Росс МакДональд - Голубой молоточек
- Пожалуй, хватит по сегодняшний день. Не знаю, что будет завтра... Полиция не разрешила мне покидать город, но они не хотят мне выплатить даже часть отцовских денег, а у него была при себе довольно большая сумма.
- Ты их получишь... или твоя мать.
- А может, мои правнуки?! - в ее голосе звучала горечь. - Я не верю легавым и не люблю этот город! Не люблю здешний народ! Убили моего отца, и я боюсь, что теперь убьют меня!
Ее страх был заразен, я оглядел холл, видя его ее глазами: будто комната ожидания, где содержатся потерянные души среди бесконечной ночи.
- Кто убил твоего отца?
Она затрясла головой, и черные волосы упали на ее лицо, будто ночной мрак.
- Я не хочу говорить об этом! Не здесь...
- Мы могли бы поговорить в твоем номере.
- Нет, об этом и речи быть не может! - она глядела на меня полными ужаса глазами из-за сетки волос, будто загнанный зверек, - в номере нас могут подслушивать, я там находиться из-за этого не могу!
- Кто может подслушивать?
- Может, полиция, а может, убийцы... Какая разница, они друг друга стоят!
- Ну, давай выйдем и посидим в моей машине.
- Нет уж, спасибо!
- Тогда пойдем пройдемся, Паола.
К моему удивлению, она согласилась, мы вышли из гостиницы и влились в толпу пешеходов. Пальмы, выстроившиеся по другой стороне улицы, шуршали листвой над пустыми киосками, где еженедельно проходили распродажи картин. За ними поднимались, разбивались и опадали фосфоресцирующие белые волны, словно им было доверено невыполнимое задание - отмерять время и пространство.
Мы медленно двигались вдоль улицы, и напряжение Паолы начало постепенно ослабевать. Казалось, наши шаги примерялись к ритму моря, над нами открывалось небо, скупо освещенное лучами висящей низко над горизонтом луны.
Паола коснулась моего плеча.
- Ты спрашивал, кто убил моего отца...
- Спрашивал.
- Хочешь знать, что я об этом думаю?
- Да.
- Понимаешь, я мысленно повторила все, что говорил отец. Он верил, что Ричард Хантри жив и живет здесь, в Санта-Терезе, под другим именем. И он был уверен, что это Хантри написал тот портрет Милдред Мид. Мне тоже так показалось, когда я впервые его увидела. Конечно, я в этом не разбираюсь так, как отец, но у меня создалось впечатление, что это Хантри.
- Ты уверена, что твой отец был честен, Паола? Картина Хантри стоит намного больше, чем другие...
- Я знаю, и он тоже это знал. Именно поэтому он старался доказать, что картина подлинная. В последние дни своей жизни он пытался отыскать Хантри и убедиться, что это его картина. Он даже нашел Милдред Мид, она сейчас живет здесь. Это была любимая натурщица Хантри, хотя, конечно же, для этого портрета она не позировала, она уже старуха.
- Ты ее видела?
Она кивнула.
- Отец водил меня к ней за несколько дней до смерти. В Аризоне она дружила с моей матерью и знала меня еще ребенком. Наверное, отец думал, что мое присутствие развяжет ей язык. Но Милдред немного рассказала в тот день.
- Где она живет?
- В поселке таких маленьких домиков, она как раз только поселилась там. Кажется, это место называется Магнолия Корт, в центре растет такая огромная магнолия.
- Здесь, в Санта-Терезе?
- Да, в самом центре. Она говорит, что сняла этот домик, потому что не может уже много ходить. Много говорить она тоже не хотела.
- Почему?
- Мне кажется, боялась. Мой отец расспрашивал ее о Ричарде Хантри жив он или нет, и он ли написал этот портрет? Она сказала, что не видела его уже тридцать лет и надеется, что он мертв. Она казалась очень разочарованным и усталым человеком.
- Это не удивительно, не исключено, что это Хантри убил ее сына Вильяма.
- И моего отца. Может, отец нашел его, проследив путь этой картины, и был убит.
Голос ее был тихим и испуганным, она подозрительно поглядывала на пальмы и низко висящую луну, словно они были лишь тонкой декорацией, маскирующей истинные джунгли этого мира. Руки девушки нервно сжимались и разжимались.
- Мне надо уехать из этого города! Полицейские велели мне остаться, потому что я им нужна как свидетель, но они даже охрану мне не обеспечили!
- Охрану от кого? - спросил я, уже зная ответ.
- От Хантри! От кого же еще? Он убил моего отца - я это чувствую кожей, но я не знаю, кто он сейчас и где находится! Это может быть любой из проходящих по улице мужчин!
Ее голос становился все громче, прохожие начинали обращать на нас внимание. Мы как раз подошли к ресторану, в открытую дверь выплескивалась на улицу волна джаза. Я ввел девушку внутрь и посадил за столик. Зал был длинным и узким, напоминающим туннель, а сидящий в дальнем конце оркестр мог сойти за приближающийся поезд.
- Не нравится мне эта музыка, - она поежилась.
- Не страшно, тебе неплохо бы чего-нибудь выпить.
Она покачала темной головкой.
- Я не могу пить. От спиртного я шалею. То же самое было с отцом, он мне говорил, что именно поэтому стал наркоманом, - она зажала ладонями уши и зажмурилась. - Уведи меня отсюда!
Я взял ее за руку и поднял с кресла, девушка двигалась неуверенно и словно бы нетвердо держалась на ногах, я вынужден был почти тащить ее на себе к выходу. Оказавшись на улице, она недоверчиво оглядывала прохожих, готовая закричать, если кто-нибудь обратит на нее внимание. Девушка была на грани истерики, если не хуже.
Я подхватил ее под руку и быстрым шагом направился к отелю, она начала сопротивляться.
- Я не хочу туда возвращаться! Я терпеть не могу эту дыру! Всю ночь стучали, дрались, шептались, не дали мне глаз сомкнуть! Не пропускают ни одной женщины!
- Ну так съезжай оттуда.
- А куда? Куда мне идти? Конечно, я могу вернуться в галерею, у меня там комнатка над магазином... Но я боюсь...
- Потому что там нет отца?
- Нет, - она сжалась от внезапной дрожи, обхватив руками плечи, потому что он может вернуться!
Мне вдруг стало холодно. Если девушка и не сошла с ума, то, во всяком случае, была на пути к этому. Продвигаясь по этой дорожке, она к утру достигнет цели.
По разным причинам я чувствовал себя в ответе за нее. Кроме всего прочего, я заключил тайное соглашение с силами, правящими миром: если я попытаюсь помочь Паоле, может, кто-то поможет Бетти...
Мы вернулись в отель "Монте Кристо", я заплатил по счету, помог ей собраться и вынес сумку в машину.
- Куда мы едем? - спросила она, шагая рядом со мной.
- Я сниму для тебя номер в моей гостинице, рядом с причалом для яхт, там намного спокойней. Если проголодаешься, сможешь выйти на угол, там ресторан работает всю ночь.
- Я уже голодна, - заявила она, - я ничего не ела.
Я накормил ее бутербродами в закусочной, а потом устроил ее в гостинице, решив выставить Баймееру счет за этот номер, поскольку она являлась свидетелем.
Я вышел из гостиницы, не заглядывая к себе в номер, но, уже садясь в машину, вдруг подумал, что там может ждать меня Бетти. Когда я взлетел на свой этаж, номер был пуст, а постель нетронута.
35
Крона магнолии, словно прикрепленное к стволу облако, висела над группкой домиков, получившей от нее название. Только в одном из них горел свет, приглушенный опущенными жалюзи. Я постучал в сетчатую наружную дверь.
За дверью послышалось какое-то движение, а потом дыхание человека, приближавшегося к двери молча.
- Кто там? - раздался наконец женский голос.
- Моя фамилия Арчер, я частный детектив, нанятый Джеком Баймеером.
- Ну так идите ко всем чертям, - спокойно ответила она. - А перед тем отправляйтесь к Баймееру и передайте ему, чтобы и он шел туда же.
- Охотно, миссис Мид, я этого сукина сына тоже терпеть не могу.
Она открыла внутреннюю дверь и на фоне светлого квадрата возник силуэт ее хрупкой изящной фигуры.
- Как вас зовут, я не расслышала?
- Лью Арчер.
- Вас прислал Джек Баймеер?
- Не совсем. У него украли картину - ваш портрет, миссис. Мне кажется, что вы могли бы помочь мне найти ее.
- Откуда Джек знает, что я живу тут? Ни одной живой душе я об этом не говорила.
- Меня направила сюда Паола Граймс.
- Ясно. Я сделала глупость, впустив ее в мой дом, - она выпрямилась, словно намереваясь захлопнуть дверь перед моим носом. - Несчастное отродье несчастной семьи!
- Сегодня утром, в Копер-Сити, я говорил с ее матерью, Жуанитой, она передавала вам сердечный привет, миссис.
- Да? Очень мило с ее стороны.
Кажется, я произнес нужный пароль, она подошла ближе, чтобы отворить наружную дверь. До этого момента ее возраст не был виден, но теперь я заметил, что она прихрамывает и как-то неуверенно покачивает бедрами, словно морская птица, уверенно чувствующая себя в воздухе или в морских волнах, но с трудом передвигающаяся по суше.
Ее седая голова также напоминала птичью. Высокий лоб, правильные черты, чуть впалые виски, тонкий и ровный нос и быстрые глаза, в которых до сих пор тлела радость жизни. Заметив, что я рассматриваю ее, она улыбнулась. Улыбка вышла слегка шутовской, так как у Милдред не было ни одного переднего зуба.
