Елена Михалкова - Кто убийца, миссис Норидж?
– О господи… – выдохнула Нора.
– Послушайте, мистер Клифорд, вы же не всерьез, – запротестовал Боннэ.
– А вы, юноша, молчите, – оборвал его Алекс. – Ваша роль во всем этом деле весьма незавидна. Может, мистер Бойл давно ждал подходящего момента, чтобы избавиться от шантажиста Гибса. И вот вчера этот день настал! Старый джентльмен понял, что можно свалить вину на нас, и не замедлил использовать эту возможность.
– Не замедлил, – поддакнул старик и подлил себе еще виски. – И сейчас не замедлю. Миссис Норидж, ваше здоровье! Миссис Норидж?
Только теперь все заметили, что гувернантка по-прежнему стоит возле шкафа с отрешенным видом.
– Миссис Норидж! – осторожно позвал Патрик. – Что с вами?
– Поражена до глубины души разоблачением, – объяснил Клифорд.
Линда приблизилась к гувернантке и дотронулась до ее плеча.
Миссис Норидж вздрогнула и вышла из забытья. Взгляд серых глаз остановился сначала на писательнице, а затем устремился куда-то за ее спину. Линда обернулась, чтобы увидеть, что именно привлекло внимание гувернантки.
Это оказалась всего лишь болонка Бетси, дремавшая под столом.
– Вы что, заметили у нее блоху? – насмешливо поинтересовалась Линда, поскольку миссис Норидж по-прежнему не сводила с собаки глаз.
– Мне нужно проверить, как там девочки, – вдруг заявила та, не ответив на ее вопрос.
И быстро вышла из комнаты.
– Помешалась, – удовлетворенно констатировал Клифорд. – Интересно, отчего?
Старый Фредерик предположил, что интеллектуальное превосходство писателя сразило гувернантку наповал. Или же она ошарашена тем, что целый год провела в семье убийцы, воспитывая его внучек.
После этих слов Патрик почувствовал, что ему тоже необходимо промочить горло.
– Мистер Бойл, так вы сознаетесь в преступлении? – вернулся к теме Алекс Клифорд.
В его воображении восхищенные зрители уже венчали его лаврами лучшего сыщика всех времен.
– Сознаюсь, – удрученно кивнул старик. – Но только не в совершенном деянии, а в умысле на убийство.
– О господи, – пробормотала Нора, поняв, к чему идет дело.
Но Алекс не видел грозящей ему опасности. Напротив, он полагал, что близок к триумфу.
– Возможно, суд примет в расчет ваш почтенный возраст, – заверил он Фредерика, не замечая, что тот собирается использовать стакан так же, как это сделала незадолго до него Линда Макнормик. Фредерик Бойл в юности отличался завидной меткостью, а теперь представился отличный случай проверить, так ли хорош его глазомер, как раньше. Кроме того, старик был убежден, что полный стакан разбивается значительно эффектнее, чем пустой. А он питал слабость к ярким эффектам.
От травмы головы Алекса Клифорда спасло возвращение гувернантки. Миссис Норидж постучалась и вошла как ни в чем не бывало.
– Девочки пообедали, – отчиталась она. – Они спрашивают, можно ли им поиграть перед уроками.
– Думаю, им лучше сначала…
Договорить Норе не удалось, потому что случилось нечто неожиданное.
В приоткрытую дверь вкатился шарик для пинг-понга, а за ним с разбегу влетел черный лабрадор. Дик и в старости не утратил любви ко всему, что катилось и подпрыгивало. В погоне за вожделенным шариком он мог перевернуть весь дом, и девочкам было строго-настрого запрещено дразнить его.
Кто-то нарушил запрет, и теперь Дик черной фурией промчался по комнате, скаля зубы и рыча.
– Стоять! – раздался грубый окрик. – Ни с места!
Миссис Эванс решила, что сходит с ума. Потому что следом за лабрадором вбежал, топая тяжелыми сапогами, инспектор Барни, и бросился на пса.
На их появление все отреагировали по-разному. Алекс Клифорд взвизгнул и запрыгнул на диван. Патрик и Боннэ в своих креслах, не сговариваясь, поджали ноги. Фредерик ограничился тем, что удивленно вскинул брови. А миссис Макнормик бросилась к стене, прижалась к ней спиной и растопыренными ладонями, словно собиралась оттолкнуться, и застыла, точно приклеенная, не сводя глаз с собаки.
Догнав мячик, Дик схватил его и убежал. Где-то в дальнем закутке он лег и принялся сладострастно грызть его, виляя хвостом и вспоминая лучшие годы.
– Что все это значит, инспектор? – придя в себя, поинтересовалась ошеломленная Нора.
Вместо ответа Барни вопросительно взглянул на гувернантку.
Миссис Норидж кивнула.
Этот обмен взглядами заметили все.
– Что здесь происходит? – громко спросил Патрик, выразив всеобщее недоумение.
Гувернантка помолчала немного и, наконец, сказала:
– Думаю, теперь я могу ответить.
– Надеюсь на это!
– Простите, сэр, не вам. Я имела в виду мистера Бойла. – Она слегка поклонилась Фредерику. – Вы спрашивали, кто убийца… Мы только что это выяснили.
Старый Фредерик поднялся, опираясь о стол. Никто не проронил ни звука, но во всех глазах читался один вопрос.
– Джошуа Гибс не был лгуном, – сказала миссис Норидж. – Он лишь кое о чем недоговаривал. О том, что могло выставить его в совсем уж отвратительном свете. В истории с лодкой он «забыл» упомянуть о том, что ему пришлось сражаться со слепцом. А в истории с Гадюкой Биллом – о том, что преступника выдал не просто один из его сообщников. Его выдала женщина.
Гувернантка перевела взгляд на писательницу, по-прежнему прижимавшуюся к стене.
– Сколько лет вы провели на каторге, миссис Макнормик? – сочувственно спросила она. – Три года? Четыре? Есть вещи, которые ни при каких обстоятельствах невозможно выбить из человека. Я читала, что на Барбадосе охранники всегда ходили в сопровождении собак – особой породы, выведенной специально для охоты на людей. Это были крупные черные псы, внешне отдаленно напоминавшие лабрадоров. Они были натасканы на бегущую цель, и, заслышав команду охраны, все заключенные замирали и прижимали ладони к стене. Таким образом они показывали конвойным, что в руках у них ничего нет.
Линда Макнормик молчала, без выражения глядя на гувернантку. Только угол глаза у нее едва заметно дергался.
– Вы сказали, что не боитесь собак, – продолжала миссис Норидж. – Но речь шла о Бетси, а Дика вы не видели. Мне жаль, что пришлось напугать вас, но когда я поняла, что вы лжете, у меня не осталось выбора. Инспектор подыграл мне.
Линда разомкнула пересохшие губы.
– Поняли, что я лгу? О чем вы?
– Вы утверждали, что истории Гибса – такая же выдумка, как ваши собственные, про каторжника Жана, – пояснила миссис Норидж. – Но я читала все ваши романы, миссис Макнормик. В них столько точных деталей, что они просто не могут быть одним лишь плодом фантазии. Я бы осмелилась сказать, ваши книги дышат правдой. Особенно первая, о побеге с каторги.
Клифорд хотел что-то сказать, но инспектор бросил на него такой взгляд, что он проглотил слова.
– Тогда я задумалась, отчего вы солгали. Писатель всегда может сказать, что правдивые детали ему подсказал участник событий. Но вы не использовали даже эту лазейку, стремясь поставить себя как можно дальше от подозрений. И это вас выдало. Я вдруг осознала, что вы с Джошуа Гибсом рассказывали одну историю, но от лица разных персонажей. Гибс упоминал члена шайки, не совершившего ни одного убийства, а вы писали о безвинно осужденном Жане. Гибс радовался добытым деньгам, а ваш Жан проклинал подлого шерифа, отправившего его на верную смерть. Последней каплей стал ваш акцент. Гибс услышал его и сказал вам об этом. Конечно, он вас не узнал, ведь прошло много лет и вы, без сомнения, сильно изменились. Но он мог вас узнать. Хотя, конечно, вы убили его не из-за возможности разоблачения.
Линда Макнормик сделала шаг от стены.
– Рада, что вы понимаете, – сказала она, сохраняя спокойствие. – Действительно, я убила его не из-за этого.
– Линда! – ахнула миссис Эванс.
– Нора, Гибс сломал мою жизнь. Я была шестнадцатилетней девчонкой, падчерицей убийцы, питавшего ко мне болезненную нежность, поскольку я напоминала ему мою мать. Я боялась отчима и ненавидела за звериную жестокость. Я бы выдала его и без обещанной награды, но, на мое несчастье, денег оказалось слишком много, чтобы Гибс мог пройти мимо них. Он бросил меня за решетку, а судья, не разбираясь, присудил мне пятнадцать лет каторги.
– Но вы смогли бежать, – заметила миссис Норидж. – Начали жизнь с чистого листа.
– О, да! Но даже этот чистый лист оказался испачкан мерзавцем, готовым рассказывать первому встречному о том, как ловко он заполучил три тысячи долларов. Это была цена моей жизни, миссис Норидж. Не так уж плохо за невзрачную девчонку, не правда ли?
Она горько рассмеялась.
– Но шнур… – непонимающе проговорил Патрик. – Кто подбросил его вам?
– Разумеется, никто!
– Это был способ отвести подозрения, – объяснила гувернантка. – Миссис Макнормик положила чистый шнур в шкаф, где его быстро нашла горничная, и стала ждать, когда ее обвинят в убийстве.
– Но зачем?!
– Потому что человека, с которого один раз сняли обвинение, второй раз заподозрят очень нескоро. Миссис Макнормик выигрывала время. Второй шнур она спрятала в вазе, зная, что и его рано или поздно обнаружат. Вы видели, как девочки доставали оттуда куклу, верно?
