Мария Жукова-Гладкова - Колдовские страсти
На следующей лестничной площадке (по идее, уже над землей) нас ждала еще одна дверь. Если искать выход на улицу, то, естественно, с первого этажа. Зачем нам выше? Мы тут не собираемся заниматься никакими исследованиями и обысками. Предложим кое-кому другому, если до них доберемся, конечно.
Зойка попробовала дверь – и она тут же открылась. Кто это их оставил не запертыми? Не о нас ли позаботился? Но, с другой стороны, кто же мог предположить, что мы сбежим?
В общем, мы оказались в неком предбаннике с тремя дверьми на выбор. Из одной мы только что вышли, оставались еще две. В выборе следовало не ошибиться: от этого, не исключено, зависели наши с Зойкой жизни.
– Эх, картишки бы мне! – вздохнула Зойка.
– Ты их что, тут на полу бы раскладывала? – прошептала я.
Свет, хочу заметить, падал в предбанник только с лестницы, дверь куда мы пока не прикрыли: я ее придерживала. Возможно, тут где-то и имелась лампочка, но мы ее не видели: потолок оставался погруженным во мрак. Здание же, судя по высоте потолка, строили не в наши времена.
А Зойка тем временем приложила ухо вначале к одной двери, потом к другой. Я стояла, стараясь даже не дышать. Думала, правда, о том, как мне хочется есть. А хотелось страшно… Мне бы сейчас к Айчилу… Или к Николаю Николаевичу…
– Пожалуй, эта – на улицу, – решила Зойка и попробовала дверь.
Она оказалась заперта. Я протянула соседке связку ключей, Зойка осветила их по очереди фонариком, потом оглядела замок, ничего не поняла и стала совать в него ключи по очереди. Третий подошел, соседка его повернула пару раз, взялась за ручку, и дверь приоткрыла. Та предательски заскрипела. Зойка выругалась себе под нос, я стояла ни жива ни мертва, ожидая нападения. Но дом оставался погруженным в тишину.
Зойка выглянула из предбанника, затем, ни слова не говоря, схватила меня за руку и резко потянула за собой. Я успела ключики прихватить. Мало ли еще пригодятся какому-то благородному рыцарю? Я лично в данное гостеприимное заведение возвращаться не собиралась.
Мы оказались на улице, в каком-то глухом дворе. Нас окружали непонятные здания, погруженные во мрак. Но, пожалуй, мы все-таки в городе. В старой части Питера, я бы даже сказала, так как в новостройках такого ландшафта нет. Да и здания там гораздо выше.
А Зойка тем временем тянула меня дальше. Фонарик она выключила.
– Осторожно, – прошептала я ей, – нам бы на корягу какую-нибудь не напороться!
– Какие коряги? – огрызнулась Зойка.
– Ну, на железяку, – исправилась я.
К нашему величайшему удивлению, двор оказалась чистым, а асфальт под ногами – ровным. Может, мы уже и не в Питере? – невольно промелькнула мысль. У нас-то ведь с рытвинами и колдобинами – полный порядок.
Зойка тем временем остановилась у стены дома напротив двери, из которой мы выскочили, постояла секунд десять, потом тронулась по часовой стрелке, ощупывая каждый сантиметр. Фонарик подружка включать не решалась, а свет сюда никакой не попадал. Белые ночи еще не начались, небо не только было темным, но еще и покрытым тучами. Ни звездочки. Вот не повезло-то! Я даже не могла взглянуть на часы и узнать, сколько сейчас времени. Ладно, еще успеем.
– Окно! – вдруг прошептала Зойка.
Я присоединилась к подружке, и мы его ощупали.
– Стой здесь, – приказала Зойка, направляясь дальше. – Я дверь поищу.
Она вернулась ко мне примерно через минуту и опять потянула за собой. Вскоре мы оказались на широкой ступеньке (единственной).
– Давай, Танька, – сказала соседка. – Теперь надежда только на твою силушку.
Я тронула дверь за ручку, потрясла. Она была закрыта, но замок (с моим опытом вышибания дверей) казался ерундовым. Сначала я действовала руками, но, к сожалению, безрезультатно, так что вскоре пришлось перейти к уже опробированному мною способу вышибания ногой. Сработало со второй попытки, мы влетели внутрь, дверь за собой прикрыли и оказались под какой-то лестницей.
Зойка опять прокладывала путь, освещая дорогу фонариком.
Лестницу мы быстро обогнули и оказались в холле, заставленном всяким строительным хламом. Э, так тут ремонт кто-то делает? Или уже сделал, судя по количеству мусора?
Зойка решила завернуть в открывающийся слева коридор – и мы рванули туда. Пробежали по нему, огибая канистры и банки, выставленные вдоль стен в большом количестве. Уже в самом конце коридора Зойка все-таки задела одну банку – и растянулась на полу. Я притормозить не успела и грохнулась на Зойку. А банка тем временем раскрылась – и ее содержимое омыло нашу помятую одежду. Пол, как выяснилось, покрывал внушительный слой пыли.
Мы с Зойкой даже ругаться друг с другом не стали, сразу же переключившись на банку и высказав ей все, что о ней думаем (в плане ее родственников).
После того как облегчили душу, снова поднялись, поняли, что себя приводить в порядок некогда, да это, пожалуй, и невозможно. Зойка, правда, успела высказать вслух кое-какие планы: надо будет сюда потом вернуться за краской и растворителями, чтобы сделать ремонт и у нее, и у меня дома.
– Тут и на замок Айчила хватит, – заметила я. – Да и Николаю останется. Если, конечно, все эти банки – полные. И как их до нас-то никто не спер? Ты уверена, что мы еще в России?
– Таня, когда ты научишься в первую очередь думать о себе? – сурово глянула на меня Зойка, продолжая путь. – Какой Айчил? Какой Николай? Нашла кого вспоминать! Они о тебе думают? А с местом разберемся, когда на улицу выйдем.
Из коридора мы выскочили еще в один холл с еще одной лестницей, увидели справа дверь и рванули к ней. Раскрыли – и замерли: перед нами красовалась будка охраны. За будкой имелась лестница примерно в десять ступенек и еще метра через полтора – внушительных размеров дверь. Неужели на свободу? Мы замерли, но тут же пришли в чувство благодаря молодецкому храпу, сотрясавшему стены будки.
Ни слова не говоря, Зойка опять схватила меня за руку и потянула к «вертушке», стараясь не создавать лишнего шума. Но проскочить через нее мы не смогли – требовалось нажать на рычаг.
Мы переглянулись. Ну что ж – мужик сам виноват, что «запер» вертушку.
А Зойка тем временем указала на телефон, стоявший на столике внутри.
Соседка стянула свой свитер, а я, неслышно приоткрыв дверь будки, нависла над мужиком, затем резко его перевернула (он спал на спине) и быстро связала руки Зойкиным свитером. Мужик попытался издать вопль, но спросонья у него получился хрип. Бедняга дико вращал глазами, на нас глядючи, и пытался что-то сказать, но пока у него ничего не выходило. Он еще не очень соображал, да и из его рта на меня неслись выхлопы, судя по которым можно было сделать вывод о его вчерашнем времяпровождении. Теперь мне хотелось не только есть, но и закусить.
Обозрев будку, я заметила под столиком, на котором стоял телефон, длинный ряд пустых бутылок в количестве двенадцати пивных и двух водочных, в мусорном пластиковом ведерке валялась промасленная газета, возможно, что-то еще, но я не смогла ничего больше рассмотреть. Запах копченой рыбы смешивался с запахом пива, капли которого остались в бутылках. Вообще создавалось такое впечатление (если судить по вони), что мы с Зойкой оказались в дешевой пивнухе, посещаемой рабочим классом с ближайшего завода и окрестными бомжами. Сам мужик по виду напоминал потрепанного запорожца, возможно, пышными усами, росточка был среднего, имел небольшой выпирающий животик и проклевывающуюся лысину. Из-под старого свитера (скорее всего, из секонд-хенда) вылезал ворот давно не стиранной рубахи грязно-зеленого цвета, тренировочные штаны, прошедшие не одну тренировку на застольях (судя по количеству пятен), оказались зашитыми в трех местах. Ну и охранничек.
Зойка меня подвинула, присела на старую продавленную кушетку рядом с мужиком и ласково на него посмотрела. Я стояла над ними, скрестив руки на груди, готовая в любой момент оказать соседке посильное содействие в усмирении буйных.
– Мы против тебя лично ничего не имеем, – сообщила Зойка. – Но нам нужна информация.
Я в этот момент впервые смогла разглядеть, как мы с соседкой выглядим. Будка и место до двери (похоже, на улицу) освещались лучше, чем какое-либо из помещений, в которых нам довелось побывать сегодняшней ночью. Зойкины всегда аккуратно причесанные волосы были растрепаны, свою косу она после пробуждения заплести, конечно, не успела, так что «петухи» торчали во все стороны. Косметика отсутствовала, физиономия и юбка с футболкой были перепачканы голубой краской, не говоря уже о пыли. Я глянула на себя (хорошо, что не в зеркало), поняла, что мои платье и кофта пребывают не в лучшем состоянии и помяты еще больше Зойкиных, но у меня стрижка, так что, надеюсь, она выглядела лучше, чем соседкина коса. Но на всякий случай я провела по волосам пятерней. Расчесаться следовало хотя бы потому, что рядом находилось существо противоположного пола, а Анна Ивановна мне уже плешь проела насчет того, что неплохо бы еще разок замуж сходить, а я за собой не слежу. Вот я и последила – как сумела.
