Андрей Анисимов - Восточное наследство
«Очень занятно, — подумал Ерожин. — Молодые девицы обожают сниматься, а здесь даже намека на фото нет».
В платяном шкафу в беспорядке висели и валялись вещи. «Похоже, что девушка покинула квартиру налегке», — решил Ерожин. , В прихожей, между вешалкой и тумбочкой с телефоном, Калиджон нашел ключ. К входной двери ключ не подходил, и сотрудники гадали о его предназначении.
— Да это ж от подвала, — определила соседка, приглашенная в качестве одной из понятых.
Ерожин с Калиджоном спустились в подвал.
Номер кладовки соответствовал номеру каждой квартиры. Ключ подошел. В тесной кладовке, кроме старых автомобильных покрышек, пустых банок и горшков, стоял велосипед. Веломашина не поросла пылью и паутиной, из чего Ерожин сделал вывод, что ею не так давно пользовались. Он попросил сотрудников аккуратно извлечь велосипед на улицу и положить на землю. Отправив криминалистов дальше осматривать подвал, Ерожин приступил к изучению педальной машины. Колеса приспустили. Ерожин пощупал резину — камеры давно не подкачивали. Краска на раме хорошо сохранилась, царапин и вмятин нет. «Девочка аккуратно ездила, владела велосипедом хорошо, иначе от частых падений следы бы остались», — заключил Ерожин. Его заинтересовала маленькая сумочка для инструментов. Сумочка закрывалась внакидку, как кобура пистолета, и крепилась большой кнопкой. В месте крепления прицепилась маленькая колючая веточка и две травинки. Закончив осмотр, Петр Григорьевич взял на ладонь кусочек колючки и травинки и осторожно понес их наверх. Добыв у криминалистов пакет, он вложил туда находку и спрятал в карман.
Тем временем осмотр квартиры закончили.
Мухобад дала понятым подписаться под актом.
Документы по обыску в доме и квартире из уважения к московскому гостю велись на русском.
В квартире Фатимы сотрудники чувствовали себя гораздо свободнее, чем в доме Вахида, и сработали чисто. Они осмотрели все вещи, извлекли содержимое помойного ведра. Все мелочи, бумажки, квитанции об уплате за квартиру и электричество разложили на столе, пронумеровали и внесли в протокол. Ерожин покопался в этих свидетельствах быта. Одна маленькая бумажка его заинтересовала. Он взял ее в руки, разгладил и показал Калиджону.
— Обыкновенный автобусный билет. Хакимов, ты что скажешь? — обратился тот к своему заместителю.
— Необыкновенных билетов не бывает, уважаемый Калиджон-ака. Билеты всегда обыкновенные, — ответил Хакимов, разглядывая кусочек плотной измятой бумаги.
Ерожин уловил в интонации заместителя начальника не очень скрытую иронию. «Пожалуй, дельный мужик. Надо с ним поближе познакомиться», — отметил он.
— Я тебя не философствовать прошу, — оборвал заместителя Калиджон. — Ты как специалист отвечай.
— Пожалуйста. Билет пригородного автобуса. Ходит он два раза в день до Ферганы и обратно. Отходит от нашего автовокзала в семь утра. Из Ферганы возвращается в семь тридцать вечера. Билет куплен десятого февраля.
Судя по цене, проехали на нем километров десять. Вот и все, что я могу сказать как специалист.
— Какого числа исчез Вахид? — поинтересовался Ерожиш — Великий Аллах! Десятого числа мы провожали Вахид-ака, а одиннадцатого он исчез.
Ерожин попросил разыскать шофера с того рейса, а сам в сопровождении Калиджона и Мухобад вернулся в горотдел. Устроившись в кабинете зама по тыловому обеспечению, поскольку тот находился в отпуске и кабинет пустовал, Петр Григорьевич пригласил эксперта из лаборатории. Пока ждал эксперта, вынул из кармана пакет с колючкой и травкой и задумался. Ему очень хотелось найти фотографию Фатимы. В паспортном столе работу уже закончили, а ждать до завтра слишком долго.
Эксперт Козлов, к удовольствию Ерожина, оказался далеко не мальчиком. Он приветливо пожал руку московскому коллеге и явно очень хотел поговорить о российских делах. Степан Павлович остался один русский. Когда их районный отдел милиции реорганизовали в горотдел, он очень опасался, что уволят по национальному признаку. Но специалистов-узбеков его уровня в тот момент не нашлось, и Козлова оставили. Правда, дальше майора он не вырос.
Козлов не жаловался. Прекрасно говоря по-узбекски, он имел среди них много приятелей и ущербности не ощущал. Однако по России тосковал и старался следить за кремлевскими преобразованиями.
— Мы еще поболтаем, — поняв тоску Козлова по московским сплетням, пообещал Ерожин, — а пока помоги с растениями.
— Очень срочно? — поинтересовался Козлов. — А то рабочий день кончился. Я уже одной ногой дома. Лабораторию закрыл.
— Хотелось бы сегодня, — признался Ерожин.
— Земляку не откажешь, — улыбнулся Степан Павлович и, забрав пакет, отправился открывать свое лабораторное хозяйство.
Шофера автобуса привели быстро. Он сегодня на линию не выходил, чинил коробку передач, и Мухобад нашла его в гараже базы.
Молодой сутулый мрачный узбек присел на стул и, зыркнув на Ерожина злым взглядом, уставился на свои ботинки. Ничего хорошего от визита в милицию парень не ждал и не очень пытался это скрыть.
Ерожин поблагодарил Мухобад и, подмигнув, дал понять, что оценил ее оперативность.
Мухобад ответила благодарной улыбкой. Белобрысый приезжий подполковник ей нравился.
— Как тебя зовут друзья? — спросил Ерожин девушку.
— Мухой, — ответила Мухобад и покраснела, как тогда, во дворе дома Вахида.
— Муха, организуй нам чаю, — попросил Ерожин. — Человека от дела оторвали, нужно уважение оказать.
Мухобад ушла, а водитель еще раз зыркнул на Ерожина. Злости в его глазах поубавилось.
— Давай знакомиться, — обратился Ерожин к парню, когда они остались вдвоем.
— Османов Умид, — буркнул водитель.
— Умид Османович, я приехал из Москвы. У меня исчез друг, узбек. Я хочу помочь его найти живым или мертвым. Вы мне должны подсобить, — доверительно сообщил Ерожин.
Водитель удивленно уставился на начальника, решив, что он шутит. Но, встретившись с серьезным взглядом Петра Григорьевич, глаза отвел:
— Моя при чем? Моя твой другие убивал.
Моя знать ничего не знает.
— А я и не говорю, что ты убивал. Ты вез его дочку. Это было десятого февраля. Постарайся вспомнить, когда она села к тебе в автобус. Вот ее билет. На вид девушке лет двадцать.
Худенькая, высокая. Ты молодой парень, как не запомнить девушку-красавицу? Мне скоро пятьдесят, я и то любую хорошенькую девочку обязательно замечу.
Мухобад принесла чайник, пиалы и, поставив перед мужчинами на стол, исчезла.
— За три месяца столько девушек-бабушек перевезешь, как запомнишь? — покачал головой Умид, отхлебывая из пиалы.
— А ты не спеши. Сперва вспомни, что за день десятое февраля? Тяжелый? Удачный?
Может, автобус где сломался. Может, еще чего случилось?
— А какой был день?
— Четверг.
— Четверг — день базарный. Дехкане на рынок едут. Норовят барана в автобус втащить.
Овощи, мешки туда-сюда. Плохой для водителя день, прости меня Аллах. Для всех мусульман четверг праздник, а шоферу Умиду плохой. Дай, еще билет посмотрю.
Ерожин подлил водителю чаю и ждал, пока тот, наморщив лоб, разглядывал билет.
— Эта серия к концу шел. Я из Ферганы ехал, опаздывал. Колесо у бензоколонки проколол. Пока туда, сюда… Немного опаздывал.
Девушка сел на остановка «Девятый стан».
Народу совсем мало. Девушка сел в автобус.
Красивый девушка, но не узбекский девушка.
Ты говоришь, твой друг узбек?
— Да. Ибрагимов, звать Вахид.
— Нет, эта девушка не мог его дочь быть.
Светлый девушка, русский девушка.
— А где она сошла? — спросил Ерожин, чувствуя сильное волнение.
— Сошла в конце маршрута, у микрорайона.
Козлов открыл дверь и замер у порога.
— Заходи, Степан Павлович. Очень кстати.
Я ваших мест не знаю. Умид Османович помог.
Вспомнил, где мой пассажир к нему в автобус сел. Давай разберемся.
Козлов быстро заговорил с водителем по-узбекски. Тот облегченно вздохнул, перейдя на родной язык, и долго что-то говорил Козлову, который быстро делал пометки на листке.
— Спасибо тебе, Умид, большое. Ката рахмат, — козырнул Ерожин знанием узбекских слов, прощаясь с водителем. Умид улыбнулся и, прижав ладонь к сердцу, ответил узбекским прощанием.
Оставшись с Козловым, Ерожин потер руки:
— Теперь порадуй ботаникой.
— Ничего особенного, сухолист растет обычно возле арыков. Трава прошлогодняя.
Колючка сорвана этой весной. У нее почки уже пошли. Дня три — и зелень. Могу точнее. В этом году весна ранняя. Колючку сорвали в середине февраля. Неделя назад — неделя вперед.
Отлом без среза. Скорее всего, прихватили случайно, зацепом. На ней частицы кожзаменителя. Вот и все по ботанике.
Петр Григорьевич остался сообщением доволен. Он что-то вписал к себе в блокнот.
— Скажи, ты с дочкой Вахида хорошо знаком?
