Феликс Фрэнсис - Азартная игра
Все это напоминало азартные игры с участием букмекера. Для того чтоб выиграл ты, он должен потерять. То же самое происходило и на рынках – там всегда были победители и проигравшие. У победителей сохранялись большие дома, проигравшие разорялись, теряли свои большие дома, закладывали их банкам, а те, в свою очередь, продавали их победителям.
Деньги совершали все новые и новые кругообороты по всему миру, но не всегда попадали в руки изначальным своим хозяевам.
И всегда находились мошенники, пытающиеся изменить соотношение ставок в свою пользу через инсайдерские сделки или рыночные манипуляции.
В прежние времена инсайдерские операции были прерогативой биржевых брокеров и директоров компаний; разведав ситуацию на рынке, они успевали скупить или продать ценные бумаги до того, как о грядущих изменениях узнавали другие. Теперь же их сажают в тюрьму за то, чем раньше занимались все поголовно. Что ж, поделом им.
И всегда существовали те, кто считал, что сможет перехитрить систему, и многим из них это удавалось, потому что делать ставку на заранее известного победителя – это все равно что получить лицензию на печатание денежных знаков.
Как-то Геб Ковак сказал миссис Макдауд, что предпочитает определенность в ставках.
А та, в свою очередь, разболтала это мне.
Старший инспектор Томлинсон перезвонил в пять вечера.
– Он определенно был пьян, – сказал он. – Я прочел весь отчет о вскрытии. Никакой ошибки быть не может. Они проверили его кровь на содержание алкоголя. И в желудке были найдены остатки виски.
– Легко ли насильно заставить человека выпить виски? – спросил я.
– О господи, – пробормотал он. – Так кто из нас не в меру подозрителен, а?
– Ну, этот вывод просто сам напрашивается, – ответил я.
– А легко ли устроить человеку сердечный приступ? – парировал он саркастическим тоном, явно давая понять, что не верит во все эти мои домыслы.
– Для этого просто надо подержать голову выпившего человека под водой, в его собственном бассейне, – ответил я. – Он или утонет, или, если сердце у него слабое, запаникует. В результате – инфаркт. А уже потом он неизбежно тонет.
– Но тогда при чем тут спиртное? – спросил он.
– А это для того, чтоб запутать следствие, – ответил я. – Стоит следователю узнать, что человек был пьян, сразу же напрашивается вывод: он способен на любую глупую выходку. Утонул – значит, сам виноват.
– Верно, – пробормотал он. – Я примерно так и рассуждал. Но все это лишь домыслы. Доказательств нет.
– Нет, – согласился с ним я. – А если и были, то теперь все благополучно похоронены на кладбище в Голдерс-Грин.
Он усмехнулся.
– Ну и выдумщик вы, как я посмотрю!
– А как там с Билли Серлом? – спросил я. – Что-нибудь выяснили?
– Он очнулся и говорит, – ответил старший инспектор. – Но ничего толком не сказал.
– Ничего?
– Вообще, болтал он много. Но отказывался отвечать на вопрос, знает ли человека, сбившего его. Говорит, что то был просто несчастный случай. И отрицает, что должен кому-то деньги.
Я не удивился. Если напавшим был букмекер, а сам Билли вовлечен в какую-то скандальную историю со ставками, вряд ли он станет признаваться. Ведь признание равносильно потере лицензии жокея.
– Что ж, спасибо, что выяснили это для меня, – сказал я. – О стрелке никаких новостей?
– Пока ничего.
– Показ видеопленки что-то дал?
– Массу звонков, – сказал он. – Слишком много. Мы с городской полицией пытаемся проверить и проанализировать их все, сравнить с базой данных по преступникам.
Вот это и беспокоило меня больше всего. Если кто-то нанял профессионала, вряд ли он засвечен в базе данных полиции, так что проку от этой проверки никакого.
– А как насчет телохранителя, которого вы обещали? – спросил я. – Я не могу торчать здесь долго, слишком далеко от Лондона. Но и ехать домой боязно, вдруг он ошивается где-то там, поблизости?
– Переговорю с начальством, – ответил он.
– Спасибо, – сказал я. – Только, пожалуйста, не тяните с этим.
Мы распрощались, я взглянул на часы. Четверть шестого. Самое время заканчивать рабочий день.
Я откинулся на спинку стула и нажал кнопку, захотел в последний раз проверить свою почту. Там было всего одно сообщение, от Грегори Блэка.
Я всем телом подался вперед и открыл его.
«Николас, – говорилось там, – Патрик попросил меня написать тебе и извиниться за эту выходку в пятницу. Мне очень жаль, я был груб. Уверяю тебя, что подобное никогда не повторится после твоего возвращения в контору. Привет маме. Твой Грегори Блэк».
«Ого, – подумал я. – Моя угроза обратиться в суд все же возымела действие, они поджали хвосты. Представляю, с какой ненавистью Грегори сочинял это электронное послание, а Патрик стоял рядом. Как и Эндрю Меллор, адвокат нашей компании, и оба они ссылались на трудовое законодательство».
Итак, извинение от Грегори я получил, но особой радости от этого не испытывал. Понимал, что оно не облегчит мою дальнейшую жизнь в конторе.
К тому же я был далеко не в восторге от того факта, что Грегори знал, где я нахожусь.
Миссис Макдауд не только хотела знать все и обо всех. Ей нравилось давать людям понять, что она это знает, и любая информация распространялась по конторе с космической скоростью. Теперь все сотрудники знают, что я нахожусь в Глочестершире. Возможно, что и доброй половине Ломбард-стрит тоже это известно.
В половине восьмого мама попросила меня откупорить бутылку шампанского – хотела, чтоб мы должным образом отпраздновали мою с Клаудией помолвку.
– Еще вчера вечером положила одну бутылку в старый холодильник, – сказала она, – так что шампанское будет холодное и вкусное.
Так оно и оказалось.
Я разлил по бокалам золотистую жидкость с мелкими пузырьками, затем каждый из нас по очереди произнес тост.
– За долгую и счастливую жизнь с Клаудией, – сказал я.
– За долгую жизнь и крепкое здоровье, – добавила Клаудия.
– За ваших деток, и пусть их будет много-много, – сказала мама, и мы осушили бокалы.
Мы с Клаудией держались за руки. И без слов было ясно, о чем думает каждый из нас. Мы молились Всевышнему, чтоб мамина мечта осуществилась. Но с раком… будущее было туманно и непредсказуемо.
– А ты отцу своему сказал? – спросила мама.
– Нет, – ответил я. – Пока знаешь только ты. – А про себя подумал: даже миссис Макдауд этого не знает.
– Ты что, вообще не собираешься ему говорить? – не унималась мама.
– Ну почему, со временем обязательно, – сказал я. – Правда, последнее время мы с ним нечасто общаемся.
– Круглый дурак, – пробормотала мама.
Я знал, она не может простить отцу распавшийся брак, но, если уж быть до конца честным, в том была и доля ее вины. Но сейчас мне страшно не хотелось снова погружаться во все это.
– Позвоню ему завтра, – сказал я. – А сегодня будем праздновать и веселиться втроем.
– Давайте выпьем за это! – воскликнула Клаудия, и мы выпили.
А я думал об отце.
Семь лет тому назад, когда родители окончательно развелись и продали большой дом, отец забрал свою долю и купил невзрачное бунгало в Веймуте, на берегу моря. Я побывал у него всего дважды, ну и еще несколько раз мы виделись в Лондоне, куда он приезжал по делам.
Мы с ним никогда не были по-настоящему близки и с каждым днем все больше и больше отдалялись друг от друга. Но не думаю, что кого-то из нас это волновало. Отец даже не позвонил, когда меня арестовали и физиономия моя мелькала чуть ли не во всех газетах и по телевизору. Возможно, что лишь женитьба и перспектива заиметь внуков поспособствуют возобновлению отношений, но лично я сильно в том сомневался.
Клаудия принялась накрывать на стол, мама хлопотала над сковородками с картошкой и морковью, баранья нога запекалась в духовке, я же разлил остатки шампанского по бокалам и, оставив женщин заниматься своим делом, смотрел в окно, выходящее на запад, и любовался закатными лучами солнца.
– Черт, – пробормотала мама.
– Что случилось? – спросил я.
– Духовка вырубилась.
– Перебои с электроэнергией?
Она надавила на выключатель, защелкала им. Света не было.
– Чертова электрокомпания! – воскликнула мама. – Немедленно позвоню им.
Она нашла в ящике стола карточку, сняла телефонную трубку.
– Занятно, – протянула она. – И телефон тоже не работает.
– А разве он работает на электричестве? – спросила Клаудия. – Наш беспроводной, да.
– Я не пользуюсь беспроводным телефоном, – сказала мама. – У меня обычный, подключен к линии.
Что за чертовщина!..
И тут вдруг раздался громкий стук в дверь.
– Я открою, – сказала Клаудия.
Электричество отключено, телефон не работает, да еще кто-то колотит в дверь. Мелкие волоски у меня на шее тут же встали дыбом.
– Не открывай! – крикнул я Клаудии.
Она обернулась, удивленно взглянула на меня, но продолжала двигаться к двери.
