Тонино Бенаквиста - Малавита - 2
Джакомо пожал плечами. Никакого неуважения к Джерри он не проявлял, наоборот, ради заключения этого договора он принял все его требования. Что ему еще надо? Кто он, собственно, такой? Может, ему еще руку поцеловать, как Дону?
— Я плохо знаю ночной Париж, мне нужен гид, — сказал Джакомо, обращаясь к Азии.
Что означало: Бросим здесь этого Костанцу и пойдем выпьем куда-нибудь в другое место.
— Tы уже хочешь лишить нас своего общества, Джек?
Что означало: Ты мой гость, и я очень обижусь, если ты уйдешь раньше меня.
— Мне кажется, что между Реа и Костанцей накаляются страсти, — сказал своему начальнику агент Олден.
— А что Бэль?
— Пьет что-то желтое из большущей рюмки…
Азия сидела зажатая между двумя мужчинами, каждый из который прижимал к столу ее руку.
— Приятно было иметь с тобой дело, — сказал Джерри. — Но если ты думал, что девушка входит в сумму сделки, ты ошибался.
— Не забудь передать от меня поклон твоей жене, когда вернешься в Бруклин, и спокойной ночи.
— Джек! Неужели ты хочешь, чтобы я пожалел о нашем сегодняшнем соглашении?
— Тебе-то не о чем жалеть, Джерри. А вот я жалею.
Бэль уже присутствовала при таких гангстерских разборках и знала, что произойдет дальше: после перебранки на деловые темы будет поднят вопрос возраста.
— Ты еще сосал грудь твоей матери, когда появился первый крэк и я начал работать с ним в Бруклине.
— Иди отдохни, Джерри. У нас на Сицилии еще умеют уважать старших…
Тон разговора повышался, обвинения сыпались одно за другим в строго установленном порядке. Тема возраста повлекла за собой другую, неизбежную, но более деликатную — тему корней.
— Вся моя семья начиная с девятнадцатого века состояла в Братстве, — сказал Джакомо. — А твой дед по отцу вроде был нотариусом? Что, не так?
— Пора тебе выходить из средневековья, Джек. Загляни как-нибудь к нам, в третье тысячелетие, всего каких-нибудь пять часов лёта.
Бэль подлила себе еще лимонного ликера, а тем временем дело дошло до степеней и званий.
— Это правда, что я слышал, Джек? Говорят, ты был принят в клан в ту пору, когда твой отец сел на восемь лет в кресло босса? Если бы не это, ты до сих пор возился бы с контрабандными «Мальборо»? Или я ошибаюсь?
— А тебя, кажется, называют не иначе как Джерри-заложник? В случае войны кланов это тебя отправят к врагам в обмен на кого-нибудь более стоящего.
Бэль увидела, как рука Джерри легла рядом с серебряной вилкой, в то время как Джакомо придвинул свою поближе к ножу для рыбы. Она подозвала официанта, чтобы тот убрал со стола.
В ста метрах от нее Квинт пытался предугадать, как станут разворачиваться события после официального столкновения двух семей. Лишившись поддержки сицилийского клана, Бруклин станет искать партнеров на востоке, чтобы те открыли для него путь к таиландскому героину. Джерри обратится за помощью к своему другу Юрию Быкову, который возьмет на себя доставку товара, но взамен потребует содействия в поставке оружия в страны Латинской Америки. Со своей стороны, сицилийцы, оставшись без материальной поддержки американских семей, не смогут больше контролировать свои инвестиции в американские казино и будут вынуждены обратиться к китайским триадам в Нью-Йорке, за что помогут им проникнуть через люксембургские холдинги в Европейское сообщество для отмывания денег.
А за столиком в это время Бэль размышляла, что же в мафиозной шкале ценностей стоит выше звания. Она решила, что кровь. И тут же получила подтверждение своим мыслям.
— Как поживает твой брат Берт? — спросил Джакомо. — Он по-прежнему лечится в той клинике, что специализируется на синдроме Туретта? Будь осторожнее, я слышал, это болезнь наследственная.
— Скажи-ка, Джек, старики судачат, будто ты как две капли воды похож на Мясника Калоджеро. Он ведь был телохранителем твоего отца, но говорят, тело твоей матушки он охранял с большим успехом…
Катастрофический сценарий Квинта набирал силу. Чего не знал Костанца, но чего ФБР опасалось уже несколько месяцев — это то, что Быков со своими молодчиками перехватил груз обогащенного плутония и собирался превратить его в ядерные боеголовки. Однако ему трудно было реализовать их, не переполошив русские органы, а потому, действуя за спиной у американских друзей, он собирался предложить своим новым латиноамериканским партнерам пятьдесят процентов прибыли, если те найдут ему на эти боеголовки покупателя. Пройдет совсем немного времени — меньше, чем потребуется, чтобы уничтожить всю планету, — и он выйдет на какую-нибудь мировую державу или террористическую организацию, готовую к их применению.
Костанца и Реа зашли в своей ссоре так далеко, что уже близилась развязка. Единственной возможной почвой для последнего выпада, решила Бэль, может быть только честь.
— А скажи мне, Джерри, говорят, в деле об ограблении банка «Дель-Эстеро» все получили по пять лет, а вот ты не пробыл и десяти минут в кабинете следователя. Копы даже отвезли тебя домой на своей тачке.
— И это ты мне говоришь, Джакомо Реа? Самый уважаемый киллер Средиземноморья? Слышал я, что всех твоих жертв находят с пулей промеж лопаток.
Трое мужчин за соседним столиком, держа палец на спуске, жадно ловили каждое слово из ссоры боссов, предвкушая уже, как будут рассказывать о ней у себя дома. Все опасные темы были затронуты, вся желчь излита, не осталось ни одной недомолвки. Значит, война?
Однако Бэль не слышала еще самой главной запретной темы, которая ставилась превыше всего — возраста, корней, званий, крови и чести. Это была тема мужской силы.
— Не пытайся увести эту девушку, Джакомо, ты ведь даже не знаешь, что с ней делать.
— …?
— Ты не любишь женщин, это все знают, правда, я не уверен, что ты любишь мужчин. Так что я не допущу, чтобы такая чудесная девушка, как эта, попала в лапы типу, который неизвестно что любит.
— Джерри, я любил только одну женщину — твою жену. А что ты скажешь, когда узнаешь, что в прошлом сентябре, когда ты вел переговоры с семьями из Майами, я снимал бунгало на Барбадосе, на пляже отеля «Кобблерс-Коув»? Ну-ка, где была в прошлом сентябре твоя распрекрасная Аннунциата, Джерри?
Бэль все бы отдала, чтобы Франсуа Ларжильер увидел ее в этот самый момент, когда она сидела между двумя разъяренными мужчинами, готовыми развязать мировую войну ради ее прекрасных глаз. А этот идиот сейчас, наверно, балдеет от очередной «стрелялки»!
Агент Олден подпрыгнул, когда в ухе у него раздался крик Тома Квинта:
— Уберите ее из-за стола любым способом!
Решив не дожидаться, пока Джерри и Джакомо и вправду переубивают друг друга, Бэль воспользовалась мгновением тишины:
— Джерри, вы разве не заметили, что Джакомо — ужасный романтик? Он только вздыхает, глядя на женщину, его не влечет к ней, если он не влюблен. А в мире, где он живет, это считается чуть ли не постыдным, правда?
— …?
— А вы, Джакомо, сейчас же скажите Джерри, что вся эта история про Барбадос — розыгрыш. Джерри порядочный человек и хранит верность жене, и она ему тоже.
— Это правда, Джерри. На Барбадос летал Бенни Пеллегрини, у него было свадебное путешествие. Он-то и сказал мне, что видел там госпожу Костанца.
При этих словах у Джерри свалился с души камень и на глаза навернулись слезы.
— Знаешь, Джек, все, что я наговорил тут про твою семью, это шутка, я хотел тебя поддразнить немного. Я вас всех очень уважаю.
— Теперь пожмите друг другу руки, доставьте мне такое удовольствие.
Глядя на их примирение, Бэль подумала, что, если снять с этой парочки весь «фольклорный» налет, представить их себе без стволов, без телохранителей, без шикарных тачек, без многолетних отсидок, без их матерей в черных юбках, без омерты, без костюмов из натурального шелка, они стали бы обычными людьми, просто мужчинами, которые, как все мужчины мира, петушатся без конца за неимением лучшего.
Перед уходом Джерри и Джакомо расцеловали Азию и сказали, что они никогда ее не забудут: Настоящая девчонка, наша! Выйдя на улицу, она постучала в окно микроавтобуса Тому Квинту, который был уже на грани апоплексического удара.
— Я знаю имя преемника Мауро Сквельи, знаю, где будет проходить ближайшее собрание обеих семей, запомнила фамилии нескольких новичков и много подробностей, которые должны вам понравиться. Но сначала я хочу объяснить, как вы будете со мной за все это расплачиваться.
Том приготовился к самому страшному. И был прав.
7
В то время как Магги и Фред продолжали разрабатывать план кампании против дикого либерализма, как Уоррен темной ночью возвращался к себе в горы, как Бэль, прежде чем лечь спать, снимала свое шпионское платье, по ту сторону Атлантики двое собирались поужинать.
