Нина Васина - Падчерица Синей Бороды
– Вы меня пригласили к себе, чтобы съесть цветок?!
– В какой-то степени. И давайте так договоримся. В квартире – никаких нервных бесед, говорить только приглушенным голосом, а лучше вообще молчать. Не двигаться резко, чтобы не создавать дополнительных потоков воздуха, не ронять стекло, не чихать.
– Знаете что! – заявила Пенелопа, внимательно всмотревшись в профиль Лотарова и не обнаружив и намека на улыбку. – Может, мне лучше сразу вернуться домой?
– Нет. Я приготовил для вас незабываемый запах и незабываемые вкусовые ощущения. Всего лишь требуется соблюсти некоторые предосторожности, когда я вскрою коробку и достану цветок. Мы приехали. Прошу.
– Тогда поговорим в машине! У меня есть несколько вопросов.
– У меня к вам, Пенелопа Львовна, тоже есть несколько вопросов, я их задам потом, когда мы будем отдыхать после кофе.
– А я хочу знать немедленно, почему Козлов Г.П. оказался убитым?
– Уф-ф-ф! – Лотаров надул щеки, потом выпустил воздух, тарабаня пальцами по рулю. – Оперативник, конечно, вел себя категорически непрофессионально. Он допустил ситуацию, угрожающую жизни и безопасности пассажиров вагона электрички.
– Он что, применил оружие, чтобы задержать девочку? – не поверила Пенелопа.
– Нет. Оружие применила Алиса. Она обиделась на наручники и вытащила пистолет у Козлова. Выстрелила, чтобы посеять всеобщую панику, и вышла из электрички, угрожая начать стрельбу, если оперативник двинется следом. Поехала с Козловым к своим друзьям в автомастерскую, чтобы снять наручники. А там не в добрый час оказались братья Мазарины. Один из них очень разнервничался, увидев окровавленную Алису, пристегнутую наручниками к мужчине, и выстрелил.
– Окровавленную?..
– Ну да. Эта ваша протеже имеет удивительную особенность организма, свойственную узкому кругу животных и растений. В минуты опасности или особого физического напряжения она начинает заливаться кровью из носа, то есть, как скунс, или, к примеру, осьминог, пользуется выделениями из организма для собственной защиты.
– Где она сейчас? Вы ее задержали?
– Нет. Она все еще находится на свободе. Дело усугубляется тем, что брат Мазарин, который убил Козлова, оказался ранен. В живот. Это по показаниям свидетелей. В пункты «Скорой помощи» он не поступал, в больницах не значится.
– Кто стрелял в Мазарина? – шепотом спросила Пенелопа.
– Да вы так не пугайтесь, Пенелопа Львовна. Конечно же, она ни при чем! Вы должны были заметить еще одну удивительную особенность девочки Алисы. Она странным образом решает свои проблемы чужими руками. Мазарина Г.А. ранил Козлов, вероятно, в совершенно невменяемом от страха состоянии.
– Я должна вернуться в прачечную, – съежилась Пенелопа, – она обязательно туда позвонит или сразу придет.
– Если она наткнется на автоответчик, догадается перезвонить вам на сотовый. Если придет – ее задержат мои люди на улице. Так или иначе, и вы, и я первыми об этом узнаем, следовательно, ничего не мешает нам предаться сладострастию чревоугодия! – кряхтя, Лотаров выбрался из машины. – Хотя, знаете, я не люблю это слово. Чрево предполагает желудок, а я предпочитаю ублажать вкусовые сосочки языка. Выходите же, не бойтесь. Вы никогда не забудете этот вечер, обещаю.
– Ладно, хватит меня пугать! Я уже узнала все, что хотела, зачем мне вообще идти к вам в квартиру? Съесть эту орхидею я могу и на улице!
– Пенелопа Львовна, – укоризненно покачал головой Лотаров. – Вы очень хотите знать, о чем я собирался вас потом спросить, просто умираете от любопытства.
– Да?..
В девять тридцать вечера «Скорая помощь» привезла в морг тело, укрытое простыней. Дежурный приготовил каталку, но сопровождающие тело санитары потребовали главного врача.
– Скажи, что я посмотрю его в первую очередь, – отмахнулся Фрибалиус, допивая чай в лаборатории. – Проверь, чтобы бумаги были в порядке.
– Это не он, это она, – мрачно заметил дежурный. – В вечернем платье и бриллиантах.
– Когда это нам по «Скорой» привозили бриллианты? – заинтересовался Фрибалиус. – Коронки золотые и те редко оставляют.
– Вот и я удивился. Красивая – жуть! И вся в перьях!..
Фрибалиус не выдержал и пошел посмотреть.
Он откинул простыню, осмотрел молодую женщину, белое открытое вечернее платье, страусиное боа, серебряные туфельки. На первый взгляд, крови на ней не было, и Фрибалиус заинтересовался:
– Отравление? – он наклонился пониже, потому что ему показалось, что у лица женщины шевельнулись перышки.
Женщина открыла глаза и медленно села.
– Да, – кивнула она отшатнувшемуся Фрибалиусу, – отравление жизнью. Приняла большую дозу повседневности.
– Ну, мы пошли? – поинтересовались санитары «Скорой». – Тебя когда забрать?
– Доктор! – Схватив Фрибалиуса за футболку на груди, женщина притянула его к себе и спросила, обдав запахом спиртного: – Вы за сколько делаете полное вскрытие?
– Если с надиктовкой на магнитофон и полным раскладом, то часа два – два с половиной, – вспотел Фрибалиус. – А если только для определения причины смерти, то за час управлюсь.
– Слышали? Подъезжайте через два часа. Мы как раз управимся, да, доктор? Вперед! Где у вас тут вскрывают?
Пошатываясь на тонких каблуках, она пошла по коридору и при попытке закинуть на шею волочившийся по полу кончик боа ударилась в стену и осела по ней вниз.
– Теперь они будут считать меня извращенкой, – захихикала женщина. – Я позвонила из ресторана и попросила ребят отвезти меня в морг. Ну? Где она?
Поскольку Фрибалиус молчал как пришибленный, дежурный осмотрелся и на всякий случай ответил:
– Тут.
– Веди! – Женщина попыталась подняться. – Я только хочу с ней поговорить. Только поговорить, и все. Какие стены у вас неудобные…
Очнувшись, Фрибалиус подкатил каталку и помог ей стать на ноги.
– Я на этом не поеду, – капризничала женщина, оттолкнув ногой каталку. – Я соблюдала страшную конспирацию… Никто не знает, что я здесь, кроме моих ребят, а они думают, что я спятила, понимаешь?
– Да, конечно, – пожал плечами Фрибалиус.
– Молодец. Тогда бери на руки и неси.
– А можно я? – подсуетился дежурный, пока опешивший Фрибалиус оглядывал свой выступающий живот и фартук на этом животе в старых пятнах.
– Можно, – великодушно разрешила женщина. – Только не упади.
Фрибалиус пошел вперед. Дежурный донес женщину до лифтов. У лифтов он ее прислонил к стене и отошел с доктором в сторонку.
– Сначала я – сорок минут, потом – ты, – предложил он свой вариант времяпрепровождения со спятившей бабенкой.
– Не все так просто, – задумался Фрибалиус, – не все так просто. Знаешь, отвезу-ка я ее на второй этаж, а ты осмотрись пока, двери проверь, позвони на пост, нет ли подозрительных личностей…
Дежурный обиделся, но ушел сразу.
Фрибалиус поднялся с женщиной на второй этаж и отвел ее в комнату отдыха. Усадив в кресло, трусцой пробежался в конец коридора, осторожно приоткрыл дверь темного кабинета.
Алиса спала, укрывшись курткой.
Фрибалиус, как мог, объяснил ей, что привезли пьяную женщину и женщина эта хочет кого-то найти в его морге.
Алиса, засунув ступни в огромные тапки Фрибалиуса, прошаркала по коридору, вошла в комнату отдыха, потирая глаза, и сказала, зевая, совершенно буднично:
– Привет, Рита. Как ты меня нашла?
– Нам лучше расположиться на кухне, – суетился Лотаров, пропуская Пенелопу вперед в узком коридоре. – Там нам удобнее будет, осторожно с цветком, дайте мне!
По дороге к кухне Пенелопа решила вымыть руки.
– Ни в коем случае, – дернул ее за руку от ванной Лотаров. – Никакого мыла! Я вам специально приготовлю горячие салфетки. Прошу!
– Перестаньте меня толкать! И почему здесь так темно? У вас что, лампочки перегорели?
– Да садитесь же наконец! – проявил нетерпение следователь и почти силой усадил Пенелопу на стул с высокой резной спинкой, когда она подбиралась к табуретке. – Лампочки нам не понадобятся. Я сейчас зажгу светильники, только вы не нервничайте, Пенелопа Львовна, вы когда нервничаете, я тоже… начинаю потеть. Поверьте мне, вас ждет незабываемый вечер, расслабьтесь и подумайте о чем-нибудь отвлеченном.
– Вы этим своим «незабываемым» вечером меня уже достаточно напугали! – понизила до шепота голос Пенелопа, наблюдая, как Лотаров поджигает масло в шести керамических светильниках.
– Не говорите ерунду. Держите, – ей в колени ткнули что-то тяжелое, Пенелопа дождалась, пока Агей Карпович расставит светильники, и в их слабом свете разглядела, что это – ручная кофемолка.
– А что, света нет? – удивилась она.
– Электрической кофемолкой не пользуюсь, тем более сегодня, в такой неза… В такой важный вечер. Электрическая никогда не сделает помол нужной зернистости, понимаете?
– Нет, не понимаю, – буркнула Пенелопа. – Валяйте. Насыпайте зерна, я готова крутить!
