Ирина Мельникова - Агент сыскной полиции
Делать нечего. Затворяют ворота, ломают забор, и его степенство победоносно въезжает во двор. И никакого тебе сожаления. Если закусил удила, так надолго. Рассказывают, как-то жена стала его уговаривать в бане помыться, чтобы душу смягчить и от пьяного угара избавиться. Так он велел ей вместо бани погреб истопить.
И она, ничего не попишешь, приказала в погребе печку поставить и спешно в баню его переделать. — Тартищев вернул браслет в кожаный мешочек и серьезно посмотрел на Алексея. — Интересное дело закручивается, сынку. Старухи, Дильмац, Казначеев… и везде — странный человек с повадками обезьяны. Мамонт ли это, Прохор или кто-то третий, кто под них славно косит. Сильный и ловкий… Думаю, что и тот тип, что висел на кладбищенской ограде, тоже каким-то образом в эту компанию вписывается. Пока не знаю как, но чувствую, что это звенья одной цепочки… Только надо их по порядку разложить, а потом свести воедино.
— Может, попробовать поймать убийцу на приманку? — предложил Алексей. — Попросим Анастасию Васильевну отнести браслет Басмадиодису.
— И что это даст? — осведомился Тартищев. — Убийца вряд ли знает, что ювелир замешан в этом деле.
Иначе он давно бы выследил Синицыну. Сам говоришь, браслет вернулся к ней по ошибке.
— Но, возможно, в магазине попытаются исправить свой промах и направят браслет по правильному адресу. И тогда мы узнаем, кому на самом деле Дильмац хотел подарить браслет.
— Вряд ли грек захочет исправлять ошибку, — скривился Тартищев. — Дильмаца уже нет в живых, кто его проверит. Скорее всего он просто его прикарманит.
— А если поговорить с приказчиком, припугнуть его или заплатить немного, пусть вспомнит, по какой такой причине перепутал адрес. Может, сам Дильмац не правильно его записал? — предположил Алексей. — Но только я теперь не пойду в магазин. Меня там слишком хорошо запомнили. Пусть Иван попробует. У него это хорошо получается.
— Ну что ж, — произнес задумчиво Тартищев, — попытаться стоит. Ивана он не знает, а ты в магазине достаточно засветился… — Он покачал головой. — Но тебе тоже придется поработать как следует. В любительских театрах не приходилось раньше играть?
— Приходилось, — усмехнулся Алексей. — У нас в имении летом мы часто домашние спектакли ставили.
Мольера играли, Шекспира, Шиллера, да и сами кое-что сочиняли.
— Ну, значит, сам бог велел тебе в одном спектакле поучаствовать. Слушай сюда… — Тартищев достал из сейфа лист бумаги. — Дело в том, что Надежда Рябцева, кассирша из цирка…
Все вокруг насквозь промокло от дождя. Под ногами чавкала грязь, деревья стояли понурые, с обвисшими ветвями и с радостью низвергали водопады на голову неосторожного прохожего, избавляясь от избытка влаги. Алексей аккуратно свернул промокший насквозь дождевик и перебросил его в руки кого-то из агентов — кому именно, в темноте не различишь.
Из-за низко спустившихся на город туч тьма стояла кромешная. Ближайшие деревья просматривались хорошо, стоявшие чуть дальше намного хуже.
Алексей пересек поляну и почти на ощупь вышел на утоптанную тропинку, но сейчас всю в сплошных лужах и скользкую. Впереди возникли смутные очертания забора, а за ним — дома.
Невдалеке послышался тихий мужской кашель.
На мягкой, влажной траве шаги Алексея едва ли были слышны. Но он пошел осторожнее. Мужчина вновь кашлянул, но приглушил кашель носовым платком или рукавом. Алексей сделал еще несколько шагов в сторону и вскоре разобрал маячившую рядом с тропинкой тень. Он встал за дерево и пригнулся. В этот момент мужчина повернулся в его сторону. В темноте его лицо должно было казаться белым пятном, но оно оставалось темным. Алексей облегченно вздохнул. Человек был в маске. Пока все шло как по маслу. Алексей прислушался, поискал глазами второго, но никого не обнаружил. И это тоже говорило о том, что все идет, как задумывалось…
Прижавшись к дереву, он стал ждать.
Через некоторое время на невидимой тропинке послышались легкие шаги. Явно женские. Стоящий вблизи Алексея мужчина пошевелился. Темнота была настолько густой, что на нее, казалось, можно было опереться. Женщину Алексей поначалу не разглядел, только чуть позже на тропинке возникли нечеткие очертания ее высокой фигуры, вероятно, оттого, что одета она была в светлую одежду. Что-то в высокомерной посадке ее головы показалось ему смутно знакомым. Но в этот момент мужчина сделал ей шаг навстречу, и Алексей обратился в слух. Две темные фигуры как бы соединились. Несколько секунд стояла мертвая тишина. Затем раздался мужской голос, сильно измененный, подумал Алексей, потому что звучал он слегка неестественно:
— Стой, девка, не шевелись! Вякнешь что, получишь пулю в лоб. Давай сумку.
Женщина застыла на месте. На мгновение Алексею стало ее жалко. Он даже представил тот ужас, который она испытывает, оказавшись один на один с грабителем всего в двух шагах от дома. Она стояла совершенно неподвижно, и Алексею почудилось, что он слышит ее хриплое дыхание — будто кто-то водил напильником по мягкому дереву.
— Голько пикни, — опять пригрозил мужчина, — все мозги вышибу!
Женщина не издала ни звука. И не сдвинулась с места.
— Не бойся, у меня твои финажки не залежатся, — послышался сухой смешок.
Алексей обеспокоенно оглянулся на лес. Там было тихо, но он знал, что не менее пяти пар глаз наблюдают за происходящим на тропинке. Но агент почему-то до сих пор не произнес условную фразу, а стал рыться в женской сумке. Затем он спрятал что-то за пазуху. События на тропинке явно развивались не в том направлении… Алексей громко кашлянул и вышел на тропу сзади грабителя. Тот резко повернулся к нему, и в грудь Алексею уставился револьвер. Но рука грабителя, видно, от волнения ходила ходуном. Недолго думая, Алексей выбил оружие у него из рук, а следующим приемом перебросил мужчину через себя. Грабитель шлепнулся в лужу, мгновенно вскочил на ноги, но теперь в его руке был нож, который он выхватил из-за голенища сапога.
«О черт! — подумал Алексей. — Мало ему, что ли?» — И, заломив нападавшему руку за спину, вырвал у него нож и забросил в кусты. Грабитель заскулил от боли и грязно выругался. Алексей уложил его на траву, лицом вниз. Связал ему руки припасенной для этой цели бечевкой и, склонившись, прошептал:
— Успокойтесь уже!
Он повернулся лицом к женщине и перебросил ей сумку, которую отобрал у грабителя. Затем сунул ему руку за пазуху и тут вдруг услышал чей-то яростный крик. И в следующее мгновение его так звезданули в ухо, что он чуть не перекувырнулся через голову и с шумом полетел в мокрые кусты, успев подумать, что планом Тартищева оплеухи не предусматривалось…
Глава 22
— Нет, ты невыносим! — послышался ему сердитый шепот, принадлежавший женщине. — Что ты кидаешься на человека, не разобравшись, в чем дело?
— Когда мне было разбираться? — виновато прогудел мужской голос. — Я снизу услышал шум, бросился в гору, вижу, дерутся, ну я ему и заехал…
— Он меня спас от этого громилы, — заговорила вновь женщина, — а ты его чуть не убил!
— Чуть-чуть не считается! — успокоил ее мужчина. — Парень здоровый, живо очухается! Только зря ты его домой велела принести, надо было извозчика нанять и в больницу отправить. Так безопаснее.
— Ничего подобного, — отрезала женщина, — там сразу в полицию заявят, а тебе хочется иметь дело с полицией?
— Ладно, тебе виднее, — уступил мужчина. Говорил он медленно, слова растягивал, и Алексей различил в них явный малороссийский акцент.
Он огляделся по сторонам. После удара по уху он несколько смутно воспринимал происходящие с ним события. Но хорошо помнил, что его несли на руках какие-то вынырнувшие из темноты мужчины. Внесли в дом, затем в эту темную комнату, судя по всему спальню, свет в которой не зажигали.
Женщина и ударивший его мужчина все это время находились рядом, в соседней комнате, и, видимо, что-то оживленно обсуждали, но что именно, Алексею поначалу из-за шума в ушах разобрать не удалось. Потом шум исчез, и он понял, что женщина сердится. И сердится из-за него. А мужчина оправдывается. И чувствует себя не очень уютно.
Но железные нотки в голосе женщины были Алексею уже знакомы, как и сам голос, и он с облегчением подумал, что первую часть плана выполнил без сучка и задоринки, а оплеуха в счет не идет. У него, похоже, привычка вырабатывается — получать их при каждом удобном случае.
Он выпростал руку из-под колючего суконного одеяла, судя по всему солдатского, и постучал кулаком в стену. Тотчас распахнулась дверь и на пороге возник высокий усатый человек. Он подошел к кровати и помог Алексею подняться на ноги.
— Что, оклемался? — произнес он насмешливо, подставляя ему руку, и тут же, понизив голос, добавил:
— Ты уж, хлопче, прости, не рассчитал я… Уж больно рассердился! — Он оглянулся на дверь и в полный голос произнес:
— Пойдем чай пить и знакомиться, — и протянул свободную руку, — отзываюсь я на Эдварда Лойса, но это у меня цирковое имя, а по паспорту я — Григорий. Григорий Яровой.
