Антон Леонтьев - Вечность продается со скидкой
– Я не знаю, – ответила девушка. – Он не относится к лекарственным средствам, но предполагаю, что это – белый кристаллический порошок.
Обыск, которому все присутствующие покорились без возражения, не дал никаких результатов.
– Что это? – произнес вдруг Саша Гончаров. Он указывал на крошечный бумажный конверт, который валялся под столом.
Енусидзе похвалил подростка:
– Молодец, зоркий у тебя глаз. Кто здесь сидел?
– Сам Кузнецов, справа от него Лиза, а слева – Денис, – ответил Никольский.
– Я ничего ему не подсыпала, – слишком поспешно сказала девушка.
– Ага, и кто тебе теперь поверит, ее тоже под замок, – рассмеялся Сколышев. – Не так ли, Николай Кириллович, вы лишились своей помощницы?
– Мой муж никого не отравлял, – резко заявила Настя. – Я не понимаю, что за глупые обвинения. Если яд обнаружили около Кузнецова, значит, он сам его и принял.
– Самоубийство, – протянул Енусидзе. – При иных обстоятельствах я бы тоже выдвинул эту версию. Покойный астролог был человеком неуравновешенным, нервы не в порядке, так что мог решиться на такой экзотический поступок за праздничным столом, для эффектного конца. Но с учетом того, что у нас есть еще три трупа, я более чем уверен – это убийство.
Конвертик с ядом полковник осторожно опустил в полиэтиленовый пакет:
– На нем могли сохраниться отпечатки пальцев. Так что я держу в руках ценную улику.
– А теперь примемся за уборку трупа, мы скоро получим квалификацию в этом вопросе, – вздохнул Дима Реутов. – Как я понимаю, празднование Нового года завершено?
– Его отравили – ну и что с того? – произнес Саша и уселся за стол. – Я хочу попробовать торт.
– Как ты можешь, – вздохнула Ольга Евгеньевна, – Александр, постыдился бы!
– А чего мне стыдиться, мама? – возразил мальчик, отрезая себе большой кусок торта. – Я никого не убивал, мне это хорошо известно. Если в кемпинге беснуется маньяк, то пусть занимается своим делом, а я – своим.
Виктор Антонов, ничего не говоря, присоединился к подростку.
– Вы что, продолжите отмечать Новый год? – спросил Енусидзе. – А вдруг маньяк отравил не только шампанское Кузнецова?
– У него норма – один человек в полтора дня, – произнес чемпион мира. – Мальчишка прав, я не собираюсь отказываться от праздничного стола из-за какого-то ублюдка. Кто хочет, может присоединяться.
Однако больше желающих не нашлось. Енусидзе велел отнести тело астролога в подвал. Когда траурная миссия была завершена, возник вопрос: что делать с пленниками?
– Пусть по-прежнему остаются под замком, – настаивал Николай Кириллович.
– Но вы же понимаете, что они не могли отравить Кузнецова, пока сидели в своих комнатах, – доказывал Дима Реутов. – Освободите хотя бы Ирэн.
– Именно в ее номере обнаружили шприц и снотворное, – не сдавался полковник. – Кто-то хотел использовать пистолет и припрятал его в библиотеке, но оружие нашла Мамыкина. Поэтому убийца и решил использовать яд.
– Кстати, а где пистолет? – поинтересовался Никольский. – Вы присвоили себе огнестрельное оружие и теперь имеете преимущество перед нами.
– Ничего я не присвоил, – вспыхнул Енусидзе. – Пистолет я положил в оружейный сейф, ключи от него находятся у Марины.
– И все же я бы хотел в этом удостовериться, – настаивал банкир. – Вы не возражаете?
– Не возражаю, – Енусидзе в раздражении крикнул: – Мариночка, принеси ключи от сейфов!
Пояркина вернулась через пару минут и в растерянности произнесла:
– Я обыскала всю комнату, их там нет. Я точно помню, что положила связку в верхний ящик стола…
– Этого еще не хватало. – Енусидзе ринулся в небольшое помещение, примыкавшее к подвалу. Там располагались большие железные ящики, в которых хранились охотничьи ружья и боеприпасы.
– Все заперто, – со вздохом облегчения произнес полковник. – А то я подумал, что кто-то похитил оружие. Марина, посмотри еще раз!
Поиски ни к чему не привели. Темных металлических ключей нигде не было.
– Ну что же, их мог кто-то украсть. Значит, мы должны опередить убийцу. Я предлагаю взломать ящики и вынуть оружие.
– Придется потрудиться, – сказал Дима. – Сейфы сделаны на совесть.
– Позовите нашего жующего чемпиона, у него мышечная масса явно больше мозга, – сказал Енусидзе. – Пусть поработает на благо нашего сообщества.
Виктор Антонов, получив топор, резким движением сбил замок. Енусидзе распахнул дверцу шкафа.
– Не может быть! – Он в ужасе повернулся к остальным: – Там ничего нет!
– Кто-то нас опередил, – прошептала Лидия Ивановна.
Антонов сбил второй и третий замки. Итог был тот же – кто-то вытащил ружья и обрезы вместе с патронами. Сейфы оказались абсолютно пустыми.
– Это уже серьезно, – сказала Марина Пояркина. – У нас было девять ружей, два обреза и масса патронов. И еще пистолет.
– Да, это серьезно, – повторил вслед за ней Николай Кириллович. Полковник за несколько секунд неожиданно постарел, словно утратил былую энергию. – Если оружие попало в руки убийцы, это может закончиться кровью.
– Самое важное – не допустить паники, – сказала Лидия Ивановна.
– И кто же все-таки завладел оружием? – произнес Дима Реутов.
– Это я! – раздался громогласный голос. – Оружие у меня! Всем стоять!
На пороге комнаты возник Сергей Леонидович Гончаров. Неуверенность и страх, которые то и дело раньше возникали на его лице, сменились торжествующей злобной гримасой. В руках он держал двуствольное ружье.
– Кто посмеет шевельнуться, будет наказан. Это, надеюсь, понятно?
На крик из гостиной прибежала Ольга Евгеньевна. Увидев освобожденного мужа, она заулыбалась, но ружье в его руках несколько охладило ее пыл.
– Дорогой, зачем тебе оружие? – с опаской произнесла она.
Гончаров прокричал:
– Ольга, не задавай идиотских вопросов. Оружие – единственная возможность взять власть в свои руки. Енусидзе, ты, кажется, считал, что все согласны с твоим командирским тоном? Я – не согласен. Я не собираюсь применять оружие, пока нет необходимости. Ты, – он указал дулом на полковника, – и вы оба (Дима и Никольский) живо в подвал.
– Там же трупы! – воскликнула Ольга Евгеньевна.
– Ничего, они не кусаются, – расхохотался Гончаров. – Ольга, отбери у старого хрыча ключи. Великолепно! Теперь я буду всеми командовать!
Сколышев, также с ружьем, спустился с лестницы.
– Все в полном порядке, – произнес он. – Наверху никого нет.
– Я запру наиболее ретивых в подвале. – Гончаров наставил на Енусидзе дуло. – Спускайся, полковник.
– Никуда я не пойду, – спокойно проговорил Енусидзе. – И положите на пол оружие, вы не понимаете, что происходящее здесь – не дешевый боевик.
– Ты еще меня учить собрался! – изумился Гончаров. – Ну ты даешь! Думаешь, я не смогу применить оружие? Я умею стрелять. Скажу тебе по секрету, полковник, что я уже однажды стрелял в человека. И не промахнулся. И твой случай не станет исключением из правил. Ага, вот и щенок!
Сергей Леонидович увидел пасынка. Саша, опустив голову, прятал глаза от Гончарова.
– Что же ты, маленький мерзавец, оклеветал меня, – сказал Гончаров. – Ты же знаешь, что я такое не прощу. Иди сюда, живо, кому я сказал!
Вместо того чтобы подчиниться, Саша неожиданно ловко швырнул в отчима яблоко, которое прихватил со стола. Не ожидавший такого поворота событий, Гончаров на секунду потерял бдительность. Енусидзе ударил его в грудь. Предприниматель из Самары покачнулся. Никольский подоспел на помощь полковнику и вцепился в ружье.
Прогремел выстрел.
– Отпустить Гончарова! – злобным тоном гаркнул Сколышев. Историк наставил ружье на Лидию Ивановну. – Еще одно движение, и я убью бабку.
– Петр Сергеевич, – прошептала Лиза.
– Я знаю, что меня зовут Петр Сергеевич, – оборвал ее Сколышев. – Итак, считаю до десяти, за это время Енусидзе, журналист и ты, банкир, должны спуститься в подвал.
Те, чьи имена назвал Сколышев, повиновались. Енусидзе, тяжело вздыхая, первым отправился вниз. За ним последовал Дима, замыкал колонну новоявленных пленников Игорь Никольский.
В тот момент, когда московский финансист ступил на первую бетонную ступень, ведущую в темноту, он вспомнил сцену из детства. Он ничего не боится, не боится, разумеется, Игорь Никольский ничего не боится! Чтобы доказать это, он и отправился тогда в склеп…
– Струсишь, маменькин сынок, – сказал двенадцатилетнему Игорю Артем – здоровый прыщеватый бугай, который регулярно колошматил окрестную детвору. – Как пить дать, струхнешь.
– Нет, – уверенно произнес Игорь. – Я спущусь в склеп.
Артему не нравились очкарики, воображавшие, что могут постоять за себя. Он привык иметь дело с хлюпиками, на которых обычно показывал несколько классных приемов. Его родители, рабочие-передовики на часовом заводе, пользовались заслуженным почетом, зато их сын имел примерно такую же репутацию, но в другой, уголовной, среде. Артем впервые столкнулся с тем, что чистоплюй в наглаженной рубашке и очочках так уверенно противостоит ему. Он попробовал накостылять Игорю по шее, но не получилось – мальчишка был физически развит. Опасаясь, что Игорь разрушит его репутацию всемогущего и наисильнейшего, Артем решил провести испытание страхом.
