешь, куда я клоню?!
Ох, как чесались у Назарова кулаки! С каким бы наслаждением он сейчас вытряс из этого пижона правду. Вытрясал бы, и слушал, и отпускал бы ему грехи, быть может. Все зависит от степени его вины и еще от того, насколько сильно пострадала Вера.
— Чего это вдруг сразу повесткой?! — возмутился Геральд, вполне натурально, впрочем.
— Ты же знал, что они не уехали? Знал?! По роже твоей сытой вижу, что знал! Чего тогда ваньку валял тут передо мной?! Найти их просил?! А может… может, ты ее убил???
Эта мысль, пронзившая его в ту самую минуту, показалась ему вдруг такой реальной, такой все объясняющей, что Назаров не выдержал.
Он перегнулся через стол, ухватил Геральда за помятый воротник рубашки и вытащил его с места на середину кабинета.
— Говори, сука! Говори!!! Потому и пил ты тут потом в одиночестве! Потому и просил меня найти ее… Ты же знал, что я не найду ее никогда, потому что… Ответь мне, сука, что ты сделал с ней??? Это ведь ты, ты???
Он даже не заметил, как ударил его раз, другой, третий. Опомнился лишь тогда, когда Геральд, свернувшийся комком у его ног, заплакал, размазывая кровь по лицу.
— Это не я!!! Не я это, прекрати!!!
— А кто??? Кто??? — Назарову не хватало дыхания, не хватало сил, чтобы говорить твердо и ровно, не было терпения, чтобы не пинать Хитца снова и снова. — Кто, сука, отвечай???
— Мне нельзя тебе ничего говорить… — прохныкал вдруг Геральд, вскочил на четвереньки, живо уполз под защиту стола, начав стенать уже оттуда: — Отвали от меня, Назаров! Отвали, понял! Если хочешь увидеть ее живой, ни о чем не спрашивай…
Итак, Геральд знал. Знал и боялся кого-то или чего-то пуще смерти. То ли за себя боялся, то ли за сына и свою бывшую жену. Только зря он надеялся на то, что Назаров, ощутив опору под ногами, возьмет и запросто отступится. Нет, господин Хитц. Черта с два у тебя получится отмолчаться на этот раз. Он либо выбьет из него правду, либо… либо будет ходить за ним по пятам, будто тень.
Услышав об этом, Геральд даже из-под стола выполз. И затряс бледным окровавленным лицом, и заверещал так, что в кабинет заглянула испуганная секретарша. Увидев шефа, тихо пискнула и резво скрылась за дверью. А тот продолжал заливаться:
— Ты что, Назаров, совсем с головой не дружишь?! Мне же нельзя… Нельзя даже случайно рядом с тобой появляться, а он ходить за мной собрался! Это же… Это же приговором им станет сразу, и все… Ты хотя бы это понимаешь?!
— Я понимаю одно: тебе что-то известно. И я не уйду отсюда, пока не узнаю то, что именно известно тебе. В противном случае… — тут Назаров сделал паузу и закончил со значением: — В противном случае я предъявлю тебе обвинение и посажу под замок.
— К-какое обвинение?!
— Обвинение в убийстве или похищении своей бывшей жены. При хорошей работе срок будет приличным, — запросто ответил Назаров, будто разговор шел о покупке партии брикетов гречневой каши. И тут же добавил вкрадчиво: — Откуда мне знать, что ты и в самом деле не убил ее? У вас были проблемные отношения. Я сам видел синяк у нее на шее после твоего визита. Найдем парочку свидетелей, вспомнивших о том, что Верочка жаловалась на твою грубость. Как тебе это?
На Геральда стало совсем невыносимо смотреть. И куда только подевались его лоск и непомерное самомнение! В мятой, окровавленной рубашке, с растрепанными сальными волосами, с мятущимся испуганным взглядом он буквально упал в свое кресло. Упал, обхватил голову руками и, раскачиваясь из стороны в сторону, стал причитать:
