Елена Михалкова - Знак Истинного Пути
— Ты что, думаешь, девица твоя туда дошла? — вдруг догадался Иван Демидович. — Да бог с тобой! Я ж тебе говорю: тут идти добрых десять километров.
— Неважно, — ответил Макар. — Понимаете, Иван Демидович, я должен все исключить.
— Да ведь она тогда жива бы осталась! — воззвал к здравому смыслу Макара старик. — Калядино — приличное село, там люди живут, а не звери. Если бы пять лет назад — или сколько там, четыре? — к ним из лесу женщина вышла, тут бы шум на всю округу был. Знаешь, как у нас новости разносятся? Что твой сорочий телеграф!
— Объясните, как на машине ехать? — попросил Макар. — Я хотел по лесу дойти, но теперь думаю, что это бессмысленно. А вот доехать туда — доеду.
— А, бог с тобой, — махнул рукой Иван Демидович. — Вместе поедем. Меня-то возьмешь?
Макар поглядел на старика, улыбнулся и кивнул.
Бабкин вышел из такси на загазованном проспекте и огляделся. М-да. Квартирка у бывшего супруга явно будет уступать обители Натальи Ивановны. Старая многоэтажка, возвышавшаяся над дорогой, давно пошла трещинами по желтой штукатурке. Унылые грязные окна, ни одного стеклопакета… Одно слово — окраина, причем в худшем смысле этого слова. «Окраина — она и есть окраина. Хоть в Питере, хоть в Москве, хоть в Рязани», — подумал Бабкин и пошел во двор.
По дороге он обдумал разговор с Олегом Зинчуком. У мужика имелось железное алиби на момент похищения, хотя само по себе это еще ни о чем не говорило — он мог подговорить и кого-то из друзей украсть ребенка, чтобы потребовать с бывшей жены и ее нового вполне обеспеченного супруга небольшую денежку себе на проживание. Именно так рассуждал и следователь, занимавшийся делом о похищении Тимофея. Но, судя по всему, оперативники отказались от мысли дальнейшей разработки Олега Зинчука. «Что-то слишком быстро они его отпустили, — размышлял Сергей, поднимаясь по лестнице. — Чем же ты их, голубчик, так обаял?»
На звонок обшарпанную дверь открыл одутловатый мужчина лет сорока на вид.
— Вам чего? — хрипловато спросил он.
— Вы Олег? — уточнил Сергей, хотя по фотографии, показанной Наташей, сразу узнал ее бывшего мужа. — Здравствуйте. Меня зовут Сергей, я приехал по поручению Натальи Ивановны. Она просила меня с вами поговорить.
— Со мной уже разговаривали, — грубовато отозвался Олег, но Бабкина в дом впустил. — Проходите. Я сейчас, умоюсь и выйду.
Сидя в зале, обставленном, судя по мебели, еще в восьмидесятых годах, Бабкин заметил фотографию. На ней были сняты молодые Олег и Наташа, радостно улыбающиеся, держащиеся за руки на фоне какого-то памятника. Сергей встал и подошел поближе. Любопытно. Наталья Ивановна практически не изменилась и выглядит, оказывается, гораздо младше своих лет. Только сейчас Сергей неожиданно сообразил, что ей все тридцать, а то и больше. А вот Олег, который старше ее всего на три года, выглядит совсем плохо. «Ты сам поживи в этом доме всю жизнь, — усмехнулся, „посоветовав“ себе Сергей, — а потом на тебя Илюшин посмотрит…» Внизу раздражающе урчали машины.
Шум воды в ванной утих, громко взвыли и тут же замолчали краны, и через минуту в зал зашел хмурый Олег.
— На кухню пойдем, я чайку сделаю, — буркнул он. — Еще не завтракал.
Разглядывая растянутые на коленках тренировочные штаны Олега, Бабкин почувствовал, что настроение у него портится с каждой минутой. Бывший супруг Натальи Ивановны достал из урчащего холодильника кусок вареной колбасы, порезал ее крупными кусками, заварил чай в заварочном чайнике с отбитым носиком и нарезал батон.
— Прошу, — указал он на стол. — Позавтракаешь со мной?
Отказываться Бабкин не стал, по опыту зная: совместная трапеза сближает. К тому же большинство людей не любят, когда они едят, а собеседник нет. Откусывая булку и запивая ее горячим сладким чаем, оказавшимся неожиданно вкусным, он обдумывал, как лучше построить первую фразу, но объяснять цель визита не пришлось.
— Ты из-за мальчишки приехал, — утвердительно сказал Олег.
Бабкин кивнул.
— Меня уже допрашивали. Что я, дурак, что ли, его красть? Мне Наташку, конечно, жалко, но помочь я ничем не могу. Зря она тебя прислала.
— Ты знал, что она замуж вышла? — прямо спросил Бабкин. Все шло не так. Выстроенная им схема рушилась с каждой минутой.
— Родители мои сказали, — кивнул мужик, отхлебывая горячий чай. — Они Наташкиных как-то встретили, те им и рассказали, что Наташка в Питере какого-то богатея подцепила, к ним носу не кажет. Порадовался я за нее, честно тебе могу сказать.
— Тебе-то чего тут радоваться? — недоверчиво хмыкнул Бабкин.
— Не знаю, в курсе ты или нет, — Олег отставил чашку в сторону и посмотрел на Бабкина, — но это я с ней развелся, а не она со мной. Бросил, можно сказать, бабу одну с ребенком. Я, конечно, помогал, чем мог, но мог не очень сильно, честно признаюсь. Мне месяц назад наследство обвалилось от бабушки, так я хоть из этой развалюхи в нормальную квартиру перееду. А до того… Бывало, одни пельмени целыми неделями жрал.
Бабкин представил себя жрущим одни пельмени и поежился.
— Поэтому и обрадовался! У меня вообще-то тоже совесть имеется, — продолжал Олег. — Ну, думаю, раз пристроилась, значит, и ей легче будет, и у меня ничего не свербит.
— Да у тебя и так, по-моему, не особенно свербило, — насмешливо отозвался Бабкин. — Наталья Ивановна рассказывала, ты сына один раз видел за последние два года. Или больше?
Фраза про сына произвела на Олега Зинчука неожиданное действие: он вскочил из-за стола и наклонился к Сергею с исказившейся физиономией.
— Ты мне про сына не езди по мозгам, понял? — негромко и злобно прошипел он.
— Сядь, — посоветовал Бабкин. — Чай брюхом разольешь.
Олег сел на место и одним глотком допил чай.
— Ты чего взъерошился? — миролюбиво поинтересовался Бабкин. — Совесть, что ли, замучила?
— Да пошел ты! — огрызнулся Олег. — С какой стати я должен был с ним видеться, вот скажи?
— Ну, тебе виднее, — развел руками Сергей. — Вроде как сын…
— Да не вроде, не вроде! — заорал Зинчук. — Какой он мне, к черту, сын?! И какого рожна мне с ним видеться? Кровь чужая, лицо чужое… Тьфу! Я из-за него с Наташкой развелся, а ты мне — видеться…
Наступило молчание.
— Извини, я не в курсе был, — искренне ответил Бабкин, недобрым словом помянув Наталью Ивановну. «Вот ведь — в тихом омуте черти водятся, — подумал он. — Родила от другого, мужа обманывала… Еще бы они не развелись. Так, с этим все понятно, пора закругляться».
Бабкину было очевидно, что первоначальная гипотеза оказалась неверна. Похищение из корыстных побуждений, которое напрашивалось само собой, не подходило — Зинчук получил наследство, если только не врет. Впрочем, милиция наверняка проверила, так что отпадает. Оставалось похищение по мотивам сильной отцовской любви — весьма распространенный сюжет в Голливуде. Но, как выяснилось, оно тоже не прокатывает. К чужому ребенку Олег Зинчук не испытывал ни малейшей привязанности. В том, что он не врет, Бабкин готов был поклясться: нельзя быть таким хорошим актером и жить в конуре. Подобный талант был бы, пожалуй, востребован. Следовало срочно покупать билеты обратно и начинать все сначала. Черт, а какая хорошая была версия! Неужели опять придется упираться в Затраву?
Неожиданно в голову пришел простой вопрос. Такой простой, что сыщик сам себе удивился, как он не возник еще пять минут назад.
— Слушай, Олег, — повертев в руках пустую кружку, спросил Сергей, — а отец ребенка, он кто вообще, а?
Олег неуклюже вылез из-за стола, забрал у Бабкина кружку и начал мыть ее.
— Не знаю я, — раздалось через некоторое время. — Про это ты у моей бывшей спрашивай.
Сергей почесал затылок. Так, новый неожиданный поворот.
— Олег, ты меня не лечи, пожалуйста, — убедительно попросил он. — Я что, на больного очень похож? О своей жене ты отзываешься нормально, матом не кроешь — значит, расстались вы без ругани. Да разве нормальный мужик — а ты вроде бы нормальный, — узнав, что жена от другого родила, не выяснит, от кого именно? Ты поскандалить должен был? Должен. Спросить, кто та сволочь, должен был? Должен. И если бы она тебе не ответила, ты бы мне совсем другие слова про Наталью говорил. Нецензурные преимущественно. А раз ты выражаешься почти литературно, то какой мы делаем вывод? Правильно, сам все понял. Поэтому давай сначала попробуем. Итак, кто у нас счастливый папаша-то?
Зинчук закрыл кран, вернулся к столу и медленно сел. Лицо его сделалось уставшим и больным.
— Откуда ты взялся на мою голову? — тоскливо спросил он. — Что ты прошлое-то ворошишь, а? Забыл я его давно. Все сделал, чтобы забыть. Ну не хочу я вспоминать, понимаешь, не хочу! Клянусь, не знаю, кто отец. Тебе что, могилой бабушки поклясться? Только недавно ее похоронили.
— Могилой не надо, — покачал головой Сергей, глядя в серое запыленное окно. — Ладно, Наталью Ивановну спрошу. Она-то, надеюсь, в курсе…
