Ирина Градова - Последняя надежда обреченных
– Наверное, то же, что и ты? – предположила Олеся. – Мне показалось, что хлопнула дверь. Я подумала, что кто-то пробрался в дом.
– И я слышала, – подтвердила Рита. – Не могло же нам обеим почудиться?
Не сговариваясь, женщины устремились в сторону комнаты Нади, расположенной в конце длинного коридора. Когда Рита распахивала дверь, она уже практически не сомневалась в том, что комната пуста.
Постель Нади оказалась не разобрана: очевидно, она так и не ложилась этой ночью. Пока Рита стояла в дверях, Олеся решительно прошлась по комнате и остановилась возле прикроватного столика. Она склонилась над ним и, выпрямившись, помахала в воздухе листком бумаги, воскликнув в сердцах:
– Ну, не дура ли?!
– Что там? – поинтересовалась Рита, и Олеся протянула ей записку.
«Дорогие девочки, – гласила она, – я не могу выразить, как благодарна вам за все, что вы для меня сделали. Мне очень повезло встретить таких замечательных подруг, но кое-что я могу сделать и без помощи, потому что и так слишком долго оставалась для вас обузой. Кажется, все улаживается. Я поехала за сыном. Надеюсь, не произойдет ничего непредвиденного, и к утру мы будем здесь. Возможно, вы даже и не узнаете, что я уходила! Целую крепко. Надежда».
– Это… – пробормотала Рита, роняя листок на пол. – Она что, спятила?
– Похоже на то, – простонала Олеся. – Рванула к Кенану посреди ночи, как сумасшедшая! А вообще, почему…
Олеся вдруг вскочила и выбежала из комнаты. Рита бросилась за ней. Подбежав к телефону в гостиной, Олеся стала жать на кнопки определителя номера.
– Надя и впрямь сошла с ума, если поверила, что муж отдаст ей Али, – пробормотала Рита, обессиленно прислоняясь к дверному косяку.
– Погоди, сюда звонили несколько раз с одного и того же телефона, – сказала Олеся. – Отлично, есть запись на автоответчике. Видимо, Надя не с первого раза сняла трубку, а мы не слышали звонка, потому что сидели на террасе.
Олеся перекрутила пленку и включила запись. Испуганный женский голос заговорил по-турецки. Сообщение было коротким.
– Что там? – нетерпеливо спросила Рита. – Чей это голос?
– Это сестра Кенана, Зюбейде, – медленно проговорила Олеся. – Вот не ожидала, что она на такое решится!
– На что решится? – не поняла Рита. – Да скажи же наконец, что происходит!
– Зюбейде просит Надю приехать за Али, – ответила Олеся. – Она говорит, что Кенан в Стамбуле и вернется только завтра утром. Зюбейде не хочет участвовать в делишках брата, тем более когда речь идет о ее племяннике. Она боится, что вся эта история может повредить малышу, особенно теперь, когда Кенана ищет полиция. Она отдаст Наде сына.
– Теперь понятно, – кивнула Рита. – Но почему же Надя нам ничего не сказала? Неужели так необходимо было срываться одной, ночью, без поддержки и прикрытия?
– Надо ехать, – тихо сказала Олеся. – Что-то мне это все не нравится. Зюбейде настаивала, чтобы Надя обязательно приехала одна, потому что она, видите ли, не хочет неприятностей. Такая настойчивость меня беспокоит. Одеваемся?
Женщины сменили ночную одежду на джинсы и футболки, и Олеся вывела из гаража черную «Тойоту» мужа.
– Надя взяла мою машину, – пояснила она, включая зажигание. – До Измира часа четыре, но постараюсь доехать за три с половиной.
Дороги были пустынными, и Олеся гнала, как Шумахер: Рита в ужасе не отрывала глаз от спидометра, стрелка которого зашкаливала за двести на извилистом серпантине.
– Просто не смотри, – посоветовала Олеся. – Не волнуйся, я хорошо вожу!
Рита подумала, что перестанет сомневаться в профессионализме подруги только тогда, когда они доберутся до места живыми!
Когда впереди показалась знакомая кипарисовая аллея, Рита немного расслабилась: они подъезжали к дому Кенана. Она взглянула на часы: Олеся доставила их меньше чем за три часа с четвертью! Возможно, они успеют перехватить Надю?
Припарковав «Тойоту» в нескольких десятках метров от дома, чтобы ее не было заметно с подъездной дорожки, женщины направились в сторону заднего входа. Проходя мимо парадного подъезда, они увидели автомобиль Олеси, стоящий прямо напротив дома. Значит, Надя-таки успела добраться раньше. Конечно, они не сразу среагировали на стук двери, а потом потратили кучу времени на записку и прослушивание автоответчика!
– Смотри, – сказала Олеся, толкая Риту в бок. Она проследила за пальцем подруги и увидела, что та указывает на окно второго этажа, в котором горел свет. – Это спальня Али.
В окне вырисовывались два женских силуэта.
– Вроде все нормально? – добавила Олеся. У Риты создалось такое же впечатление.
– Пошли?
Женщины тихо вошли через заднюю дверь, которая оказалась открыта. Повсюду царила темнота.
– Похоже, слуг в доме нет, – прошептала Олеся.
Они поднялись на второй этаж, стараясь не оступиться в кромешной тьме. Хорошо, что Олеся знает дом Кенана и расположение комнат, подумала Рита. Войдя в коридор, они обе увидели, что из-под одной двери просачивается неяркий свет: видимо, там горел ночник. Олеся толкнула дверь, и они оказались в маленькой, но уютной комнате. С первого взгляда становилось очевидно, что это – детская. На стенах красовались обои с зайчиками и мишками, вдоль стен лежали плюшевые игрушки и резиновые мячики, а у окна стояла детская кроватка.
Находящиеся в комнате женщины испуганно обернулись на звук открывающейся двери, и Рита встретилась глазами с Надей. Поняв, кто это, Надежда радостно улыбнулась и бросилась к Рите и Олесе со словами:
– Девочки! Простите, ради бога, я плохо поступила, но у меня не было выхода…
– Мы все знаем, – сухо прервала ее Олеся. – Прослушали сообщение Зюбейде.
Рита тем временем с интересом рассматривала девушку, на руках у которой мирно спал маленький мальчик. За время пребывания в Турции она повидала немало местных женщин. Среди них встречались и красивые, и заурядные, и страшненькие. Зюбейде Сезер относилась к последней категории. Она была маленького роста, и ей приходилось смотреть на Олесю и Риту снизу вверх. Даже Надежда оказалась выше ее, хотя Рита считала ее миниатюрной. Возраст девушки определялся с трудом, но ей было не больше двадцати пяти – двадцати семи лет. Маленькое невыразительное личико имело треугольную форму, а нос, слишком массивный для такого крохотного лица, нависал над короткой верхней губой. Правда, у Зюбейде оказались шикарные волосы цвета воронова крыла, очень длинные, а также большие серые глаза, но даже самый доброжелательный критик не назвал бы девушку хоть сколько-нибудь привлекательной.
Олеся заговорила с Зюбейде по-турецки. Та отвечала односложно, с испугом поглядывая в сторону Риты.
– Надо уходить! – сказала Олеся. – Она говорит, что Кенан вернется не раньше утра, но чем скорее мы уберемся, тем лучше. Она просит не привлекать полицию.
– Это решать Мехмеду-Али, – покачала головой Рита. – Мы, со своей стороны, обещаем ничего не предпринимать, но последнее слово – за главой семьи. Кенан слишком далеко зашел, и я сомневаюсь, что дело удастся спустить на тормозах.
– Бери мальчика, Надя, – скомандовала Олеся.
Молодая женщина подчинилась беспрекословно. Она взяла спящего Али из рук Зюбейде, все трое спустились в холл, в то время как Зюбейде остановилась у перил, безучастно глядя им вслед.
– Какая встреча! – услышала Рита мягкий, вкрадчивый голос, говорящий по-русски с сильным акцентом. Он доносился из большого кресла с высокой спинкой, стоящего напротив камина. Человека, сидящего в кресле, видно не было, но Рите не составило большого труда догадаться, кто это.
– Кенан! – пробормотала Олеся.
Человек встал и повернулся к женщинам. У Нади вырвался сдавленный крик.
– Да, дорогая, – ласково улыбнулся Кенан, приближаясь к женщинам. В его движениях чувствовалась кошачья грация. Надя как завороженная смотрела в глаза мужа. Неужели Зюбейде, блеклая, некрасивая Зюбейде могла быть сестрой такого красавца? В это верилось с трудом. Лицо Кенана казалось сошедшим с полотна художника, писавшего картины на античные сюжеты. Внешность Надиного мужа сильно отличалась от общепринятых представлений о восточных мужчинах – светло-русые волосы, серые глаза и абсолютно правильные черты лица делали его похожим на Давида работы Микеланджело. Достаточно высокий для турка, он имел гибкое, стройное тело, как у легкоатлета. Теперь становилось понятно, почему ему не составило труда влюбить в себя Надю! Оставалось загадкой, как при такой замечательной внешности этот человек мог иметь настолько отвратительное, гнилое нутро. Он крикнул что-то, обращаясь к Зюбейде, и та, подойдя к Надежде, взяла Али у нее из рук. Надя покорно отдала ребенка, парализованная страхом перед внезапным появлением мужа. Зюбейде с мальчиком стала снова подниматься в детскую, между тем как Кенан подошел практически вплотную к жене, упиваясь ужасом в глазах Нади.