Лоренцо Каркатерра - Парадиз–сити
— Мешает в чем? — спросила Дженнифер, изо всех сил вцепившись в рулевое колесо правой рукой.
— У тебя великолепные инстинкты полицейского, — стал перечислять Ло Манто, отхлебнув предварительно кофе. — Ты быстро просчитываешь ситуацию и оцениваешь противника. Ты научилась подавлять страх. Ты бросаешься в драку, забывая об опасности.
— Довольно комплиментов, переходи к порке, — велела Дженнифер.
— Ты легко теряешь над собой контроль, — продолжал Ло Манто. Его голос звучал мягко и успокаивающе, словно он был доктором, описывающим симптомы редкой болезни менее опытному коллеге. — И неважно, чем это вызвано — темпераментом или отсутствием выдержки. Ты должна научиться использовать это качество себе во благо, превратить его из слабости в силу.
— И что будет, если мне это удастся? — спросила Дженнифер. — Просто интересно.
Ло Манто поставил стакан в подстаканник возле автомобильной печки, откинулся затылком на подголовник и на несколько секунд закрыл глаза.
— Тогда ты станешь неприкасаемой, — ответил он. — Ты будешь лучше, чем просто хороший коп. Тебя никто не сможет просчитать, и это сделает тебя одновременно опасной и внушающей страх.
Некоторое время они молчали. Машина медленно ехала по тихим улицам Ривердейла. День был жарким и душным, тепло поднималось от нагревшегося асфальта колеблющимися прозрачными волнами. Все стекла в машине были подняты, работал кондиционер.
— Аты — такой? — нарушила молчание Дженнифер, вырулив на платную полосу движения. — Или хотя бы считаешь себя таким?
— Я пытаюсь быть таким, — ответил Ло Манто. — Я должен контролировать ситуацию, управлять ею так, как это нужно мне. Это получается не всегда, но можно хотя бы попробовать. Однако за это приходится расплачиваться.
— Чем?
— Возможностью иметь более или менее сносную личную жизнь.
Впервые с момента их встречи Дженнифер уловила в голосе итальянца грустные нотки, тоску по обычному человеческому существованию. То время, что он провел вдали от Нью—Йорка, не смогло изгладить из его души горечь, накопившуюся за годы жизни в этом не знающем жалости городе. Работа на бульварах и улицах Неаполя, где Ло Манто от рассвета до заката защелкивал наручники на запястьях гангстеров, жирующих на царящей вокруг нищете, сделала его защитный панцирь еще толще. И все же под этой непробиваемой оболочкой горел негасимый теплый огонек.
— После того, как ты научишься контролировать ситуацию, сталкиваясь с бандитами, это быстро входит в привычку, и ты помимо своей воли начинаешь предпринимать попытки контролировать нормальных, обычных людей, которые тебя окружают. Именно по этой причине большинство копов либо холосты, либо разведены, либо предпочитают говорить по душам не со своей женой, а с барменом.
— Или, — добавила Дженнифер, — что еще хуже, женаты на своих коллегах.
Ло Манто кивнул и улыбнулся.
— Мы почти приехали, — сказал он. — Вон там нужно будет повернуть налево.
Дженнифер перестроилась в левый ряд, взглянула на дорожные указатели и с любопытством осведомилась:
— И что нас ожидает в Музее средневекового искусства?
— Ответ на твой вопрос скрывается в нем самом. Там нас ожидают великие произведения средневекового искусства. А также двое наркодилеров, желающих без помех провернуть очередную сделку. Это идеальное место для того, чтобы не спеша прогуляться и побеседовать.
* * *Двое мужчин равнодушно смотрели на древний крест, стоявший в прозрачном кубе из толстого стекла. После удушающей жары, царившей снаружи, находиться в этих прохладных залах было просто наслаждением.
Тот, что был повыше, в черной рубашке с короткими рукавами и коричневых слаксах, пристально рассматривал небольшую группу посетителей и следил за их реакцией на в изобилии представленные здесь шедевры. Несмотря на то, что часы показывали всего одиннадцать, народу здесь было полным–полно. Это был обычный для буднего дня набор публики: старшеклассники со скучающими лицами, которых вывезли на экскурсию помимо их воли, пенсионеры, решившие на старости лет расширить кругозор, и ученые, рассматривавшие экспонаты с таким видом, будто обладают неким тайным знанием, недоступным для остальных. Никто из этих людей не заинтересовал высокого мужчину. Свернутой в трубку музейной брошюрой он похлопал по плечу своего спутника и сказал:
— Тут его нет. Пойдем посмотрим в других залах.
— Это место буквально пропитано историей, Бруно, — мечтательно проговорил второй мужчина — ниже ростом, с длинными, до плеч, волосами, помятым, но все еще моложавым лицом и обходительными манерами. — Какая жалость, что я не знал об этом музее раньше!
— Знаешь что, Терри, когда будет свободное время, придешь сюда и разглядывай всю эту рухлядь хоть до ночи, — грубовато ответил долговязый. — А сейчас нужно дело делать.
И они двинулись по прохладным сумрачным коридорам.
В трикотажной рубашке и серых брюках с безупречными стрелками, подтянутый, с идеальным пробором, Терри скорее походил на школьного учителя рисования, нежели на наркодилера каморры. Обычно он предпочитал работать один, но эта сделка свалилась как снег на голову, поэтому пришлось взять с собой в качестве охранника этого верзилу, который теперь тащился рядом с ним.
Бруно Магро была уготована участь простой шестерки, наемного ствола на службе каморры, чем он был обязан своему умению быстро и ловко обходиться с оружием. Если возникала возможность того, что кто–то попытается сорвать сделку, Бруно был готов палить даже по толпе безоружных, ни в чем не повинных людей.
Люди, подобные Бруно, использовались в качестве пушечного мяса. О деталях очередной сделки им если и рассказывали, то очень немногое, но они не роптали, довольные хотя бы такой работой. Они надеялись, что в дальнейшем им будут поручать более ответственные и, значит, более высокооплачиваемые задания и со временем они сумеют войти в круг избранных лидеров каморры. Однако этим надеждам было не суждено сбыться.
Будущих членов каморры отбирали, когда они находились еще в детском возрасте, начиная с шести лет, а затем давали им образование, развивая в этих мальчиках и девочках их природные склонности и таланты. Войдя во взрослую жизнь, они были готовы начать зарабатывать деньги — как законными, так и преступными методами.
Терри был сыном неаполитанской проститутки. За два дня до того, как ему должно было исполниться семь лет, мать отвела мальчика в местную семью ка–морры и оставила там навсегда, а в благодарность за щедрый дар ее на целую неделю освободили от уплаты обязательной дани. Во время обучения в ребенке открылась природная склонность к математике и геометрии. Он окончил среднюю школу в Неаполе, а затем продолжил образование в Англии и получил степень бакалавра в Нью—Йорке. К тому времени, когда Терри Фоссино получил последний из своих дипломов, он уже был опытным и пользующимся доверием оперативником каморры, работающим на ниве наркоторговли. Он осуществлял миллионные сделки и отмывал вырученные деньги, прогоняя их через шесть банков в пяти разных странах, прежде чем они — уже совершенно легальным образом — оседали на счетах каморры. Терри Фоссино был поистине неоценимым приобретением для каморры.
Терри привел Бруно в боковой коридор, и оба мужчины прислонились спинами к стене, пропуская цепочку экскурсантов.
— Ты уверен, что это — именно то место? — спросил Бруно, в голосе которого уже слышались нервные нотки. — Для меня здесь все выглядит одинаково.
— Если они не появятся через пять минут, станет понятно, что либо я ошибся, либо они решили не приходить, — ответил Терри, оставаясь невозмутимым, словно хирург.
— И что тогда? — задал новый вопрос Бруно, пытаясь разглядеть в полумраке выражение лица Терри.
— Тогда мне придется кого–то наказать за то, что этот кто–то что–то напутал, — ответил Терри еще более бесстрастным тоном. — И, возможно, это будешь ты.
Бруно фальшиво хихикнул.
— Очень смешно, — проговорил он. — Обожаю работать с юмористами.
Слушая писклявый голос Бруно, Терри Фоссино оглядел пустое пространство вокруг себя. Он знал: чем бы ни закончился сегодняшний обмен, ему с этим парнем больше не работать. Не тот это человек. Если их арестуют, он скорчится на заднем сиденье полицейской машины и расколется еще до того, как его привезут в участок. Если их захватят члены конкурирующей банды, Бруно, стоит на него чуть–чуть надавить, тут же выложит все известные ему имена. В эти короткие секунды, стоя в темном коридоре Музея средневекового искусства, Терри раз и навсегда решил судьбу находящегося рядом с ним молодого человека. Это, решил он, будет последним заданием Бруно Магро.
Почувствовав, как ствол пистолета уперся в его ребра, Терри сделал глубокий вдох и замер. Он не раз попадал в подобные переделки и поэтому знал, что в таких ситуациях лучше молчать и не шевелиться. Затем он расслабил тело и стал ждать дальнейшего развития событий.
