Ирина Невская - Рефлекс выживания
Но только я собралась зайти в сарай, как вдруг… сзади на меня кто-то навалился. Сердце сразу ушло в пятки, и крик застрял в горле! Собственно, кричать бы я всё равно не смогла: некто закрыл мне рот ладонью так, что я не то, что кричать, дышать не могла. Такого потрясения, конечно, не выдержала и благополучно потеряла сознание от страха.
Пришла в себя оттого, что кто-то с остервенением хлестал меня по щекам, приговаривая:
— Да, очнись же ты, дурёха.
— Что значит — дурёха? — абсолютно обосновано возмутилась я. Ничего себе! Я, можно сказать, от страха чувств лишилась, а меня еще обзывают. Нахал! Я немедленно пожелала высказать ему всё это в лицо, но с удивлением обнаружила, что совершенно не слышу своего голоса, поэтому мои слова ожидаемого эффекта не произвели, зато шипение получилось — змея обзавидуется. Тогда я, недолго думая, со всей силы размахнулась и влепила ему пощёчину. Он почему-то обрадовался:
— Слава Богу! Я думал, что ты того, уже не оживёшь.
— Нахал! Подлец! — найдя в себе силы, прошипела я.
— Согласен, — сказал он и засмеялся.
— Лёшка? — я подскочила от удивления.
— Не может быть! — воскликнул он. — Сандра? Ты? Ты как здесь? Откуда?
— От верблюда, — всё ещё обиженно процедила я. — Что у тебя за манера такая, не разбираясь, нападать на беззащитных девушек?
— Я думал, что кто-то чужой.
— В деревне, — огрызнулась я, — чужих не бывает, здесь только свои. Кстати, а где бабуля?
— Сегодня уехала в город, навестить родственников.
Я, кивнув головой, сказала:
— Я так и думала.
— Она ключи мне оставила, — сказал Лёшка, — только здесь, на природе, романтики больше, да и жить тут можно с комфортом, вон даже лампочка, хоть тускло, но светит.
— Да уж, — ответила я, оглядывая сарай.
Лешка вскочил и засуетился:
— Ты есть будешь?
Я отрицательно покачала головой.
— Как хочешь, — сказал он, — а я, пожалуй, съем чего-нибудь.
Он тут же аппетитно зачавкал. Я подождала, пока Лёшка поест, потом приступила к допросу.
Он рассказал, что вчера пришел сюда, так как думал, что мы всё ещё здесь. В город особенно не торопился, потому что захотелось узнать, что к чему. Короче, он почти весь день сегодня просидел в нашем с Ленкой любимом кустике сирени, что так удобно приютился возле бандитского логова. Видел, как съехались все действующие лица и как разъехались. Оказывается, он пришел к дому бабули всего лишь на несколько минут раньше меня, едва успев скрыться от машины Руслана.
— Я теперь знаю всё, — торжественно сказал Лёшка.
— Что — всё? — поинтересовалась я.
— Я знаю, чего они хотят, — ответил он снисходительно. — Отобрать вашу фирму.
— Да этой новости уже лет сто, не меньше, — фыркнула я.
— Но зато ты не знаешь самого главного: кто за всем этим стоит.
Я дернула плечом, усмехнулась и ответила:
— Пока ты отсиживался в кустиках, я в это время находилась в доме.
— В каком доме? — спросил Лёшка.
— В том самом, за которым ты наблюдал.
Он удивился:
— А когда ты успела просочиться, тоже весь день там что ли сидела?
Я рассмеялась и рассказала ему, как и по какой причине проникла в дом. Он в отчаянии схватился за голову, ругая себя на чём свет стоит:
— Вот дурак. Как же я мог так лопухнуться. Ведь тебя могли…
Мне стало немного жаль его, и я ответила:
— Но ведь не смогли же, они даже не заметили моего присутствия.
— Та-а-к, — протянул Лёшка и насупился. — Может, поделишься впечатлениями, — попросил он немного погодя.
Конечно, я до мельчайших подробностей передала ему весь разговор этой гоп-компании.
— Так, — вновь сказал он, выслушав меня, — всё ясно.
— Что тебе ясно! — взорвалась я. — Лично мне ясно не всё. Руслан оказался не тем человеком, которому можно верить, да и Сергей не лучше. Что плохого мы сделали им всем? Кто тот самый шеф, который стремится завладеть нашей фирмой? И где, в конце концов, мой брат?
Лёшка почесал затылок и крепко задумался.
— На твои вопросы рано или поздно мы найдём ответы, — наконец ответил он. — Кстати, кое-что пришло время рассказать тебе.
Я удивленно вскинула брови:
— Что же?
— Тот самый человек, который попросил меня присмотреть за тобой… за вами… ну, в общем, — Лёшка вскочил и нервно зашагал по сараю.
— Не тяни резину! — я требовательно взглянула на него.
— Он знал, что его отец участвует во всем этом, но против родного отца трудно идти, вот он и попросил меня. У меня частное детективное агентство, правда, из сотрудников пока только я один, но это пока, а с ним мы давно дружим, ещё с армии, потом вместе в школе милиции учились, правда, работали в разных организациях.
— Постой, постой, — прервала я словесный поток, — ты хочешь сказать, что это Сергей?
Лёшка в ответ закивал головой.
— Так что ты не права насчет Серёги.
— Но ведь ему могут не простить этого.
Он со злостью стукнул кулаком в стену и сказал:
— Поэтому я не мог его предать, а то бы нас закопали вместе.
— Насчёт этого ты можешь не волноваться, — возразила я, — он отделался, можно сказать, лёгким испугом. Родной отец никогда не обидит своего сына.
Лёшка усмехнулся:
— Ты просто не знаешь его папаню. Он Серёгу признал недавно. Они с матерью всю жизнь одни жили, папочка оставил их в младенческом возрасте.
— Какая разница, ведь всё равно признал же.
Лёшка вздохнул и ответил:
— Лучше бы не признавал, Серёгу в такое дело втравил. Он, как узнал, что папочка имеет непосредственное отношение к делу, вынужден был прикрыть его.
Я от такого неожиданного признания даже заикаться стала:
— Так, зн… значит, эт… то его мы должны благодарить за постоянные отказы? Андрею в милиции с самого начала отвечали, что нет состава преступления. Ничего себе! Предатель!
— А как иначе он мог поступить? — стал защищать Лёшка друга. — Предать родного отца?
Я не знала, что ответить, потому что мне трудно было судить — своего отца я вообще не помнила, фотографии — не в счёт. Безусловно, Серёга стоял перед серьезным выбором, но если учесть, что папеньку он узнал не так давно, то…
— Конечно, предать отца он не мог, а друзей и, наконец, любимую женщину мог?
Лёшка зло посмотрел на меня и сказал:
— Тогда он не знал, что Ленка для него станет больше, чем… чем…
— Просто любовница? — подсказала я.
— Да, — согласился он, — Серёга влюбился в неё по уши и не хочет терять.
— Она сама откажется от него, когда я обо всём расскажу.
Лёшка, хитро прищурившись, посмотрел на меня и возразил:
— А может, нет.
Я недоверчиво скривилась и ничего не сказала. И в самом деле, я же не могу решать за Ленку, а вдруг она тоже любит его. А потом, я сама слышала, как Сергей из-за нас поссорился с отцом и ушёл. Кто его знает: на этот раз искренен он или нет.
— Да пойми ты, наконец, — Лёшка схватил меня за плечи и тряханул, — если бы Серёга хотел вам зла, он бы не попросил меня за вами присмотреть. Мы давно дружим и полностью друг другу доверяем.
— Благодетель, — процедила я сквозь зубы. — Да он просто технично переложил всё на тебя.
— Он не мог по-другому, — упрямо повторил Лёшка.
Я рассмеялась ему в лицо:
— Ха-ха-ха! О, святая наивность! Он просто решил умыть руки.
— Ты… ты… дура! Ничего не знаешь! — взбеленился Лёшка.
— Я знаю одно — он просто трус. Между прочим, ты вместо него жизнью рисковал, а он только и делал, что вставлял нам палки в колеса.
— Рисковать — это моя работа, — заявил Лёшка.
— Ах, скажите, пожалуйста, благородный Рембо! Кстати, где был твой бесценный друг, когда тебя закапывали? — решилась я на последний аргумент.
Лёшка замялся, нахмурил брови и ответил:
— Серёга не знал, что меня повезли закапывать.
— Ты так считаешь? Между прочим, он в это время преспокойно наблюдал за всем происходящим в комнате на втором этаже большого особняка.
— Я знаю, — тихо ответил Лёшка, — он думал, что я тоже в доме. Да и светиться ему нельзя было, ведь дай он только понять, что мы как-то связаны, то его бы тоже вместе со мной…
Я устало махнула рукой. Эта дурацкая пресловутая мужская дружба. Ничем её не прошибёшь. Мужики сами не свои становятся, когда речь идет о ней. Этот упрямец Лёшка всё равно будет стоять на своём, даже если весь свет подтвердит обратное. Ну и пусть. Лично я всё равно не оправдывала Сергея. Жаль Лёшку, в конце концов, он когда-нибудь разочаруется в своём друге. Но если ему так хочется, пусть.
— Ты обиделась? — спросил Лёшка, нежно обнимая меня.
— Обиделась? Да нет, что ты, на таких, как ты, не обижаются.
Лёшка лукаво посмотрел на меня и рассмеялся, я не выдержала и тоже засмеялась. Мы хохотали громко и заливисто, так что деревенские собаки, возмутившись, начали сердиться. Их лай, как лавина, разрастался, постепенно охватывая всю деревню.
