Светлана Алешина - Без шума и пыли (сборник)
– А до вашего отказа у вас был билет? – спросила я.
– Конечно. Мы еще Маргариту взяли с собой, секретаря Владимира Ивановича. А вот вы-то как попали в нашу ложу?
– Потом скажу, – уклончиво пообещала я. – Вы сказали «наша ложа». Это значит, что билет в нее, кроме членов вашей семьи и близких людей, никто больше получить не может, я правильно поняла?
– Нет, что вы, Ольга! – Нина слабо махнула рукой. – Я имела в виду, что мы к ней привыкли, потому что ходим только в нее. Владимир Иванович так договорился с дирекцией. Мы берем обычно пять билетов, а в тот раз пришлось взять шесть. Пятый – Боксер. Без него – никуда, сами понимаете.
– А кто четвертый? – спросила я, сообразив, что членов семьи Кармановых трое. – Маргарита Львовна постоянно ходит с вами?
– Нет, она была только в этот раз. А четвертый – Илюша, жених Ирочки. Они уже скоро поженятся…
На кухне засвистел чайник. Нина, тяжело опираясь на стол руками, поднялась и пошла на кухню. Она как-то сразу осунулась и вроде даже постарела. Теперь уже была видна разница в их с Фимой возрасте. Вся создавшаяся ситуация действовала на Нину угнетающе.
– Фима, – сказала я, – сходил бы помог даме, к тому же ты здесь почти хозяин. Или действительно хозяин? – Мадам платит, – гаденько улыбнувшись, ответил он и засеменил на кухню.
Чай пили в молчании.
Каждый сидел и думал о своем. Наконец Нина не выдержала и задала мне давно ожидаемый вопрос:
– Так что вы решили дальше делать, Ольга Юрьевна?
– Вы это о чем? – спросила я.
Нина помолчала и ответила тихим голосом, не поднимая глаз:
– Вы же взяли кассету… Я понимаю: глупости все это, не нужно было этого делать… Но тогда казалось – так весело… Вы ее оставите у себя?
– Нет. – Я заметила, как Фима вздрогнул и посмотрел на меня с прищуром, шустрым адвокатским умом выискивая в моих словах подвох. – Не оставлю, – сказала я, обращаясь уже конкретно к нему, видя, что он сомневается в моих словах, – но вы, Нина Петровна, рассказываете мне не все.
Она тяжело вздохнула и устало посмотрела на меня. Помолчав, Нина опять спросила:
– Что же вас еще интересует?
– Два вопроса: почему Юлия Афанасьевна имеет такое неоправданно большое влияние на вашего мужа и разве вы не просили Боксера проследить за контактами этой дамы?
Я заметила, что Фимочка после моих слов заерзал на своем стуле, закряхтел и закашлял, явно стараясь обратить на себя внимание Нины. Но она, опустив голову, размышляла о чем-то и не обращала на него внимания.
– Какая вы… цепкая, – наконец сказала она и положила до фильтра докуренную сигарету в пепельницу, услужливо пододвинутую Фимочкой. – Все равно же узнаете – не от меня, так от других… Дайте, пожалуйста, сигарету, мои на кухне остались…
Я протянула ей свою пачку, она опять закурила.
– Юлька утверждает, что Света – дочь Владимира Ивановича. Такие вот дела, Ольга…
– А Ирина? – спросила я.
– Ирина – тоже его дочь, потому что он ее воспитал и другого отца она не знает. Как и он другой дочери не знал… До недавнего времени.
Фима зачмокал губами и что-то зашептал, отвернувшись в сторону.
Я поняла смысл ответа Нины: Владимир Иванович не был отцом Ирины. Теперь становилась ясна причина надежд Юлии Афанасьевны.
– А что касается слежки, – продолжила Нина, – да, я попросила Сашу, то есть Боксера, и он мне не отказал. Должна же я была знать, что замышляет эта сука… Оказалось, что не зря я это делала: узнала про ее визит к вам в газету. Потом еще и Фима рассказал про фотографии. Вы будете их печатать?
– Конечно, нет, – ответила я, и впервые за все это время ее лицо немного просветлело.
Я продолжала задавать вопросы:
– После того как вы узнали про фотографии, вы попросили Боксера выкрасть их, – спокойным, утвердительным тоном произнесла я, нарочно оставляя пока «за кадром» случай с наездом машины на Юлию Афанасьевну.
– Вы что? – очень натурально удивилась Нина. – Саша бы не пошел на это никогда. Не знаю, конечно, как бы он поступил, если бы ему приказал Владимир Иванович, но меня он не послушался бы точно! – горячо сказала она, и я ей поверила.
Я посмотрела на часы.
– Ну вот, Виктор, прогуляли мы с тобой весь наш обед. – Я встала.
– Нина ответила на твои вопросы, – напомнил мне Фимочка и кинул красноречивый взгляд на мою сумку. – Выполняй обещание.
– Виктор, отдай, пожалуйста, кассету и поехали в редакцию, я уже устала за сегодняшний день, а он еще и не кончился, – сказала я и, попрощавшись с хозяевами, направилась к выходу.
Виктор нагнал меня в коридоре.
Открыв входную дверь и оглянувшись, я увидела Нину и Фимочку, выглядывающего из-за ее плеча.
Кивнув им напоследок, я вместе с Виктором вышла.
Глава 8
После окончания рабочего дня я не поехала сразу домой, а, взяв с собою Маринку и, разумеется, Виктора – куда ж теперь без него! – отправилась в одно знакомое кафе. Причина была единственная: просто хотелось есть. Обед у нас с Виктором пропал, потому что после нашего возвращения мне пришлось окунуться в работу и питаться только кофе, да и то урывками, а Виктор почти сразу же помчался на съемки. Таким образом, обед, совместившись с ужином, начался у нас с семи часов и продлился до половины десятого.
А мне – понравилось!
Единственное, что немножко притушило удовольствие, так это скорбная мордашка Маринки. Она ни в коем случае не сомневалась в моей товарищеской надежности и верности. Но мысль, что Виктор опять будет ночевать в моей квартире, не внушала ей оптимизма. Что, кстати, понятно.
Проводив Маринку до дома и пожелав ей спокойной ночи, в ответ на что она, вздохнув, пожаловалась на головную боль, мы с Виктором поехали ко мне домой.
Несмотря на довольно-таки позднее время, около моего подъезда на лавочке чинно сидели две бабки-соседки. Случившееся происшествие, очевидно, настолько возбудило их интерес к жизни, что за день они не успели наговориться.
Поздоровавшись с ними, я хотела быстро прошмыгнуть в подъезд, но это у меня не получилось.
– О-оль! – позвала меня одна из них, то ли Матвевна, то ли Петровна, не помню.
Я с доброй улыбкой обернулась, хотя заранее уже начала скучать, думая, что услышу новую версию старой истории. Но я ошиблась.
– Тебя спрашивали, – порадовали меня нежданной новостью.
– Кто же это? – спросила я, подходя ближе. Виктор остался стоять около двери подъезда, спокойно осматриваясь по сторонам.
– Юра-участковый наш, вот кто. Все расспрашивал про тебя: и где работаешь, и семейное твое положение. – Матвевна (или Петровна) дипломатично покосилась на Виктора и продолжила: – Заходил несколько раз. Сказал, что, может, и еще зайдет. Он уже всех обошел в доме, все про случай этот беседовал, ты одна осталась неохваченная…
– Что ж поделаешь, у него работа такая. Пусть приходит и охватывает, – ответила я, собираясь уйти, но остановилась снова, потому что информационный поток местного бюро новостей еще не иссяк.
– И баба еще какая-то приходила, – доложила вторая соседка.
– Из горгаза вроде она… – поспешила опередить конкурентку Петровна (или Матвевна).
Я поблагодарила бдительных соседок, и мы с Виктором поднялись ко мне домой.
Виктор сам отпер квартиру, вошел первым и быстро прошел по всем комнатам, везде включая свет. Повинуясь его приказу, выраженному скупым жестом, я подождала его у двери. После получения разрешения я разулась и побрела в ванную.
Усталость чувствовалась сильнейшая, словно я весь день занималась бегом на длинные дистанции да еще с тяжеленным грузом на спине.
Сказался и плохой сон в минувшую ночь, и недавнее нервное напряжение в милой беседе с милой парочкой.
В ванной я встала под душ, открыла краны и даже под водой продолжила свои размышления о череде неприятностей, навалившихся на меня в последние дни. Нет, в самом деле! Какая-то бывшая пассия по прошествии десятилетий открыла сезон охоты на своего бывшего ухажера, а мне от этого перепадает дикий винегрет из долларов и обещаний ужасных разборок! С другой стороны, доллары уже дали, но еще не убили, и когда это произойдет, никто не знает… Меня бесила моя зависимость от каких-то гадов: испоганили настроение, и я никак не могу отделаться от неприятных мыслей!
Мне захотелось сделать что-то резкое, чтобы стряхнуть напряжение. Я огляделась по сторонам и, увидев вокруг только кафельную плитку, решила отложить это дело, чтобы потом не жалеть себя еще больше.
Мое следствие запуталось. Все, кто, возможно, был причастен к делу, оказывались вдруг совершенно ни при чем…
Постаравшись выкинуть из головы все эти мысли, я принялась умащивать себя притираниями и благовониями и постепенно увлеклась этим процессом.
Я вышла после душа взбодрившейся, но все равно в плохом настроении, потому что туман, сгустившийся вокруг этой истории, расходиться не желал.
Продолжая думать и прикидывать так и эдак, я села за кухонный стол, и Виктор поставил передо мной яичницу. Поразительно стабильный мужчина! Наверное, психологически ему на свете жить легче, чем мне. Я совсем уже было собралась спросить его, не боится ли он диатеза, но вовремя удержалась. Кто ж его знает, подумает еще, что я над ним смеюсь!
