Джозефина Тэй - Поющие пески, Дело о похищении Бетти Кейн, Дитя времени
На следующий вечер, в час пик, я поехал на вокзал Виктория и забрал оба чемодана Кенрика из камеры хранения. Я взял их домой, удалил фабричные этикетки и другие предметы, по которым их можно было бы опознать. Я запаковал оба чемодана в мешок и послал их вместе с содержимым в организацию беженцев на Ближнем Востоке. Если Вам когда-нибудь захочется от чего-то избавиться, дорогой господин Грант, то не надо это сжигать. Пошлите это на далекий остров в южных морях.
Уверившись теперь, что отменно сдержанный язык молодого Кенрика останется сдержанным навсегда, я заранее наслаждался плодами моих трудов. По правде говоря, я уже вчера получил заверение, что мне предоставят соответствующие фонды для моей экспедиции. Я планировал вылететь на будущей неделе. Сегодняшнее утреннее письмо от Кинси-Хеуита, разумеется, меняет все. Плоды моих трудов у меня отняты. Но никто не в силах отобрать у меня сути моего достижения. Если я не могу прославиться как открыватель Вабара, то я буду известен как автор единственного идеального убийства из всех, что когда-либо были совершены.
Я не способен держать факел при триумфальном въезде Кинси-Хеуита. И я слишком стар, чтобы еще достигнуть собственного триумфа. Однако я могу разжечь пламя, перед которым померкнут факелы, горящие на алтаре Кинси-Хеуита. Мой погребальный костер будет маяком, который осветит всю Европу, а мое идеальное убийство - приливной волной, которая сметет Кинси-Хеуита и Вабар в корзины для бумаг прессы всего мира.
Этим вечером в сумерках я разожгу свой собственный костер на вершине высочайшей горы в Европе. Махмуд об этом не знает. Он думает, что мы полетим в Афины. Однако он был со мной столько лет, что без меня он чувствовал бы себя очень несчастным. Поэтому я беру его с собой.
Прощайте, дорогой господин Грант. Мне очень жаль, что некто, обладающий таким умом, как Вы, растрачивает попусту свой талант в этом довольно-таки дурацком учреждении на Эмбэнкмент. Ваше открытие, что Шарль Мартэн не был Шарлем Мартэном, а был кем-то по фамилии Кенрик, свидетельствует о большом уме. И за это мое к Вам почтение. Но Вам не хватило хитрости, чтобы открыть, что он вовсе не умер вследствие несчастного случая. А то, чего вообще никто не в состоянии открыть, это тот факт, что я являюсь тем человеком, который его убил.
Прошу Вас принять это письмо как выражение моего к вам уважения и pour prendre conge [13]. Госпожа Люкас пошлет его в пятницу утром.
X. К… Хирон Ллойд.
Грант осознал, что госпожа Тинкер проводит в комнату Каллена и что она уже, должно быть, перед этим незаметно сюда входила, ибо на столе перед ним лежал конверт из Ярда.
- Ну? - спросил Тэд, с лицом, все еще пылающим. - Что мы теперь будем делать?
Грант подвинул к нему листы письма Ллойда.
- Что это?
- Прочитай.
Тэд с колебаниями взял их, взглянул на подпись и углубился в текст. Грант воткнул большой палец в конверт, присланный от Картрайта, и разорвал его.
Тэд кончил читать, поднял голову и оцепенело смотрел на Гранта.
- Это все липко от грязи, - наконец выдавил он из себя.
- Да. Омерзительно.
- Ходячее тщеславие.
- Да.
- Во вчерашних дневных газетах писали о катастрофе. Охваченный пламенем самолет на Монблане. Это он.
- Да.
- Он бы как-нибудь выкрутился, несмотря ни на что.
- Нет.
- Нет? Он предусмотрел все, разве не так?
- Они никогда не могут предусмотреть всего.
- Они?
- Убийцы. Ллойд забыл о такой очевидной вещи, как отпечатки пальцев.
- Что вы имеете в виду? Что он действовал без перчаток? Я в это не верю!
- Разумеется, он делал это в перчатках. Ни на чем из того, до чего он дотрагивался в купе, не было его отпечатков пальцев. Он забыл о том, что в купе было кое-что такое, с чем он имел дело раньше.
- Что это было?
- Документы Шарля Мартэна. - Грант ткнул пальцами в документы, лежащие на столе. - Они покрыты отпечатками Ллойда. Они никогда не могут предусмотреть всего.
Глава XV
- Совсем как жених, - с удовольствием сказал сержант Вильямс, торжественно и помпезно приветствуя Гранта в понедельник утром.
- Ага, сейчас меня, наверное, забросают рисом. Как сегодня ревматизм старика?
- О, кажется, совсем неплохо.
- Что он курит? Трубку? Или сигареты?
- Трубку.
- Ну, так я сейчас войду, пока барометр указывает хорошую погоду.
В коридоре он встретил Теда Ханну.
- Как ты наткнулся на Арчи Броуна? - спросил Ханна, когда Грант поздоровался с ним.
- Я наткнулся на него в той округе, где я жил. Он писал эпос по-гэльски. А эти его «вороны», кстати говоря, это иностранные рыбацкие катера.
- Неужто? - сказал Ханна, замерев под впечатлением от услышанного. - Откуда ты это знаешь?
- Они встречаются на праздниках. Это старый метод: «хочешь - сигарету - нет - нет - возьми - всю - пачку».
- Ты уверен, что это были не сигареты?
- Совершенно уверен. Я обчистил его карман во время одной Большой Цепи и наполнил этим же во время следующей.
- Ты еще скажешь, что ты плясал на деревенском празднике!
- Да чего я там только не делал! Ты бы удивился. Я и сам несколько ошарашен.
- Что это был за товар?
- Комплект замечательнейших картинок из серии «особо вульгарных».
- Да? - сказал Ханна, задумавшись. - Кто-то переводит ужасно много денег.
- Да. Овечка в волчьей шкуре. И взглянуть бы тебе на эту шкуру! - сказал Грант, направляясь в сторону двери Шефа.
- Должно быть, отпуск хорошо на тебя подействовал, - сказал Ханна. - Ты смотришь свысока на весь мир. Просто-таки мурлычешь от удовольствия.
- Как говорят на далеком севере, я не поменялся бы даже с королем, - сказал Грант и действительно думал так.
Он был счастлив не потому, что собирался вручить Брайсу рапорт, даже не потому, что он опять был собой. Он был счастлив из-за того, что молодой Каллен сказал ему сегодня утром в аэропорту.
- Господин Грант, - сказал Тэд, прямой и торжественный, произнося небольшую официальную прощальную речь, как хорошо воспитанный американец. - Я хочу, чтобы вы знали, что я никогда не забуду того, что вы сделали для меня и для Билла. Вы не можете вернуть мне Билла, но вы сделали нечто намного более замечательное: вы сделали его бессмертным.
По существу, он сделал именно это. Пока будут писаться книги, пока будут читать историю - Билл Кенрик будет жить. И это именно он, Алан Грант, совершил это. Кенрика похоронили на глубине шести футов, в забвении, но он, Алан Грант, выкопал его обратно и поставил его на причитающееся ему место первооткрывателя Вабара.
Он заплатил свой долг мертвому парню из «Би-семь».
Брайс встретил его любезно, сказал, что он хорошо выглядит (что не имело значения, ибо это он уже говорил во время их последней встречи), и предложил Гранту поехать в Хэмпшир по вызову тамошней полиции, который как раз пришел.
- Если для вас это не имеет разницы, то я сперва хотел бы избавиться от убийцы Кенрика.
- Избавиться от чего?
- Вот мой письменный рапорт по этому делу, - сказал он, кладя перед Брайсом порядочную пачку листов большого формата, которые были продуктом воскресенья, проведенного дома.
И в этот момент он вспомнил, туманно и с изумлением, что перед этим он собирался положить перед Брайсом рапорт о своей отставке.
Какие странные мысли приходят человеку в голову, когда он в отпуске!
Он собирался уйти на пенсию, заняться разведением овец или чем-то таким и жениться.
Что за нелепая идея! Совершенно нелепая идея!
Дело о похищении Бетти Кейн
Глава первая
В этот весенний день Роберт Блэр уже подумывал о том, чтобы идти домой, хотя было всего четыре часа. Контора, разумеется, работала до пяти. Но, если вы единственный Блэр фирмы «Блэр, Хэйвард и Беннет», вы уходите, когда считаете нужным. И если вы занимаетесь главным образом завещаниями, документами о передаче имущества и вкладами, то ваши услуги в этот час уже мало кому требуются. И если вы живете в Милфорде, где последнюю почту разносят в три сорок пять, то всякая деловая жизнь городка замирает куда раньше четырех часов дня.
Телефон вряд ли зазвонит. Друзья Блэра по гольфу к этому времени, очевидно, находятся где-нибудь между четырнадцатой и шестнадцатой лунками. К обеду его никто не пригласит, ибо приглашения в Милфорде все еще по старинке отправлялись по почте. Не позвонит и тетя Лин с просьбой по дороге домой купить рыбы, потому что нынче ее день посещения кино и сейчас она уже несомненно там.
И вот этим весенним днем в ленивой тишине маленького города он сидел в конторе, уставясь на последний луч, освещавший стол красного дерева, и подумывал, не пойти ли домой. В солнечном луче стоял поднос с чаем. Ровно без десяти четыре каждый день мисс Тафф вносила в кабинет лакированный поднос, покрытый белой салфеткой, на ней чашка синего фарфора и такая же тарелка с двумя печеньями: масляное печенье по понедельникам, средам и пятницам, диетическое - по вторникам и четвергам.
