Марина Серова - У вендетты длинные руки
Я изобразила руками, как петля обвивается вокруг шеи. Дьяченко с плохо скрываемым желанием проделать это со мною, и немедленно, выразительно посмотрел на мою шею, но вновь взял себя в руки и с улыбкой разъяснил:
– Нет, это устройство называется ви-се-ли-ца. Виселица – для людей, а для одежды – вешалка.
– Я понимать, – закивала я головой, – но ваш язык такой трудный!
– Иврит легче?
– Да, иврит говорить легко, а писать справа налево еще больше легко.
– Вы пишете справа налево? – удивился Анатолий. – Никогда не пробовал. Это же руку можно вывернуть!.. Рахель, что это мы все о таких прозаичных вещах?
– Меня называть Рашель! – И я приняла гордую позу в своем кресле.
– Ах да, извините… Давайте выпьем по рюмочке, как у нас принято… О! У вас, я вижу, и стаканы имеются! Как это вы предусмотрительно все устроими…
Дьяченко откупорил бутылку, налил нам обоим по полстакана вина, потом достал из пакета коробку конфет и положил ее на стол.
– Это вам, Рахе… Рашель. Угощайтесь. Давайте выпьем за вас, за красивую женщину, за наше знакомство…
Он поднял свой бокал, я тоже.
– То-ля, вы будете кушать, не помыв руки? Это не очень хорошо, это не очень правильно… – заметила я.
– Да, да, верно… А где у вас ванная-то?
Дьяченко встал и пошел в сторону двери.
– Вы угадать, ванная там!
Лишь только щелкнул запор на двери, как я вскочила и, достав из бюстгальтера пакетик с порошком, высыпала его в стакан Анатолия. Не найдя чем размешать снотворное, я взяла ложку для обуви, висевшую на вешалке, и поболтала ею в стакане, повесила ложку на место и уселась обратно в кресло. В это мгновение снова щелкнул запор на двери ванной.
– Вот что значит хорошая гостиница: полотенце – белоснежное! В ванной – аромат лугов… Так что, Рашель, заждались? Выпьем?
Мы снова подняли свои стаканы. Вино было явно «левое», но выбирать, как говорится, не приходилось. Я отпила немного и поставила стакан на место.
– М-м-м… Какое замечательное вино! А почему вы не пьете, Рашель?
– Девушка не надо много пить, когда она одна около мужчина, – сказала я кокетливо.
– Вы меня боитесь? – спросил Анатолий тоном ловеласа.
– Нет! – ответила я с вызовом.
– Напрасно… Я – обольститель женских сердец! Я завлекаю в сети молоденьких красивых израильтянок и…
– Давайте выпьем еще, – предложила я, беря из коробки конфетку.
– Да кто же против? Я – только за!
Дьяченко налил себе еще полстакана, а в мой подлил совсем немного.
– Какой будем делать тост? – спросила я.
– Эх ты, нерусская, – усмехнулся мой кавалер.
– Я что-то говорить не так?
– Все так… Скоро сама узнаешь… – пробормотал он. – За вас, Рахель!
Он выпил вино залпом и поставил стакан на стол. Я пригубила из своего стакана.
– А вы почему не пьете? Стакан полон… Нет, так не пойдет!
– Я хочу кушать фрукты. Толя, у меня в холодильнике есть фрукты. Вы их доставать и положить на стол.
Дьяченко встал и подошел к холодильнику. Я вылила содержимое моего стакана обратно в бутылку. Пусть ему достанется больше. Чем больше он выпьет, тем быстрее уснет. Мой «кавалер» положил на стол заранее нарезанные мною апельсины и пару яблок. Я взяла яблоко и принялась грызть его.
– О, Рашель, вы выпили все вино! Тогда еще по одной…
Я думала, эта пытка никогда не кончится. Но вот бутылка опустела, и мой ухажер принялся клевать носом.
– Рашель… Я думаю, мы сможем подружиться…
– Обязательно!
– Рахель, вы такая красивая женщина!..
Дьяченко уже забыл, зачем он пришел сюда. Его взгляд потускнел, глаза замутились..
– Мы с вами должны… м-м… что-то я хотел?.. А, да… Мы должны лечь в постель! Мы поделим все пополам… Я должен выполнить это, я помню… Все – пополам! Потом – в постель!..
Его речь становилась все более бессвязной, он путал слова, клевал носом, уже не стесняясь этого. Я не поддержала разговор с Анатолием, да и поддерживать-то было практически нечего. Вот он закрыл глаза, откинулся в кресле и захрапел так, что на окне заколыхались занавески.
Спит! Я облегченно вздохнула. Наконец-то! Я подошла к нему, тронула за плечо:
– Анатолий, вставайте!
Громкий храп был мне ответом. Я быстро раздела его. Пиджак, галстук, рубашка, брюки… Даже трусы пришлось снять. А что делать?! Я оставила на нем только ботинки. Всю одежду, включая куртку и кепку, я сложила в большую сумку, в которой привезла сюда костюм Деда Мороза. Туда же я положила пустую бутылку, потом прошлась по комнате с полотенцем, смоченным водой, и протерла все, к чему я прикасалась: ручки дверей, холодильник, подлокотники кресла… Полотенце я бросила в ванну и обильно намочила его. Вымыла оба стакана, вытерла их платком. Достала из сумки лист бумаги, на котором еще дома написала записку печатными буквами: «Я на третьем этаже, в номере люкс. Твоя одежда у меня. Поиграем?»
Одевшись, я огляделась еще раз. Кажется, ничего не забыла. Отпечатков моих здесь нет, номер снят на имя госпожи Дубининой. Я вышла с баулом в коридор. Номер закрывать не стала, направилась вниз.
– Вы уже уезжаете? – поинтересовалась девушка на ресепшн.
– Нет, нет, я только отвезу вещи моим знакомым и вернусь. В номере сидит мой родственник, он ждет меня.
Администратор посмотрела на меня многозначительно: знаем, мол, какие такие родственники к вам ходят! И зачем – тоже знаем… Я не стала ничего ей объяснять, подхватила свой баул и направилась к выходу.
Сев в машину, я позвонила Антону Ярцеву.
– Антон, хочешь услышать свежие сенсационные новости?
– Ты еще спрашиваешь! Этого я хочу всегда и в любом количестве.
– Тогда через пару часов приезжай в гостиницу «Московская». Там на третьем этаже снимает несколько номеров одна богатая столичная дамочка. Сегодня вечером на нее будет совершено покушение.
– Откуда ты знаешь?!
– Антон, не спрашивай! Если ты хочешь стать единственным журналистом, который окажется вблизи от места такого события, поезжай туда и прогуливайся на третьем этаже до тех пор, пока в коридоре не появится Дед Мороз. Когда он…
– Полина, а это не розыгрыш? Дед Мороз – в марте?! В гостинице?! Это что, шутка такая? Признайся, ты меня разыгрываешь!
– Ничуть. Итак, когда появится Дед Мороз во всей своей дедморозовской красе, быстро ложись на пол! Наблюдать за тем, что произойдет дальше, советую из положения лежа.
– В каком смысле – лежа?
– В самом прямом. Если ты не сделаешь этого, можешь сильно об этом пожалеть. Возможно, возникнет перестрелка.
– Между кем? Между Дедом Морозом и Снегурочкой? Что за бред?!
– Ярцев, мое дело – слить тебе информацию. Как тебе с ней поступить – решай сам. Не забудь прихватить фотоаппарат!
Я отключила телефон, выжала сцепление и отправилась домой.
– Полетт, тебе не стоит больше ехать в гостиницу!
Ариша свернул газету в трубочку и бросил ее на диван. Встал и прошелся по комнате, нервно потирая руки. Дед волновался за меня, впрочем, как и всегда. Я уже привыкла к своему рискованному занятию, а вот он – нет.
– Полетт, ты сделала все, что могла. Пусть теперь все идет как идет… но без тебя. Ярцев потом тебе все расскажет. Или из газет узнаешь…
– Дедуль, я должна все увидеть своими глазами. Я столько времени готовила это событие, и если теперь оно пройдет без меня – я не знаю, как я это перенесу! И потом, что ты так переживаешь, я поеду в гостиницу совершенно в другом виде. Меня никто не узнает, даже Ярцев, уверяю тебя! Я только посмотрю, как там все идет, и сразу уеду. Я тебе обещаю!
– Драйва захотелось, да? Так это вы теперь называете? Раньше говорили: пощекотать себе нервы. Полетт, честное слово, не стóит так рисковать из-за чужого человека…
– А вдруг там что-то пойдет не так?
– И что ты сможешь сделать? Вмешаешься?
– Дед, я должна быть такой же, как вездесущий лейтенант Коломбо: все видеть, все знать и поэтому находиться в нужное время в нужном месте. Пожалуйста, не задерживай меня, мне пора собираться.
Я подошла к деду и чмокнула его в щеку. Ариша вздохнул и посмотрел на меня с укоризной.
В своей комнате я села к зеркалу. Пожалуй, теперь я стану блондинкой, яркой, с длинными прямыми волосами. Голубые линзы – в глаза, никакой бижутерии, затемненные очки и весьма скромная одежда – одним словом, полная противоположность кудрявой брюнетке-еврейке.
Через два часа я входила в гостиницу «Московская».
Конечно, я могла только представлять себе пробуждение Анатолия. Один в номере. Голова гудит после выпивки и снотворного. А самый главный сюрприз – это абсолютная нагота! Впрочем, нет, ботинки-то остались при нем, вместе с носками, а это уже кое-что. Но выйти из номера в таком виде вряд ли приемлемо для человека, привыкшего всегда появляться в обществе в костюме с галстуком. Я вообразила, как Дьяченко бросается искать свою одежду – в шкафу, в ванной, на вешалке у двери… Увы, везде его ждет разочарование! Тогда он наверняка попробует найти какую-нибудь альтернативу своему дорогому костюму, но полотенца я намочила, так что он не сможет ими обмотаться. К тому же вряд ли ему улыбалось бы идти с мокрым полотенцем на бедрах по гостиничному коридору, даже если бы при этом на ногах у него и оставались дорогие ботинки.
