Михаил Гребенюк - Машина путает след. Дневник следователя. Последняя встреча. Повести
Заведующий магазином Ахрар Агзамов, отметив в Уйгуне старание, сделал его своим помощником. Молодой продавец ревностно относился к своим обязанностям и вскоре завоевал полное доверие Агзамова — его стали посылать в город за товарами. Успехи Уйгуна обратили на себя внимание его бывших друзей. Во время одного из посещений ресторана он «случайно» познакомился с Шерматом. Дружба быстро окрепла, и ни одна попойка уже не обходилась без участия нового знакомого. Все свои тайны он доверял Шермату.
Капитан Зафар был прав: Уйгун пришел в отдел точно через двадцать минут.
Именно таким он и представлялся мне: высокий, с длинным хищным носом и прищуренным колючим взглядом. На нем был шерстяной светлый костюм и черная тюбетейка. Из кармана пиджака торчал темно-коричневый галстук. Одна штанина, сильно помятая снизу, была испачкана грязью. В его нервных движениях чувствовалась скрытая сила. Я подумал, что ничто не заставит его быть откровенным в Зафаром.
— Ну, вы поняли, что нас нельзя обмануть?
— Ясно, — не удостоив взглядом капитана, насмешливо бросил Уйгун.
— Значит, будем говорить откровенно?
— Конечно.
Зафар посмотрел на меня и пригласил Уйгуна сесть:
— Скажите, почему вы так поступили?
— Ясно, почему… Выпил!
— До кишлака, в котором вы работаете, не так далеко… Можно было отвезти товар…
— Действительно недалеко…
— Вы совершили преступление.
— Хоть убейте — ничего не знаю!
— Не прикидывайтесь дурачком!
— Я не прикидываюсь! — изумился Уйгун. — Я же был пьяным!
Старший оперуполномоченный взял со стола линейку и завертел в руках — я насторожился, Наташа говорила мне, что он играл линейкой в минуту сильного раздражения.
— Черт знает что! — услышал я его резкий голос. — Вы говорите так, словно вам пятнадцать лет! — Помолчав, Зафар произнес тихо: — Что вы думаете о Шермате?.. Не мог ли он… взять чемоданы?
— Не мог, — отмахнулся Уйгун.
— Почему?
— Он был вместе со мной в вытрезвителе.
— Тогда чемоданы взяли те, кто связан с ним!
— Чепуха!.. Я знаю Шермата!..
— Гмм… — капитан швырнул линейку на диван. — Остаешься ты, Мертвец!..
Услышав кличку, которую получил в тюрьме, Уйгун вздрогнул. Он рванул воротник рубахи и резко повернулся ко мне.
— Кто это? При нем все можно говорить?
— Говорите, — разрешил капитан. — Это наш человек.
— Ваш?!. Начальник?..
— Журналист.
— Вот что! — лицо Уйгуна, только что искаженное гневом, стало вдруг спокойным. В глазах вспыхнули добрые огоньки: — Так вы из газеты!.. Послушайте! — Уйгун снова был другим человеком. Он так крикнул, что задрожали стекла. Отчаяние и страх овладели всем его существом. Уцепившись сильными жилистыми руками за стул, он прикусил губу и резко откинул голову назад, — Послушайте, вы встречаетесь со многими людьми, вот даже с… ними, — неприязненно бросил он в сторону капитана Зафара. — Вы знаете жизнь, я где-то читал об этом. Нет-нет, вы постойте, вы скажите, я — пропащий человек? Мне нельзя верить, да?!
Я не знал, что ответить, как вести себя. В кабинете, в котором мы сидели, был «хозяином» капитан Зафар: удобно ли вмешиваться в его дела? Не испорчу ли я допрос?
— Почему нельзя верить? Можно, — не глядя на капитана, неуверенно сказал я.
— Нельзя, — вздохнул Уйгун. — Тот, кто однажды побывал в заключении, здесь не пользуется доверием. Точка!..
— Ну, что вы! — начал оживляться я. — Наоборот, здесь ценят и уважают честных людей.
— Мели Емеля — твоя неделя, — нахмурился Уйгун. — Я думал, ты из другого теста сделан, а ты…
— Рахманов! — крикнул капитан Зафар.
— Вы напрасно сердитесь, — сказал я. — У меня нет оснований не верить вам.
— Нет, правда? — снова вспыхнул Уйгун.
— Правда.
— Спасибо! — Он достал носовой платок, вытер вспотевшее лицо, попросил закурить. — Какой черт согласится совать палки в собственные колеса! У меня пока голова на плечах… Нет, человеку надо верить!..
— Значит, ты ни в чем не виноват? — сердито спросил старший оперуполномоченный.
— Я привез домой государственные вещи, — ответил Уйгун.
— Это все, что ты можешь сказать?
— Все.
— Подумай, может быть, тебе известно еще что-нибудь!
— Нет.
— Ульмас Зафарович, — обратился я к капитану, — разрешите мне задать товарищу Рахманову один вопрос?
— Пожалуйста.
— Скажите, товарищ Рахманов, — не сразу спросил я, — не мог ли взять чемоданы с ценностями кто-нибудь из ваших родных или близких?
— Что вы! — удивился Уйгун.
Капитан Зафар на этом закончил свою беседу.
— Надо верить человеку, — сказал он, когда Уйгун Рахманов вышел из кабинета.
— Да, — отозвался я.
Некоторое время мы сидели молча.
— Что же вы намерены делать дальше?
— Искать! — бросил капитан.
— Кого?
— Воров.
— Уйгуна к ним не относите?
— За ним установим наблюдение. — Зафар поднялся. — Наверняка прав майор Исмаилов: инициатором этого преступления являются Кумрихон и Мамасадык.
Мы помолчали еще.
— Вы будете работать с майором?
— Я еще ничего не знаю о Шермате.
— Где сейчас… Бельская? — поинтересовался я.
— Точно такой же вопрос я хотел задать вам. — Капитан поглядел в окно, за которым алела вечерняя заря, и добавил. — Мне Наташа вот… так нужна.
В течение следующих трех дней я был занят в редакции и не знал в каком состоянии находилось «Дело Рахмановых». Поэтому, когда сегодня вечером увидел Наташу, у меня не хватило такта спросить ее о здоровье, все мои вопросы касались Зафара и Исмаилова.
Наташа терпеливо выслушала меня, но ни на один вопрос не ответила. Она капризно оттопырила нижнюю губу и, посмотрев мне в глаза, рассмеялась.
— Ты что, Наташа? — смущенно произнес я.
— Ничего, — продолжая смеяться, ответила она. — Просто ты чудак и все. Понял?
— Нет.
— Пойдем в парк.
Я не ожидал этого предложения.
— Пойдем.
— Ты становишься послушным.
— Можно ли ослушаться представителя власти?
Наташа погрозила мне пальцем:
— Не дерзи, я не люблю.
Потом, когда садились в автобус, сказала:
— День и ночь: преступники, преступники, преступники… Надо же побыть без них… вдвоем…
Позже я узнал: Наташа пошла в парк, чтобы последить за одним человеком. Это оскорбило мое мужское самолюбие. Однако все, что я увидел и почувствовал, находясь в этот вечер с нею, останется навсегда в памяти, как самое светлое и радостное в моей жизни.
— Как здесь хорошо, правда?
Мы проходили по широкой аллее. Над нами искрились бусы разноцветных лампочек. По бокам, словно часовые, стояли вековые дубы. Впереди, за фонтаном, как вихрь, кружились пары — там была открытая танцевальная площадка.
— Хорошо, Наташа, — согласился я.
Мимо нас прошла шумная стайка юношей и девушек. Наташа прильнула ко мне. Я сжал ее локоть, почувствовав в сердце холодок. Потом, выждав, когда мы остались одни на аллее, я спросил сухими непослушными губами:
— Ты веришь, что дружба и любовь могут быть вместе?
— Не знаю, — зарделась Наташа.
— Как же ты?!..
— Что!
Я не успел ответить: из-за дерева, стоявшего за живой изгородью, выскочили парень и девушка и, громко смеясь, подбежали к нам.
— Томка!.. Гришка!.. Черти, что вы тут делаете? — крикнула девушка.
Я кажется что-то сказал.
— Мила, это не они, — перестал смеяться парень. — Простите, пожалуйста. — Он взял девушку под руку, и они скрылись в глубине аллеи.
— Вот чудаки, — сказала Наташа.
— Счастливые, — позавидовал я.
— Пойдем, потанцуем…
Я не умел танцевать.
— Не хочу.
— У-у-у, медведь. Тогда пойдем на качели.
— Боюсь — голова закружится…
— Я вылечу.
Мы вышли на площадку, в центре которой был фонтан.
— Что это?
— Толпа.
— Посмотрим?
Я согласился.
Пробившись сквозь плотное кольцо людей, мы оказались у силомера. Как раз шла борьба за «рекорд». Высокий, крепкий парень со всего размаху бил по резиновому выступу спидометра. Однако. пудовые кулаки наносили удивительно слабые удары. Когда он опускал руку, раздавался взрыв гомерического хохота.
Я посмотрел на Наташу:
— Попробовать?
— Угу, — прищурилась она.
Толпа зевак насторожилась. Здоровяк, посрамленный болельщиками, отошел в сторону. Кто-то убежденно заметил, что иногда стрелка спидометра вышибает верхнюю крышку прибора.
Я снисходительно улыбнулся. Был убежден, что на этот раз крышка слетит. В своих мускулах был уверен. Однако первый удар оказался плачевным: стрелка едва достигла середины измерителя.
— Хэ! — в связи с этим осклабился широкоплечий паренек, стоявший рядом со мной.
