Фридрих Незнанский - Клуб неверных мужчин
— Не знаю, Мурка. Я спряталась в кладовку, страшно, сижу, зубами стучу… Они звонили в дверь. Долго, у меня уши опухли все это слушать. Но вроде не выламывают…
— Хорошо, Ириша. Я уже запустил механизм по нашему спасению.
— Вот всегда так с тобой, Турецкий — и весело, и страшно…
Несколько минут прошли в нервозном ожидании. Потом на связи образовался Меркулов.
— Не знаю, Турецкий, возможно, какое-то время ты еще протянешь. Но чтобы я еще когда-нибудь с тобой связался…
— Спасибо тебе огромное, Константин Дмитриевич.
— Да иди ты… Что ты там говорил про хорошую новость?
— А, совсем забыл. Мне кажется, я вышел на след преступника.
— Кажется ему, — пренебрежительно фыркнул Меркулов. — Знаешь, Турецкий, когда желаемое не становится действительным, приходится выдавать действительное за желаемое. Ты не этим, случайно, занимаешься?
— Какой ты витиеватый, — заметил Турецкий. — Реальный след, Константин Дмитриевич. Завтра же начнем его отрабатывать. Но я тебе ни о чем говорить не буду. Примета, говорят, плохая.
Текли минуты томительного ожидания. Со скрежетом отворилась дверь, из подъезда выбрались трое здоровяков. В молчании загрузились в машину. Заработал двигатель, зажглись фары.
— Счастливого полета, братцы, — прошептал Турецкий, провожая глазами выезжающую со двора машину. Оставалось молиться, чтобы продолжения не было и что дверь в квартиру не заминировали, а Ирина в очередной раз все поймет и простит…
— Простите, что вмешиваюсь в ваш сон, Александр Борисович, — сказал Виллис, — но считаю, что имею на это полное право. Во-первых, вы сами вчера ночью вмешались в мой сон, когда давали ценные инструкции… и чего это вас надоумило в три часа ночи? А, во-вторых, уже давно полдень, если не верите, посмотрите на часы.
— Злодей же ты, — пробормотал Турецкий, отыскивая под кроватью тапки. На всякий случай глянул на настенные часы — не соврал оперативник. Ирина уже полдня трудится.
— Неплохо вы дали по снам, — комментировал Борис. — Просыпайтесь, мужчина. Встали? Можно отчитываться?
— Глаголь, — прижимая трубку плечом к уху, Турецкий набросил халат, побрел на кухню.
— Итак, вот что нам удалось выяснить по фигурантке. Жанна Аркадьевна…
— Прости?
— Это не шутка, ее действительно так зовут. Жанна Аркадьевна Верещагина, двадцать шесть лет, окончила институт горного дела, но шахтером не работала. По окончании учебного заведения, благодаря протекции некоего коммерсанта Вайсберга, устроилась в офис московского филиала одной из сибирских нефтегазовых компаний. Проработала год, потом уволилась. Числится «временно неработающей», но не думаю, что она получает пособие по безработице. В клубе «Эквилибриум» трудовые книжки не требуют… Она элитная проститутка — это фактически. Образованная, эффектная девушка. Родители умерли, живет одна на Живописной улице. По сведениям, полученным из ЖЭУ и местного участкового, проблем от нее никаких. Соседей не топит, оргии не учиняет. Проживает в трехкомнатной полногабаритной квартире. Какая же она красотка, Александр Борисович!..
— Слюни подбери. Ты уже видел ее вживую?
— Именно этим и занимаюсь. У девушки сломалась машина, с утра пораньше она отогнала ее в автосервис, потом поехала в ювелирный, где ничего не купила, но нервы помотала и продавцам, и… мне. Взяла такси, высадилась у салона красоты, где тщательно и скрупулезно ей делали прическу. Вышла оттуда… ну, вконец неотразимая. Александр Борисович, почему у нас такая вредная работа?
— Приезжай, молочка налью, — проворчал Турецкий.
— Из салона красоты она поехала в «ИКЕЮ», где бродила невыносимо долго и приобрела очаровательную диванную подушку в форме бегемота. Зашла за продуктами в «Ашан»… Бедненькая. Представляете, она питается только овощными салатами! С ума сойти от этих женских диет. На парковке под «Ашаном» поймала такси, водитель помог ей загрузить в багажник пакеты, и они поехали на Живописную. Водитель поднял до квартиры пакеты, что нисколько его не унизило, судя по вдохновленной физиономии. С тех пор она дома, никуда не выходит. А я прохлаждаюсь во дворе, слежу за чужими детьми… Дом, конечно, хороший, но вот район… Депрессняк типичный. Здесь какие-то гаражи, глухие бурьяны, овраги, мусорки. До ближайшей остановки нужно идти через все это великолепие…
— Верещагину по базам прогнали? По нашей части ничего интересного?
— Пробивали, не имеется. Чиста она. С одной стороны, за даму можно только порадоваться, а с другой… — Борис многозначительно замолчал.
— Вот именно, — проворчал Турецкий, — кто бы за нас порадовался.
— О, она выходит! — возбудился Борис. — Мать честная, Александр Борисович, какая пава… Не идет, а плывет… Представляете, местные алкаши даже пить перестали, таращатся на нее…
— Куда это она? — насторожился Турецкий.
— Не докладывает, — ухмыльнулся Борис. — Так мне за ней следить?
— Следи, Борисушка, следи. На кой ты там один нужен?
Слежка продолжалась еще часа четыре. Неясные сомнения закрадывались в душу. Не та ли это работа, что коту под хвост? «Восторженные» доклады поступали с интервалом в полчаса. Дама беззаботно «шоппинговала». Из парфюмерного магазина перетекала в студию декора, из студии декора — в «Галерею времени». Звонила в автосервис, интересовалась, сколько дней продолжится пешая жизнь, и, видимо, не обрадовалась ответу. В шестом часу вечера вернулась домой, и, очевидно, на сегодняшний день это было все.
— Можете приезжать, Александр Борисович, — устало вымолвил Борис. — Ох, и загоняло меня это чудо…
— Сейчас приеду, — сказал Турецкий. — До моего появления пост не покидать.
Это был день испорченных автомобилей! Он сел за руль, включил зажигание… и обомлел, когда вместо привычной работы двигателя услышал резкий треск. Аккумулятор сел! Мать твою! Он вывалился из машины, распахнул капот. Сел безнадежно! Поднял кулак, чтобы треснуть по нему… и не стал. Невероятно, но факт. Он читал об одном странном случае. Женщина тридцати шести лет никак не могла завести свой «пежо». Озверела настолько, что стала в ярости лупить молотком по мотору. Машина возмутилась, завелась и задавила обидчицу! Экспертиза установила, что удары пробудили к жизни стартер, а ручник оказался сломан… В общем, жуть.
Он в растерянности покачал головой. В припаркованный поблизости золотистый «одиссей» садилась дама привлекательной наружности.
— Мэм, позвольте у вас прикурить? — Турецкий простер к ней жалобные длани.
Дама оценивающе посмотрела на него, потом на часы. Безжалостная нехватка времени победила возможность помочь интересному мужчине. Она, очевидно, прекрасно знала, что мужчина женат.
— Ой, простите, — сказала дама. — Совершенно нет времени. Давайте в другой раз, хорошо?
— Отлично, — кивнул Турецкий, провожая глазами золотистый «одиссей» с бессердечным содержимым.
«Прикуривать» в этот час было не у кого. Он раздраженно захлопнул крышку капота и побежал за угол ловить такси…
Турецкий стоял на лестничной площадке второго этажа, под железной дверью четвертой квартиры и, терзался противоречиями. Интуиция собиралась ему что-то сообщить, но языка, на котором она собиралась это сделать, он не понимал. Работали все чувства. Звенело пространство, табличка с номером четыре становилась безобразно выпуклой, запахи подъезда смешивались с запахами, доносящимися из квартир. Что-то любопытное в этом, без сомнения, имелось. Но как отсечь любопытное от ненужного, если они так похожи?
Он уловил шорох, подобрался. Тишина. Снова шорох. Кто-то в мягких тапочках подошел к двери. Вот только загвоздка: происходило это не в квартире под номером четыре, а… в соседней квартире под номером три.
Довольно странно. Любопытных старушек на свете хватает, но он ведь не шумел, подошел тихо. Как она могла услышать? Тоже интуиция? Он боялся повернуть голову. Чувствовал каждой клеточкой, что за дверью стоит человек и смотрит в глазок. Рука внезапно обросла тяжестью. Чертовщина на каждом шагу. Может, для начала наведаться в соседнюю квартиру? Бред какой-то. Он потерял уйму времени, пока добрался по пробкам в этот горем убитый район. Скоро темнеть начнет…
Он справился с минутным замешательством, поднял тяжелую руку, надавил на кнопку. Далеко в квартире зазвенел звонок. Несколько секунд стояла непроницаемая тишина. Даже в третьей квартире затаили дыхание. Раскрылась внутренняя дверь, и снова тишина. Обитательница квартиры разглядывала в глазок посетителя — делового, высокого, подтянутого, представительного, с папочкой в руке, с немного смущенным лицом. Приятного мало для душевного равновесия — стоять под перекрестным огнем.
— Что вы хотите? — донесся из-за двери тихий женский голос.
— Верещагина Жанна Аркадьевна? — сухо осведомился он. — Прошу прощения, я должен с вами поговорить. Это ненадолго. Следователь Турецкий, я вам все объясню… — ради усиления эффекта он достал из кармана красное удостоверение агентства «Глория» и поднес к глазку. Если повезет, вторичного предъявления не потребуется.
