Владимир Шитов - Собор без крестов
— Наш хозяин любит поволочиться за смазливыми бабенками. Вчера прихватил он кассиршу на природу, а она там ключи от сейфа потеряла. Сейчас ребята меняют замки в дверях кассы, а сейфу никто ума не даст.
— Скажи им, пускай автогеном режут, — предложил Сарафан.
— Документы боятся уничтожить и повредить.
— Игорь Николаевич, вы меня приехали фаловать?
Тихий утвердительно кивнул головой.
— Ты же знаешь, я не в признанке, и вдруг ты меня на такое дело толкаешь!
— Хозяин сказал, что будет нашим должником и ловить тебя ни на чем не собирается.
— Ему верить можно?
— Какие они между собой скоты, нас не касается. У хозяина тяжело добиться согласия, но если обещал, то слово всегда сдерживал. Сам понимаешь, сильно за него ручаться не могу, но давай поможем.
— У меня инструмента нет, — сдаваясь, сообщил он Тихому.
— Хозяин имеет в своем музее целый арсенал воровского инструмента, там все найдешь.
Выходя из бани, Тихий пояснил Сарафану:
— Если мы в пустяках, не затрагивающих наши интересы, не будем с ними контачить, то причиним себе только вред.
На оперативном УАЗике кум доставил Сарафана в контору, где полковник Долгошеев предоставил Сарафану необходимый ему инструмент и, выпроводив посторонних из кассы, предложил Валету приступить к работе.
— Петр Алексеевич, вы знаете, что медвежатники народ суеверный, а поэтому в присутствии посторонних не работаем.
— Я же не посторонний, — грубо возразил Долгошеев.
— При вас у меня работа не получится, — осторожно, но вместе тем настойчиво повторил Сарафан свою просьбу.
— Ну черт с тобой, пускай будет по-твоему, — покидая помещение кассы, недовольно пробурчал он.
Оставшись в кассе один, Сарафан закурил и не спеша стал осматривать сейф. Внешне сейф был похож на деревянный шкаф с разными узорами и канделябрами по его краям.
Сейф был немецкий, старинной работы знаменитой фабрики «Братья Шульц».
Минут через сорок Сарафан позвал Долгошеева, который, увидев открытую дверку сейфа, воскликнул удивленно:
— Уже готово!
— Механизм замка заржавел, не мешает смазать маслом.
Похлопав по дверке сейфа ладонью, Долгошеев предположил:
— Сантиметров двенадцать будет толщина.
— Не меньше, — согласился с ним Сарафан.
— А все же добрые вещи раньше делали, не то, что сейчас, — резюмировал он.
— Сейчас делают лучше, — возразил Сарафан.
— Ты так думаешь? — улыбнувшись, пошутил Долгошеев.
— Мне можете верить.
— Авторитетам надо верить, — согласился Долгошеев. — Будем считать, что я твой должник. Куда, зачем везли, не трави, что сказать любопытным, не мне тебя учить… Честно говоря, я думал, что ты оговоренная птаха, и сомневался в правильности приговора в отношении вас…
Увидев в глазах Сарафана беспокойство, он, похлопав его рукой по плечу, продолжил:
— Я сказал просто так, между нами, мальчиками, говоря, и ни к какому делу оно не имеет отношения.
Спасибо тебе, что порядок навел в бараке, — серьезно поблагодарил его Долгошеев.
— Стараюсь, гражданин начальник, смотришь, когда-нибудь все вами зачтется…
О своем приключении Сарафан рассказал в бараке только Валету.
Вечером после работы зеки, как пчелы, стали собираться кучками в бараке, сходились, расходились, о чем-то оживленно беседуя, при этом часто с любопытством поглядывая на Сарафана.
Зеки понимали, что в их кругу задавать другому вопросы не принято, но у них, лишенных свободы, развлечений, все новое, не вписывающееся в повседневную жизнь, пробуждало интерес и любопытство.
Как охотник кружит около своей добычи, так и уполномоченный от любопытных зек Жук, подойдя к Сарафану, заискивающе улыбаясь, спросил:
— Сарафан, правду говорят, что к тебе приезжал Тихий?
— Правда! — не считая нужным скрывать известный многим зекам факт, подтвердил Сарафан.
— Говорят, вы с ним куда-то ездили? — продолжал пытать его Жук.
— Твоя агентура неплохо работает, — подтвердил домысел Жука Сарафан.
— Ты с нами своей новостью не поделишься? — довольный складывающейся беседой, произнес Жук.
Сарафан видел, как любопытствующие зеки своими локаторами ловили их разговор.
— Конечно, поделюсь, но скажу только тебе. Даешь слово не болтать?
— Гадом буду! — благодарный оказанному доверию поклялся Жук.
Наклонившись к самому уху Жука, Сарафан прошептал:
— Тихий сказал, чтобы я всех любопытных направлял к нему. Он обещал подробно им рассказать.
Выслушав Сарафана, Жук некоторое время стоял, отрешенно обдумывая услышанное. Когда же смысл сказанного до него дошел, то он, упав на койку, закатился заразительным смехом.
Глядя на него, многие любопытствующие тоже непроизвольно заулыбались. Вечером Жук был в центре внимания всех любопытных, но ему ничего не оставалось, как тоже делать загадочное лицо и отвечать на задаваемые вопросы:
— Кореша, я же слово дал, а поэтому колоться не имею права и не собираюсь.
Жук, проходя мимо развенчанного Фили, лежащего в углу у входа в барак на своей койке, беспечно пропел:
«О чем задумался, детина, ямщик приветливо спросил».
Раньше, до конфликта Фили с Сарафаном, Жук ни за что бы не позволил себе такой вольности в отношении Беспредела. Теперь Жуку приятно было себя чувствовать выше повергнутого авторитета.
Филя, не поворачивая головы, проводил взглядом удаляющегося Жука. Он понимал, что в данном лагере ему утерянного авторитета не вернуть. «Еще девять лет находиться в таком положении я не смогу и не желаю.
Проще всего угрохать сонным Сарафана, но за такое преступление мне могут намазать лоб зеленкой. Такая перспектива меня не устраивает», — думал Филя, вспомнив, откуда пошло это выражение насчет зеленки. Среди зеков ходила шутка, что когда человека приговаривают к исключительной мере наказания за тяжкое преступление, то ему стреляют в лоб, который предварительно мажут зеленкой. Возникает элементарный вопрос:
«Зачем ему мажут лоб зеленкой?» Ответ один: «Пуля не стерильная, может в человека занести инфекцию».
Физически справиться с Сарафаном, как он убедился, Филя не мог, тем более что Сарафана поддерживают все авторитеты и даже пахан. Лучше с ним не связываться. Выход один — немедленно выбираться отсюда в другой лагерь. Надо такое провернуть, чтобы не осталось незамеченным и чтобы за это много не дали. Лучше всего кого-то подвалить из неугодных или провинившихся перед авторитетами, чтобы как-то вернуть их уважение.
Теперь Филя думал, кого из зеков избрать своей жертвой.
Если бы кто-нибудь наблюдал за его мимикой, то он заметил бы, как порой лицо его искажалось в звериной хищной гримасе, как потом тускнели его глаза и лицо принимало обычное выражение.
Перебирая возможные «кандидатуры», он свой выбор остановил на Шнифте, осужденном за изнасилование малолетней дочери.
Глава 35
Альбина, соблюдая ограничения ИТК по количеству писем и посылок, разрешаемых ей направлять мужу, регулярно писала Виктору о всех новостях, присылала посылки.
Так же регулярно и Сарафан вел с женой переписку, через нее передавая приветы сестре и племянникам.
Дозволенным свиданием с женой Сарафан не захотел воспользоваться, беспокоясь о здоровье и будущем потомстве, тогда как имел огромное желание увидеть всю свою семью.
Сарафан знал, что Альбина родила ему второго сына, о чем он узнал из телеграммы, которую ему передал «кум» Золкинов.
Приятное и радостное сообщение было омрачено тем, что он вдали от семьи и ничем не может ей помочь.
И вот сегодня он получил от Альбины письмо, которое в ИТК было вскрыто, прочитано и проверено, к чему Сарафан уже привык и принимал как должное.
Забившись в свой угол, Сарафан стал читать письмо: «Здравствуй, мой дорогой Победитель. Спешу сообщить свои новости. Как отец уже успел сообщить тебе телеграммой, у нас родился сын 3600 весом, длиной
51 см. Его мы назвали, как раньше с тобой решили, Антоном. Из больницы меня взял отец с мачехой Жильцовой Полиной Геннадиевной. Ее ты раньше видел и знаешь. Неудобно было перед девчатами в палате, что меня не встречал муж. Сказала им, что ты работаешь шофером и находишься в командировке, поверили. Их я обманула, а себя не обманешь.
Чувствую себя обворованной во внимании. Хорошо, что мачеха помогает много мне. Она перешла жить к отцу незадолго до того, как я сдала дом квартирантам на 2 года и переехала к отцу жить. Мне одной с сорванцами не справиться.
Я не против того, чтобы мачеха жила с отцом. Мы же с тобой с ними не намерены жить, а отцу с ней будет веселее.
Был у нас твой знакомый Серый, ночевал, помогли ему с гостинцами, на другой день уехал к себе домой, приглашал в гости.
