Себастьян Фитцек - Я – убийца
– Что нам здесь нужно? – спросила она Роберта, села на пассажирское сиденье и уставилась наружу. Ее голос звучал бодро. Как будто ей в лицо плеснули стакан холодной воды.
– Ты здесь выходишь.
– Ни за что. Я поеду с тобой.
– Нет. Бессмысленно, если мы оба погибнем.
– А здесь мне что делать?
Штерн все продумал, и в итоге у него появился план, который был настолько смешон, что вовсе не заслуживал этого гордого названия. Роберт ей все объяснил. Как и ожидалось, Карина запротестовала. Но в конце концов согласилась, что другой возможности у них не было. Ничего другого им не оставалось.
Роберт чувствовал ее неприязнь, когда напоследок притянул к себе. Он знал, что ей был противен не сам поцелуй, а его значение. После того как вчера, всего лишь несколько часов назад, они снова сблизились, сегодняшний поцелуй скреплял расставание, которое на этот раз может продлиться дольше, чем три потерянных года. Возможно, даже целую вечность.
Правда
Я уверен, что пребывал здесь уже тысячи раз, и надеюсь, что еще буду возвращаться тысячи раз.
Иоганн Вольфганг фон ГётеИ как каждому человеку определено однажды умереть и потом предстать перед Судом.
Евр., 9: 27Что касается грешников: пусть Бог дает им прощение, а я организую им встречу.
Дензел Вашингтон в фильме «Гнев»Это может быть конец всего на свете,
Так почему бы нам не пойти в место, известное лишь нам одним?
1
За последние часы Штерн много чего видел: трупы с расколотыми черепами, мертвецов в клиниках и холодильниках. На его глазах людей забивали, вешали и казнили. Ему пришлось смотреть, как ребенок отчаянно пытался дышать через пластиковый пакет, в то время как голый мужчина танцевал перед ним в комнате. Его картина мира была уничтожена. Непреклонный педант превратился в скептика, который уже не исключал категорически возможность реинкарнации души, с тех пор как Симон показывал ему один необъяснимый феномен за другим.
Убийство, шантаж, растление ребенка, бегство и невыносимые боли. Все это пришлось пережить Штерну, чтобы узнать, что случилось с его сыном. Но все равно, в целом его выходные не так уж сильно отличались от времяпрепровождения большинства берлинцев: он гулял в зоопарке, танцевал на дискотеке и несколько раз прокатился на колесе обозрения. Его следующую цель также рекомендовали посетить разные городские журналы. Правда, там были указаны совсем другие подъездные пути и часы работы.
Дорога, на которую Роберт выехал за час до восхода солнца, вела его через маслянистую темноту берлинского Груневальда, пережившего грозу. Он припарковал фургон на Хейерштрассе и прошел оставшиеся до озера метры пешком. Мокрые еловые лапы били ему по лицу, а острые сучья до крови царапали кожу. Он медленно продвигался вперед, потому что должен был соблюдать осторожность: не поскользнуться в луже, не споткнуться о торчащие корни, вообще никак не повредить больную ногу. Пока боль была терпима, что Штерн объяснял зашкаливающим адреналином. Лекарств он больше не принимал.
Штерн не хотел, чтобы его реакция была замедлена, когда он станет свидетелем торговли детьми.
Или убийства.
До того момента ему приходилось противостоять совсем другой опасности: ветру. Через каждые три шага тот срывал гнилые сучья и бросал их вниз. Иногда казалось, что падают целые кроны, и Штерн обрадовался, когда слабый луч его карманного фонарика наконец вывел его на мощеную дорогу.
Пришлось пройти еще несколько метров до Хафель-шоссе, и наконец Штерн оказался у воды. «Мост» был прямо перед ним и так сильно раскачивался, что от одного его вида могла начаться морская болезнь. Мощные порывы ветра трепали двухмачтовое судно, натягивали кряхтящий такелаж и пытались отогнать корабль-ресторан от причала.
«Самая свежая рыба в городе», – было написано под освещенным дорожным указателем.
Со вчерашнего дня Штерн знал о двусмысленности этой рекламы. Для непосвященных «Мост» – любимое загородное кафе, где было многолюдно особенно в теплые месяцы. И только по понедельникам, в официальный выходной, здесь собирались «закрытые общества».
Фотографии, видео, адреса, номера телефонов, дети…
Роберту не хотелось даже думать об этой страшной обменной бирже, торговые сессии которой проводились неделя за неделей.
Он стер с лица дождевые капли и посмотрел на часы. Еще пять минут.
Затем спрятался за пустым прицепом для перевозки лодок, стоявшим на обочине, и стал дожидаться мужчину, о котором не знал ничего, кроме искаженного голоса. Пока никто не пришел. За исключением двух ходовых огней, корабль не освещался, на гостевой парковке тоже никого.
В такое время Хафельшоссе было еще перекрыто для проезда обычного транспорта: попытка сберечь местную флору и фауну. Поэтому Штерн издалека услышал глухой шум восьмицилиндрового двигателя, который медленно, но неуклонно приближался со стороны Целендорфа.
Темный внедорожник с одними лишь включенными габаритными огнями ехал, немного превышая скорость. Штерн надеялся, что водитель неудачно сократил путь, свернув к воде, и сейчас проследует дальше. Но тут передние фары погасли, и неуклюжий автомобиль с хрустом въехал на подъездную дорожку к «Мосту». Машина остановилась в пятидесяти метрах от причала. Из нее вылез мужчина. В темноте Штерн различал только смутный силуэт. Он показался ему знакомым. Крупное, мощное телосложение, широкие плечи и твердая, уверенная походка. Все это он знал. Уже видел. И даже часто.
Но кто это?
Мужчина поднял воротник темного макинтоша, надвинул пониже на лоб бейсбольную кепку и открыл багажник. Вытащил оттуда маленькую корзину, поверх которой лежало светлое покрывало.
На мгновение ветер подул в его направлении, и Штерн засомневался, не сыграли ли его напряженные органы чувств с ним злую шутку. Ему послышался крик младенца.
Роберт подождал, пока мужчина отопрет железные ворота, которые преграждали путь к трапу. Потом сунул руку в карман брюк. Роберт часто читал о беспокойстве, которое появляется, когда держишь в руках пистолет. Сам он этого подтвердить не мог. Возможно, все дело в том, что он знал, кому принадлежал этот пистолет. Мужчине, пожертвовавшему ради него своей жизнью, в которой они были врагами.
Но его план и без того не предусматривал перестрелку с опытным киллером. Если по какой-то причине Симон и правда сумел предсказать будущее, то через несколько секунд здесь появится еще один человек. Покупатель! Возможно, педофил. Но не исключено, что он окажется тем самым «мстителем», который убивал преступников на протяжении последних пятнадцати лет. В любом случае полицейским лучше поторопиться, если они хотят предотвратить катастрофу.
Штерн в последний раз взглянул на часы. Почти шесть. Если Карина действует по плану, через десять минут это пустынное шоссе превратится в гоночную трассу с патрульными машинами, полицейскими минивэнами и всевозможными прочими автомобилями специального назначения. Но на случай, если что-то пойдет не так, – вдруг в полиции действительно есть информатор, который сорвет арест, – Штерн хотел сначала разоблачить Голос. Установить личность мужчины, который мог рассказать ему, что же случилось тогда в отделении новорожденных. И жив ли еще его сын.
Штерн вышел из-за прицепа. Пора. Сейчас все начнется.
2
Пригибаясь, он спустился по вымощенной подъездной дорожке к «Мосту». Даже эти несколько шагов до машины заставили его запыхаться. Не разгибаясь, он оперся на запаску, которая висела снаружи на внедорожнике. Немного отдышавшись и успокоившись, он быстро посветил карманным фонариком на номерной знак. Подсказка номер один.
Короткий берлинский номер было легко запомнить. Конечно, он понимал, что проверка регистрации автомобиля ни к чему не приведет. Так что снова распрямился, выглянул из-за задней части кузова и увидел полоску света над верхней палубой «Моста». Видимо, торговец тоже пробирался на ощупь, подсвечивая себе фонариком.
Хорошо. За ним!
Теперь Штерн хотел пробраться к трапу. Он должен подойти к Голосу как можно ближе, если хочет взглянуть тому в лицо. Пульс Штерна участился. Он знал: сейчас все зависит от того, насколько быстро будет действовать. Пока предполагаемый покупатель младенца не появился, Голос ничего не заподозрит, если услышит какое-то движение на парковке.
Штерн молился, чтобы выдержать болезненную для него короткую перебежку до корабля. И уже было сорвался с места, как его взгляд упал на пассажирскую дверцу.
Он оторопел. Неужели?.. Действительно не заперта. Защелкнулась не до конца. Штерн потянул ее на себя и вздрогнул.
Проклятие!
В салоне зажегся свет, и Штерну показалось, что он запустил в небо сигнальную ракету. Он быстро залез в машину, закрыл за собой дверь и из темного салона наблюдал, не заметил ли его незнакомец на «Мосту». Луч света на верхней палубе исчез. Зато в капитанской рубке засветилась маленькая лампочка. Штерн увидел тень. Значит, мужчина, которого он считал Голосом, его не обнаружил.
