Сьюзен Льюис - Не выходи из дома
– В смысле, он у вас?
– Был. Я только что слышала, как отъехала машина. Слава богу, приехала тетя Ханна. Не знаю, как бы я справилась с мамой одна.
– Мне ужасно жалко тебя. Полный отстой, что тебе приходится проходить через все это.
– Знаю. Хотелось бы знать, как остановить…
– Думаю, тебе стоит рассказать маме про Келли Дарем.
– Я хотела, но на нее сейчас столько всего навалилось, да и что она сделает? Даже если мама сходит в школу, что будет настоящей катастрофой, то она все равно не заставит Келли остановиться, поскольку никто не может на это повлиять, я про это прочла в Интернете. Она не нарушает закон.
– Да, но с нами же проводили в школе беседу про травлю, а это и есть…
– По полной.
– Вот именно, поэтому ты должна кому-то рассказать. Одному из родителей или кому-то из учителей. Почему ты не поговоришь с мисс Кендрик? Она классная, и ты ей по-настоящему нравишься.
– Будет еще хуже. Джули меня уже предупреждала. Насколько я поняла из блогов других людей, которые пережили подобное на своей шкуре, наступит временное затишье, а потом все возобновится с новой силой.
– Что будешь делать?
– Не знаю. Пытаюсь что-нибудь придумать, но пока безрезультатно.
Шарлотта беспомощно посмотрела на нее.
В конце концов Пейдж просто пожала плечами. Она не была уверена насчет побега, в основном потому, что это сильно расстроило бы маму. Особо говорить было не о чем, если только не о Лиаме, поскольку Шарлотта явно была не прочь поговорить о нем, они так и сделали.
Время близилось к полуночи, Джош и двойняшки только что уснули, все трое – в комнате Дженны, в обнимку с любимыми плюшевыми медведями и зайками, а Пончик дежурил у кровати. Поскольку Джек ушел-таки несколько часов назад, было много слез и истерик, в итоге усталость Дженны достигла такой точки, что она уже потеряла нить того, что было сказано или сделано. Если бы не Ханна с мамой, то Дженна наверняка запихала бы детей в машину, отвезла бы их в маленькое любовное гнездышко Джека и велела бы ему разобраться с ними. Она все еще думала об этом, хотя, разумеется, ни за что так не сделала бы. Дети перепугались бы до полусмерти, если бы мать выгрузила их в незнакомом месте и уехала, а этого она хотела меньше всего.
На самом деле она хотела знать, что Джек страдает от содеянного, что его совесть портит каждую минуту, проведенную с Мартой, и его сердце разбито так же, как и сердце самой Дженны.
– Разумеется, мне это тоже не приносит радости! – кричал он на Ханну перед отъездом. – Но я не готов и дальше жить во лжи!
– Ах ты, лицемерный ублюдок! – орала в ответ Ханна. – Ты не хочешь жить во лжи, поэтому твоей семье придется жить без тебя, пока ты веселишься на стороне? Тебе так лучше, чем быть нормальным мужиком и взять на себя ответственность отцовства? Чем почитать брачные клятвы? Чем доказать, что ты стоящий человек?
– Я не собираюсь больше спорить на эту тему! Мы просто ходим кругами, а дети только с каждой секундой расстраиваются сильнее, и мое пребывание здесь лишь все усугубляет!
– Ты это себе внушаешь? Оставляешь себе лазейку, дескать, пребывание здесь лишь все усугубляет?! Господи, да мне тошно на тебя даже смотреть. Ты лгун, изменщик, бесхребетный негодяй, а еще и чертов мошенник в придачу! Как мы вообще могли быть тобой очарованы? Какими дураками ты нас всех выставил…
В этот момент Дженна вышла и увела сестру в дом.
– Он прав, – сказала она. – От его присутствия здесь толку нет, так что пусть идет.
Дженна закрыла дверь, даже не глянув в его сторону. Хотя ей было очень больно так делать, но хотелось, чтобы Джек почувствовал себя отлученным от дома, незваным гостем, чужаком, который никогда не будет здесь снова своим. Интересно, сработало это или нет, насколько раздавленным он себя ощущал, пока ехал в свой новый дом, растаяло ли все это при виде Марты или же он и сейчас не спит, мучается от чувства вины и страха, что принял неверное решение?
– Спасибо, – вздохнула Дженна, когда Кей принесла в столовую поднос с закусками. Есть не хотелось, но она не была уверена, что желудок сможет воспринять только вино, поэтому, наверное, что-то все-таки стоит съесть. – Пейдж все еще не спит?
– Последний раз, когда я поднималась, свет не горел, – ответила Ханна, разливая вино.
Дженна посмотрела на сырное печенье, которое приготовила мать. Она взяла одну штучку, положила на тарелку перед собой и сделала глоток вина.
– Наверное, Пейдж выбрала верный вариант – запереться в одиночестве, – прокомментировала Дженна. – Слишком тяжело пытаться со всем этим справиться, лучше притвориться, что ничего не происходит.
– Пусть она делает вид для окружающих, – заметила Ханна, – а нам стоит за ней присмотреть, потому что замалчивание проблем никогда не доводило до добра.
Дженна не могла не согласиться, но прямо сейчас у нее не было ни сил, ни желания сбегать и проверить, как там Пейдж. Это подождет. Джека не будет ни завтра, ни послезавтра, ни послепослезавтра…
– Ты сколько пробудешь у нас? – спросила Дженна у Ханны.
– До среды, – ответила Ханна. – Потом придется вернуться в Лондон, чтобы подготовить на пятницу презентацию.
– Но ты же сходишь со мной к адвокату?
– Разумеется.
Дженна посмотрела на мать. Как обычно, лицо Кей оставалось непроницаемым, но Дженна понимала, что матери трудно, как и им. Возможно, для человека типа Кей, который не показывает эмоций, это даже труднее.
– Ты в порядке? – тихо спросила Дженна у матери.
– Да, все нормально, – ответила Кей. – Тебе нужно поесть.
Понимая, что для матери очень важно, даже если она просто попытается, Дженна взяла печенье и откусила кусочек. Жевание и глотание вызвали странное чувство, словно старые навыки, которые забылись. Она поняла, что усталость играет шутку с разумом, но теперь все казалось странным, словно бы ни дом, ни дети, ни вся ее жизнь более ей не принадлежали. Порой возникало ощущение, будто Дженна наблюдает за собой издалека, размышляя, что выкинет дальше – услышит ли она то, что нужно сказать, сможет ли сделать то, что от нее ожидают.
– …или мне? – раздался голос матери.
Дженна посмотрела на нее с недоумением.
– Телефон звонит, – повторила Кей. – Мне поднять?
– Я подойду, – заявила Ханна, поднялась и потопала на кухню. Подняв трубку, она оглянулась и взглянула на сестру. – Нет, Джек, мы еще не спим. Что тебе нужно?
Дженна покачала головой.
– Нет, боюсь, она не хочет с тобой разговаривать. Нет, я не буду пытаться ее переубедить. Да, к счастью, дети наконец заснули. Это был сложный вечер, но пусть тебя это не беспокоит. Мы не хотим мешать твоему веселью. Я понятия не имею, почему Пейдж не отвечает на мобильный, но, думаю, дело в том, что она тоже не хочет с тобой разговаривать. Вообще-то, Джек, никто не обсуждал с Пейдж твой побег к любовнице. А как мне нужно называть это? Могу предложить варианты: предательство, измена, двуличие… Понятно. Что ж, дай мне знать, когда придумаешь что-то правдивое и удобоваримое, чтобы мы могли описывать твое… – Вздохнув и отодвинув трубку от уха, Ханна позволила Джеку разразиться гневной тирадой, а потом сказала: – Джек, если тебе не нравится то, что происходит, то не надо жаловаться мне, в твоих силах что-то изменить. Нет, я не стану передавать трубку Дженне… Да, она сидит рядом, слышит каждое мое слово и совершенно уверена, что не хочет с тобой говорить. Я понятия не имею, передумает ли она до завтра. Куда ты собрался повести детей? Хорошо, я обсужу это с Дженной и сообщу тебе. Пока! И не звони сегодня больше.
Наблюдая, как сестра возвращается в гостиную, Дженна почувствовала, как съеживается под гнетом ужасной правды – этот кошмар не должен быть правдой, но это правда, в ее жизни уже происходили изменения, которые она не в силах остановить.
– Он хочет завтра съездить куда-то с детьми, – сообщила Ханна. – Не сказал куда, но, по крайней мере, это доказывает, что он не собирается полностью порвать с ними.
– Может, было бы проще, если бы порвал, – ответила Дженна, представляя, каково будет детям, когда он привезет их домой.
– Ему стоит приехать сюда, если он хочет с ними повидаться, – заявила Кей. – Дети не захотят разлучаться с тобой.
– Может, Дженне стоит побыть какое-то время наедине с собой? – предположила Ханна.
– Тогда мы их куда-нибудь сводим.
Ханна посмотрела на Дженну.
– Почему бы тебе не решить уже утром? – мягко спросила сестра.
Дженна кивнула и посмотрела на свой бокал. Через некоторое время она тихо пробормотала, практически себе под нос:
– Он никогда не вернется. Не сможет теперь, даже если бы и захотел.
– Почему ты это говоришь? – спросила мать.
– Потому что мы не сможем вернуть то, что у нас было. Он все разрушил.
– Ну, многие вещи можно отстроить заново, если ты сама этого захочешь, – заметила Ханна.
Дженна покачала головой. К ее удивлению, в дверях стояла Пейдж.
