Николай Рябов - Лето быстрых перемен
Если после безуспешных метаний по Москве в поисках Ковалёва и, в особенности, после столь запомнившегося мне посещения Каперской, я начал всерьёз задумываться о возможной гибели Игоря в девяносто четвёртом году, то после встречи с Евдохиным, я в этом уже не сомневался.
«Парня угробили и это факт, – рассуждал я, мчась по умываемому потоками воды загородному шоссе. – В девяносто четвёртом или немного позже. Нет, наверно, всё-таки в девяносто четвёртом.
Послать письма из Москвы с обратным адресом «до востребования» была не Бог весть какая хитрость, но она, выходит, сработала безотказно: ни брошенная невеста, ни родичи не подняли шум и не побежали в милицию с требованием разыскать пропавшего Ковалёва!».
Московская трасса сейчас не была перегружена, и я уверенно шёл на скорости шестьдесят – семьдесят километров в час, время от времени, обгоняя тяжёлые фуры, которые ливень заботливо окутывал ореолом мельчайших брызг.
«Что касается мотивов убийства, то можно без труда назвать несколько правдоподобных вариантов. Допустим, у Игоря имелись давние враги…
Давние враги?… Звучит не слишком убедительно, так как ни Бережная, ни Евдохин, о них ни словом не упоминали, хотя…
Вариант второй: Ковалёв, сам того не желая, стал на пути какого-нибудь сильного амбициозного мужика, который тоже положил глаз на Лену, пардон, Елену Константиновну Судакову и решил любой ценой повести её под венец.
Замечательная версия! Просто шедевр! А потом, через много лет, этот счастливый муж вдруг заказывает расследование, которое чревато раскрытием его собственного преступления и вполне способно поломать ему не только карьеру, но и всю жизнь!».
Я прислушивался к собственным рассуждениям и, чем дольше я к ним прислушивался, тем муторней становилось на душе, даже, несмотря на уют фордовского салона и тихую проникновенную музыку.
«А если мужа спровоцировали начать расследование, тогда как он и близко не угадывал «на выходе» свой давний грех? Он рассчитывал на что угодно, только не на то, что кто-то вдруг заинтересуется пропажей в девяносто четвёртом году бывшего жениха Елены Судаковой!
Вполне возможно. Вполне… Но тогда, кто мог спровоцировать его на такое расследование? Если, конечно, Елена Константиновна ни о чём не догадывается, и просто загрустила о своём бывшем суженом.
Просто загрустила? Ни с того, ни с сего?!.. Какая чушь!.. Просто так, на ровном месте через десять лет не грустят! Скорей всего, в нужный момент, ей помогли взгрустнуть каким-нибудь впечатляющим напоминанием».
«Кто помог? Кто спровоцировал?», – эти вопросы были для меня особенно важны, потому что, если таковой «помощник-провокатор» или даже несколько «помощников» действительно существовали, то именно они, разрабатывая свой хитроумный план, должны были выбрать себе в качестве орудия мести (или чего-то другого) опытного сыщика. По стечению обстоятельств, этим сыщиком стал я и теперь именно мне, несчастному, предстояло расхлёбывать чужую кашу!
Если я верно рассуждал, то этот интриган или интриганы должны были не только знать о давнем преступлении мужа Елены Константиновны, но и накопить в отношении него достаточный запас ненависти, чтобы от простой оценки фактов, в конце концов, перейти к целенаправленным, тщательно скоординированным действиям. Как знать, быть может, авантюра с цинком-66 и недавняя публикация в «Вечёрке» тоже являлись частью их сложного замысла?…
По мере удаления от Твери, ливень ничуть не слабел, и было хорошо видно, что всё большее число машин съезжают на обочину, чтобы переждать это мокрое буйство природы.
Я не стал следовать чужому примеру, потому что спешил в Москву, чтобы поскорее поделиться с Максимычем своими занятными умозаключениями.
Глядя через лобовое стекло на тонны воды, безостановочно падающей из прохудившихся небес, и размышляя о странном клубке, который несколько недель назад мне предложил распутать Гнедин, я совершенно упустил из виду одно весьма и весьма существенное обстоятельство.
Меня прошиб озноб, когда я вдруг вспомнил нашу последнюю встречу с банкиром и то, как он решил максимально сосредоточиться на поисках Ковалёва. Если Гнедин действительно когда-то «заказал» жениха своей Елены, то теперь он вполне мог воспринимать меня, как потенциального разоблачителя, которого следует поскорее вывести из игры! Не о том ли хотел предупредить доброжелатель, который в понедельник звонил Ире Бережной?!
Вскоре из-за пелены дождя показался автомобильный мост через водохранилище, которое мне следовало преодолеть на пути домой.
Въезжая на мост, я немного сбавил скорость и затем понёсся вдоль него навстречу противоположному берегу, до которого было не меньше трёхсот метров.
Я преодолел примерно две трети переправы, когда вдруг увидел метрах в двадцати впереди себя бежевый «КрАЗ», что на безумной скорости мчался навстречу прямо посреди дороги.
Когда я понял, что эта махина прёт на меня, то тут же попробовал сманеврировать в сторону, но водитель бежевого монстра незамедлительно сделал поправку, чтобы преградить мне путь!
Не нужно быть фантазёром, чтобы представить, что осталось бы от нас с «Фордом» после лобового столкновения с горой металла на колёсах. То, что произошло в следующие секунды скорее походило на голливудский трюк, а все мои действия носили исключительно интуитивный характер и не имели никакого отношения к холодному расчёту, железной выдержке и прочей ерунде, которой пудрят мозги несведущим людям.
Мои руки, вцепившиеся в руль, и моя нога на педали газа, гораздо быстрее моих извилин почуяли, что тормоза нас сейчас не спасут. Видя, что уйти от столкновения на достаточно узком мосту никак не удастся, я до упора нажал на газ и вывернул руль, сначала, вправо, а затем резко влево, чтобы проскользнуть в узкий коридор между самосвалом и высоким бордюром.
Водитель «КрАЗа», вероятно, ожидал этого, но его «бомбовоз» не успел быстро сместиться в мою сторону и, вместо того, чтобы протаранить «Форд» мощным бампером, он врубился в переднее крыло легковушки своим огромным левым колесом!
Скорость сближения наших машин была более чем достаточной для того, чтобы от сильнейшего удара «Форд», сперва, подбросило и перевернуло над дорогой, а затем по инерции пронесло по воздуху ещё с десяток метров, прежде чем он, проломив мостовые перила, рухнул в воду с приличной высоты.
Разумеется, все эти перемещения моего четырёхколесного друга я не отслеживал, так как сидел в своём кресле, обжатый со всех сторон спасительной воздушной подушкой, что сработала, через долю секунды после столкновения.
Все описываемые события заняли считанные секунды, но именно в эти секунды я почти одновременно успел услышать грохот столкновения машин, хлопок надуваемой подушки, шелест лопнувших стёкол и скрежет металла о металл, когда мой бедолага-«Форд» таранил чугунные перила. Заключительными аккордами этой смертельной какофонии стал шумный всплеск и бульканье воды, моментально устремившейся в беззащитное нутро моей машины.
Хотя я был невероятно ошеломлён случившимся, мои инстинкты сработали не хуже подушки безопасности. Они-то и помогли быстро действовать в этой мерзопакостной обстановке и не пойти ко дну вместе с автомобилем.
К счастью, подушка начала сдуваться, как только выполнила свою ответственную миссию. Я это почувствовал, когда, наконец, смог поднять правую руку. Что касается левой, то она почему-то упорно не желала подчиняться.
Вода стремительно заливала салон через разбитое лобовое стекло, подгоняя меня, как можно скорее, покинуть тонущую машину.
Водительскую дверцу заклинило от удара и пришлось вылезать прямо через передний проём. Кажется, в это время мы уже уверенно опускались на дно.
Перед эвакуацией, я машинально сбросил с ног туфли, и это немного облегчило путь наверх, учитывая, что левая рука была практически полностью обездвижена и явно не собиралась участвовать в моём спасении. По-видимому, именно в эти минуты я лишился своего мобильника, которым всё равно вряд ли воспользовался бы в ближайшие часы, даже, если бы он остался цел и работоспособен.
Когда я вынырнул на поверхность, меня тут же посетила мысль, что под водой было намного спокойнее. Река повсюду вокруг будто кипела от дождя и сильнейшего ветра, то и дело, заливая лицо и ежесекундно попадая в рот. Последнее было вообще ужасно, потому что я начал быстро захлёбываться!
Поскольку время, которое я мог продержаться на воде, было весьма ограниченным, мне следовало шевелиться, причём, как можно результативнее.
Торопливо оглядевшись по сторонам, я с удивлением выяснил, что нахожусь едва ли не под мостом, куда меня, вероятно, снесло сильным течением. До ближайшей опоры было не меньше двадцати пяти метров и я, не мешкая, поплыл к ней, отчаянно загребая воду правой рукой.
