Анатолий Безуглов - Следователь по особо важным делам
Данилов-Савчук, например. Версия насчёт него пока не доказана и не опровергнута. Ищенко тут тоже пока ничего нового не разыскала.
Короче, сплошные неизвестные. Не разбрасываюсь ли я впустую? Время идёт. Имею ли я право в этой ситуации бросаться на любую подозрительную деталь?
Но поздний приход Ани к подруге и странная просьба подарить икону (нельзя как будто выбрать более подходящую обстановку) необычен. А вообще жизнь супругов? Их брак, появление в Крылатом (цель-написать роман!)?
Может быть, «странности» для Залесских являлись нормой?
Чужая жизнь не всегда и не во всем понятна. Поди разберись…
Правда, писателем Залесский не был. Во всяком случае, справка, которую я получил из Всесоюзной книжной палаты, утверждала, что ни одна его книжка никогда не выходила в издательствах страны. Он печатался только в одесских газетах. Со своими стихами и заметками. Судя по ним (я получил вырезки и кое-что из сохранившихся в редакциях оригиналов), Валерий был способным человеком. Со свежими мыслями, лёгким живым слогом. Это понимали и редакторы: сравнивая его рукописи с напечатанными в газетах материалами, нетрудно было заметить, что правили Залесского незначительно.
Писал он неплохо. Наверное, язык был подвешен тоже хорошо. Что ж, для видного парня иметь ещё и такие таланты… Недаром Аня быстро простила его, едва ему стоило приехать в Вышегодск…
Но вернёмся к дружку Залесского, которого Аня назвала «типом». Не он ли сидел в шляпе на кухне в ночь убийства?
Что ни говори, этот человек — ещё одна загадка. Их у меня и так предостаточно.
Когда речь идёт о трудном, запутанном деле, всегда приводится фраза, ставшая даже избитой: преступник обязательно оставляет следы, надо лишь уметь их найти. Словно эти следы отмечены особой краской или на них написано: оставил преступник.
Помню одну фотографию. Отличную художественную фотографию, напечатанную в каком-то иллюстрированном журнале. Она поразила меня лаконичностью и выразительностью. Городская улица, снятая, видимо, из окна третьегочетвертого этажа. Ни одного человека. Только следы на мокром снегу. Их много. Во всех направлениях. Пересекающихся, петляющих, перекрывающих друг друга. Абстрактный символ человеческих судеб.
Я частенько вспоминаю этот снимок. Занимаясь расследованием, всегда получаешь много информации. Вопрос в том, чтобы отсеять все лишнее. — И учесть, что качество, то есть истинная ценность и достоверность, у многих показаний бывает сомнительным.
В конце концов все сводится к нескольким ясным и чётким вопросам: кто, когда, где, каким способом, с какой целью? И на эти простые вопросы порой ответить очень трудно. Потому что пересекаются, путаются, накладываются друг на друга следы поведения и поступков очень многих людей. И я никогда ещё не встречал преступников, которые ставили бы указатели для следователей — по какой дорожке идти. Правда, попытки скрыть содеянное иногда как раз и разоблачают уголовную личность, но все-таки они стремятся прежде всего спрятать концы в воду. А кто прячетв более выгодном положении, чем тот, кто отыскивает. Истина, не требующая доказательств…
Короче говоря, поразмыслив так и этак, я все-таки попросил Серафиму Карповну, загруженную донельзя, посмотреть, нет ли у Залесских друзей в районе помимо инслектора райотдела культуры. Она два дня просидела в Североозерске и вернулась в некоторой растерянности.
— Не пойму, — сказала она, когда докладывала о результатах проверки в райисполкоме, — кто больше виноват:
Ципов или Залесский…
— В чем дело? — поинтересовался я.
—. Райфо однажды проводил ревизию в клубе и обнаружил незарегистрированные билеты на киносеансы. Значит, безотчётные.
— И что?
— Да вот думаю, чья это работа — киномеханика или завклубом.
— А кто отвечает за реализацию билетов?
— Ципов. Но вряд ли это можно сделать, чтобы не узнал завклубом.
— Товарищи разобрались?
— Непонятная история. Ципову объявили выговор, Залесскому-обратить внимание на слабый контроль за соблюдением правильного оформления финансовых документов…
— Ясно… Да, история некрасивая…
— И ещё… Тоже как посмотреть… С одной стороны, как будто для дела старался, с другой-опять непорядок.
— Ципов?
— Теперь уж один Залесский. Левые гастролёры.
— Не понимаю. Частные, что ли, предприниматели?
— Да нет, государственные вроде. Но любая гастрольная группа, любой коллектив артистов или один исполнитель имеет право выступать по строго утверждённому маршруту. Некоторые договариваются прямо с руководителями клубов или Дворцов культуры. И работают без разрешения отдела культуры.
— И вы думаете…
— Что заведующие привечают их за красивые глазки?
Нет, здесь прямая возможность заинтересованности:
— Но ведь коллективы законно оформлены. Почему обязательно искать злоупотребления? Можно ведь так понять: заботился о крылаговцах, хотел пошире и поинтереснее развернуть работу.
— Вот и я рассуждаю, — улыбнулась Серафима Карповна, — может, — впрямь болел за совхозных зрителей…
Я не понял, хитрила она или соглашалась со мной.
Скорее, лукавила старший лейтенант.
— А за эти грехи Залесскому сильно досталось?
— Да вовсе ничего.
— Вот тебе на! Прямо богадельня, а не руководящий орган.
— С инспектором отдела культуры захаживали в ресторанчик, — сказала Ищенко.
— С Юрием Юрьевичем?
— Именно. А когда Залесский взял расчёт и уехал, справку ему выдали, И характеристику такую — хоть в замминистра культуры.
— Справку для чего?
— «По требованию».
— Ну и с кем он встречался в районе?
— Больше, говорят, ни с кем не общался. Останавливался даже у этого Юрия Юрьевича, когда ночевал в Североозерске.
— Значит, никакого приятеля, который бы запросто приехал к Залесским в дом, выпивал с ним, в районе не прослеживается?
— Вроде нет.
— Человек, который был у Залесских в конце июня, не мог перенестись в Крылатое по воздуху, — как бы рассуждая вслух,сказал я,
— Если бы знать хоть какие-нибудь приметы, — вздохнула Ищенко. — А может, проверить по автобазам в районе, в совхозном гараже?
— А если он приезжал на автобусе или на частной машине?
— Это, конечно, хуже, — сказала она. — Но пока проверим то, что доступно…
Не согласиться с ней было невозможно.
Взять хотя бы Коломойцева и Залесского. Оба в сильном подпитии находились в доме Матюшиной. Более того, Евдокия Дмитриевна видела и того, и другого среди ночи, когда Валерию с перепою стало плохо. Казалось бы, алиби точно установлено. Но… Дойти от Матюшиной до Залесских — пятнадцать минут хорошим шагом. Можно ли выйти и вернуться незаметно для тех, кто оставался в доме?
Видимо, можно.
Теперь рассмотрим каждого в отдельности.
Коломойцев. Безвольная натура, подверженная импульсам собственных привязанностей. В основном — к бутылке.
Преувеличенное отношение к своей персоне. Сколько я ни анализировал его поведение, высказывания, у меня сложилось впечатление, что, в сущности, он человек совершенно не самостоятельный. И личина независимой и свободомыслящей личности, как он любит выражаться, есть не что иное, как желание преодолеть, прямо скажем, своё жалкое положение. Художника-недоучки, раба водки.
По тому, что Аня Залесская его недолюбливала, именно недолюбливала, а не питала более достойного «личности» чувства, например ненависти, можно было сделать вывод, что вряд ли человеком, о котором намекалось в предсмертном письме,являлся Коломойцев.
Но почему Аня согласилась позировать ему обнажённой? Насколько я понял из разговоров с людьми, характеризующими её, Залесская сама вряд ли решилась бы на такое. Тут, несомненно, сказалось давление Валерия с его проповедью широких взглядов. Видимо, она пошла на это, чтобы угодить мужу. Не выглядеть мещанкой, что в его понимании недостойно современного человека. А Валерий, вероятно, использовал это для того, чтобы ещё больше подчинить своему влиянию Коломойцева.
И ещё один факт, говоривший о том, почему подозрения по поводу Коломойцева шатки: решительно все, знавшие его, в один голос твердят, что он пьянеет теперь с очень небольшого количества алкоголя. И очень быстро засыпает.
Причём спать может где угодно — в машине, в гараже на старых баллонах, при любом шуме и гаме. Из двоих приятелей скорее уж Залесский мог встать среди ночи и незаметно отлучиться.
Между прочим, я попытался выяснить, откуда пошло прозвище Коломойцева — Бородавка. Никто не мог объяснить толком. Лишь один из шофёров сказал:
— Бородавка, она бросается в глаза, а ведь штука бесполезная. Можно сказать, некрасивая…
Уничтожающее определение.
Теперь о Залесском. Начнём с того, какие мотивы могли бы заставить его пойти на убийство жены? Ревность? Исключено. Он пять лет слонялся на стороне, не заботясь, соблюдает она верность или нет. По-моему, забота об этом вообще не занимала его мысли.
