Наталья Андреева - Самая коварная богиня, или Все оттенки красного
– Маруся у себя в комнате, – с усмешкой сказала Наталья Александровна. – Направо по коридору, вторая дверь.
– Разрешите мне пройти? – Медсестра просительно посмотрела на Платошина. – Надо осмотреть больную.
– Хорошо, проходите, – милостиво разрешил старший оперуполномоченный. – Раз в доме страдалица… Не смею мешать, а то скажут, что я палач и место мне в сталинских лагерях, – он бросил выразительный взгляд на Веру Федоровну. – Мы потом договорим. Я подожду, пока вы освободитесь, – сказал он Вале.
Медсестра, сжимая в руке чемоданчик, торопливо ушла в дом.
– Странные дела здесь творятся, – обратился к присутствующим капитан. – Оказывается, еще кого-то собирались убить. Или убили совсем не того. Но я разберусь.
– Сделайте одолжение, – рассмеялся Эдик. – А то я тоже начинаю опасаться за свою жизнь.
В комнате у Майи
– Маруся? Ты не спишь?
– Кто здесь? – Она испуганно привстала.
– Валя, медсестра. Ты меня помнишь?
– Вы?
– Мне Нелли Робертовна позвонила и попросила приехать. Ты еще ничего не знаешь?
– Что не знаю? Там, в коридоре, все время какой-то шум. Люди ходят, кажется, мужчины. Я слышу мужские голоса. Георгий Эдуардович умер, а у Эдика совсем другие шаги. Я точно знаю, что это не Эдик.
– Это полиция.
– Полиция? – побледнела Майя. – Опять!
– Говорят, хозяйку убили.
– Хозяйку? Какую хозяйку?
– Нелли Робертовну.
– Не может быть! За что?!
– Ты лежи тихо, не волнуйся. Тебе нельзя волноваться. Сейчас укольчик сделаю, – заворковала медсестра. – Я теперь с тобой, я тебя в обиду не дам…
– Почему… Почему вы так обо мне заботитесь?
– Потому что должна заботиться. Только и ты уж потом не забудь, как я тебе помогла.
– Что же теперь будет?!
– Ну, тебе-то уж точно ничего не будет. С такими-то деньгами! Ты лежи, отдыхай, а я пойду все как следует разведаю.
– Хорошо, – упавшим голосом сказала Майя. Надо же! Дотянула! Не Вале же во всем признаваться?
После укола Майя погрузилась в сладкую дремоту…
С тех пор как богатую наследницу забрали из больницы, Валя не один раз успела поругаться с мужем. У того давно уже возникли проблемы на работе, а теперь его уволили, и без выходного пособия. Хорошую работу найти сейчас трудно, и муж сидел дома, чуть ли не каждый день вспоминая про потерянные растяпой-женой пятьдесят тысяч долларов. Как будто эти деньги уже лежали у него в кармане и внезапно оттуда исчезли.
Эти пятьдесят тысяч долларов уже стали своими, и муж то и дело прикидывал, на что можно было бы их потратить. Валя только и думала последнее время, что об этих деньгах. Еще неделю назад все было так хорошо, а теперь… Каждый день – скандал! Дура, растяпа. Как только муж ее ни кроет! Будто не он потерял работу, а она все прошляпила!
Так что звонок Нелли Робертовны пришелся как нельзя кстати. Валя опять получила доступ к наследнице, а следовательно, золотой ключик от чемоданчика с деньгами. Нет уж, без денег она отсюда не уедет! Надо сказать, что Маруся очень больна, и остаться при ней. Комнатку небось выделят – вон домина какой огромный! Живут же некоторые!
И Валя, ужиком, или, лучше сказать, хитрой змейкой, заскользила по дому. В кухне она буквально наткнулась на пожилую даму с пучком на голове, в котором торчал огромный гребень. Дама была в очках с плюсовыми стеклами и сначала сняла их, а потом, рассмотрев, кто перед ней, повелительно сказала:
– Милочка, дайте что-нибудь успокоительное нашей домработнице. Я же не могу сама себе готовить еду!
– Да-да. А что с ней?
– Нервы, что еще? – Дама нервно хохотнула. – У нас теперь у всех нервы! Но от этого мы не перестали есть. Мне что, самой встать к плите? Я пожилая женщина, к тому же больная. Мне жаль, если Ольгу Сергеевну придется рассчитать, но…
– Я могла бы готовить, – пискнула Валя. – Пока.
– А вы умеете?
– Конечно!
Все складывалось как нельзя лучше.
– Я заплачу, хорошо заплачу! – обрадовалась Олимпиада Серафимовна. – Ах, на меня за эти два дня обрушилось столько трагедий! Я сама не своя! К тому же я ненавижу готовить! Я вижу, вы славная девушка. Сколько вы хотите денег?
– За медицинские услуги или за помощь по хозяйству? – деловито спросила Валя.
– И за то и за другое.
– Сто долларов. В день. То есть сто за одно, и сто за другое. Итого – двести.
– Милочка, побойтесь бога!
– У меня семейные обстоятельства.
– У всех обстоятельства!
– Я думаю, пройдет не меньше недели, прежде чем вы найдете новую домработницу. Надо дать объявление в газете или обратиться в агентство, заплатить комиссионные.
– Вы что, на меня давите?!
– Ладно, я согласна на сто пятьдесят. В день.
– Хорошо, хорошо. Никогда не умела торговаться, – поморщилась Олимпиада Серафимовна. – У меня от всего этого болит голова! Сто пятьдесят долларов в день, но вы должны будете еще и прибираться в комнатах.
– Я все сделаю.
– Вы просто спасение для нас, милочка. Несколько дней меня вполне устроят, не разоримся же мы. А потом кого-нибудь найдем. Как вас зовут? Валя?
– Да.
– Замечательно! Валечка, мне тоже что-нибудь дайте успокоительное, пожалуйста. Хотя, не будет ли это слишком? Я уже пила с утра лекарство. И соберите посуду со стола на веранде.
– Хорошо.
Валя была довольна: вот все и устроилось. Главное, закрепиться в этом доме. Сто пятьдесят долларов в день – это почти месячная зарплата медсестры! Если без подработки, на одну только ставку. Что дальше будет с их домработницей, неизвестно. Может, и уволится, раз она такая больная. А дом большой, богатый. И много женщин, которым требуется медицинская помощь. Работы, конечно, много, но она, Валя, не лентяйка, работящая. Если посчитать, сколько можно заработать за неделю, это же такие деньжищи! А за месяц?! И от мужа на время отделаться, пожить какое-то время без скандалов. А потом и к Марусе ключик найдется.
«Отсюда я уеду богачкой!» – довольно подумала Валя.
Она по-хозяйски прошлась по комнатам, потом вышла на веранду и принялась собирать грязные тарелки со стола. Надо же, столько женщин в доме, и никто даже не может посуду на кухню отнести! Не то что помыть!
– Змея, – услышала она за спиной зловещий шепот.
Валя испуганно обернулась, но тут же успокоилась: знакомая дамочка.
– Пролезла все-таки в дом! Змея!
– Я здесь на своем месте, – огрызнулась Валя. – А вот о вашем предложении полиция скоро узнает.
– О каком таком предложении?
– Пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы я помогла вам убить Марусю.
– Не было никакого предложения! Свидетелей разговора нет!
– А в доме нашли труп. Уж не отравление ли?
– Замолчи!
– Я-то замолчу… если заплатите, – решилась Валя, и сердце тревожно замерло. Ведь это называется шантаж! Но жить на что-то надо…
– Ах, вот оно что!
Валя закрыла на секунду глаза, словно собиралась нырнуть в ледяной омут, а потом жестко сказала:
– Платите. А то все расскажу.
– Сколько ты хочешь?
– Ну… тысячу.
– Ах, тысячу!
– Долларов. – И сердце снова замерло: пройдет, не пройдет?
– Я подумаю.
– Некогда думать. Платите.
– Хорошо. Завтра.
– Почему завтра?
– Ну где я тебе сейчас достану денег?
– Вон сколько в доме всего! И денег наверняка полно.
– Но это же не мое!
– А зачем тогда хозяина убили? И эту… Нелли Робертовну? Значит, на деньги рассчитывали! Вы бедной-то не прикидывайтесь! А то я не вижу, как вы одеты! Вон колечко дорогое на пальце! Небось не ваше. Убили и себе зацапали.
– С чего ты взяла, что это сделала я?!
– А почему вы тогда так дрожите? Боитесь?
– Ладно, мерзавка! Я заплачу, но ты у меня еще…
– Тссс… Идет кто-то… Несите деньги-то.
Насвистывая, на веранду поднимался Эдик. Валина собеседница тут же попятилась к двери и исчезла. Валя торопливо принялась собирать тарелки. Красавец блондин, при виде которого она невольно покраснела, удивленно поднял черные, словно нарисованные брови:
– Так-так… У нас новая прислуга?
– Я просто помогаю, – отчего-то застеснялась Валя.
– Что, Ольга Сергеевна слегла?
– Да, похоже.
– С чего бы это она так расстроилась, а? Послушай, а ты милая девушка. Валя, да? Валентина. Медсестрой работаешь. Да ты у нас ценный человек!
– Уж и ценный!
– Ты что-то там про убийство говорила, – Эдик развалился на стуле, взяв ее в прицел своих глаз, похожих на черные омуты. – Что, мол, ее собирались убить. Я, кажется, догадываюсь, о ком это. Ты юную наследницу имела в виду, так? И что там случилось, в больнице?
Валя словно оцепенела под его колдовским взглядом. Хоть бы глаза отвел! Видит же, что смутил!
– Молчишь? Язык проглотила? Боишься меня, что ли? А ты не бойся… – он рассмеялся, хрипло, с растяжкой. – Кто же у нас, интересно, так прокололся? Уж не маман ли? А ты, значит, собралась промышлять шантажом. Мило.
