Анна Малышева - Зеркало смерти
– Прости, – тихо проговорила Наташа. – Я не хотела так резко… Давай пока забудем о доме.
– Хорошо, – довольно холодно согласился муж, и в тот день они ни словом не обмолвились о том, что случилось на Акуловой горе. Наташа занималась запущенным хозяйством, завела большую стирку, позвонила своим коллегам и немногим подругам. Ей приятно было окунуться в эту привычную жизнь, пусть не слишком легкую, но зато безопасную.
Павел весь день был дома и почти не отходил от жены. Она смеялась, что он бродит за нею по пятам, будто караулит каждый шаг.
– Так соскучился?
– Ужасно! Ты ведь туда больше не поедешь?
– Придется как-нибудь. – Она отжимала детское белье и швыряла мокрые скрученные жгуты в таз. – Я-то думала отметить девять дней, а теперь подсчитала и вижу – они уже позади. Где была моя голова?
Павел выразился в том смысле, что не нужно принимать близко к сердцу похоронные формальности, но жена с ним не согласилась. Ей было очень неловко, что так вышло. Конечно, никто ее не упрекнет, соседи ничего не скажут, но про себя решат, что сестра, видно, не слишком горюет о покойной.
– Сороковины обязательно нужно будет отметить, – размышляла вслух женщина, снова склоняясь над тазом. – Так что снова туда поедем. И ты со мной – обязательно.
Павел обреченно согласился.
– Ну почему у тебя такой вид? – Она мельком глянула в недовольное лицо мужа. – Тебе так ненавистен этот дом?
– Мне не нравится все, что там произошло.
– Только не говори о нехорошем месте, иначе я с ума сойду, – бросила она и выпрямилась, услышав телефонный звонок. – Кто это так поздно?
Когда сын был совсем маленьким, они отключали телефон, как только он засыпал. Но позже они обнаружили, что мальчика совсем не тревожат звонки – у него был настолько крепкий сон, что можно было громко говорить у него над головой, включать музыку, телевизор – Ваня продолжал спать, ни на что не реагируя.
Павел пошел взять трубку и некоторое время отсутствовал. Наташа слышала, как он негромко разговаривает, и решила, что звонит кто-то с его работы. Опять перенесут дежурство – не иначе. Но тут муж высунулся в коридор:
– Подойди-ка.
Вид у него был крайне недовольный. Наташа удивленно взяла трубку и услышала знакомый голос.
– Это я, – заявила Елена Юрьевна. – Ты же в Москве, правильно?
Отрицать это было бы трудно. Наташа все больше недоумевала. Соседка знала этот номер, но прежде никогда сюда не звонила.
– Раз ты в Москве, кто тогда у тебя дома? – зловеще поинтересовалась та.
– А там кто-то есть? – Наташа сделала знак мужу не уходить. Он и не собирался – по его напряженному взгляду она поняла, что Павел уже успел все выспросить. – Свет горит? Вы видели кого-нибудь?
– Свет видела, – заявила Елена Юрьевна. – Только что выглянула в окно, смотрю – у вас все комнаты освещены, и тени по занавескам ходят.
– Тени?! Там не один человек?!
– Вроде бы не один. Учти, я туда не сунусь, пусть даже с мужем! Нам своя жизнь дорога!
– Вызовите милицию! – воскликнула Наташа. – Чего же вы ждали?
– А я подумала, что ты пустила кого-то пожить, – высказалась та. – Ну ладно, позвоню. Только ты бы и сама подъехала!
Павел, понимавший, к чему клонится разговор, делал отчаянные знаки – нет, нет и нет! Наташа дала отбой и повернулась к нему.
– Нужно ехать, и быстро. Ты со мной?
– А Ваня с кем останется?
– Позвони маме, пусть она…
И тут он совершил поступок, которого женщина никак не ожидала от уравновешенного, обычно покладистого супруга. Павел выдернул телефонный шнур из розетки, обмотал вокруг аппарата, а сам аппарат невозмутимо сунул в ящик старого письменного стола… И запер ящик на ключ.
Наташа остолбенела.
– Ты никому больше не позвонишь, и я тоже. И мы никуда не поедем, – твердо сказал Павел. – Если тебе понравилось рисковать головой из-за пустяков, то мне это не по вкусу. Я тебя не пущу.
– Но там в доме грабители!
– Что они украдут? – усмехнулся он. – Ваше старое барахло? Газовую плиту? Манную крупу?
– Но я не могу сидеть спокойно, если там посторонние люди!
– Через несколько минут там будет милиция, так что можешь не волноваться. За такое время ничего украсть не успеют. Успокойся!
Но Наташа не последовала мудрому совету и не успокоилась. Она волновалась, и даже очень. Мысли шли вразброд, она сама себя не понимала. Да, нужно ехать, немедленно, она так и должна поступить… Но тут женщина смотрела на сына, который возился в манеже, и меняла мнение. Скоро ночь, она снова едва успеет на последнюю электричку, даже если выскочит из дома в чем есть. Потом минут сорок пять езды, да еще полчаса пешком от станции… Она будет на горе глубокой ночью… И зачем? Ни милиции, ни грабителей, ни даже соседки в доме уже не окажется. Нужно ли предпринимать столько усилий, чтобы снова пройтись по комнатам?
– Ну ладно, – сдавленно сказала она, собравшись с мыслями. – Ты прав. Поедем туда завтра. Но верни телефон на место!
– Вот завтра и верну, – непреклонно заявил он. – Иначе ты сразу начнешь звонить соседке, она уломает тебя, и ты опять туда потащишься…
– Постой, – растерялась женщина. – А ты?! Ты со мной не поехал бы?!
– Но у меня завтра работа.
Муж обнял ее за плечи и тихо, ласково попросил не забивать себе голову пустяками. Наташа горестно вздохнула ему в шею, сказала, что постарается, и только тогда он разжал руки.
Той ночью ей долго не спалось. Она лежала, глядя в стену, слушая тиканье часов, изредка прерываемое шумом проезжавших за окном машин. Теперь ей никуда не хотелось ехать. Не хотелось даже думать о том, что она не сможет завтра повозиться с сыном, пойти в свою школу, сказать, что выходит на работу, навестить знакомых… Проклятый дом, нехорошее место – как было бы хорошо забыть о нем, бросить! Пусть все идет, как идет, пусть даже явится за своей долей Людмила. «Пока я не избавлюсь от дома, мне покоя не будет. Что за жизнь я сейчас веду?» Наташа чувствовала себя как человек, идущий по тропе через болото. Кочка, которая казалась надежной, неожиданно проваливалась под ногой, тропинка заводила в трясину… А настоящая дорога была где-то в другом месте.
Она закрыла глаза, прислушиваясь к дыханию спящего сына.
* * *– Гляди, гляди, – шептала Елена Юрьевна, застыв у открытого окна. – Вон они мельтешат. Теперь в Анюткиной комнате роются.
Она не разрешила включить свет, чтобы не спугнуть воров. За обширной спиной Елены Юрьевны жались муж и старшая дочка, гостившая сегодня у матери с внуками. Больше в доме никого не было, о чем женщина очень жалела. Если бы взять двух зятьев да прибавить сына – вот тогда и милиция бы не потребовалась! Сами бы всех повязали. А с теперешними силами она не решалась начать военные действия.
– Что же они не едут? – дипломатично расстраивалась дочь. Она вовсе не казалась испуганной. Ей не было никакого дела до соседского дома и хотелось одного – чтобы беда не коснулась ее самой и ее детей. То была сорокалетняя женщина, довольно красивая, но уже сильно расплывшаяся. В ее фигуре и лице уже ясно виделись нынешние черты и формы Елены Юрьевны. Годам к пятидесяти дочь обещала превратиться в такую же связку воздушных шаров.
Муж Елены Юрьевны держался, по обыкновению, неприметно. Этот человек давно уже усвоил простую истину – если имеешь собственное мнение, самое мудрое – оставить его при себе. Куда меньше ответственности, и шуму тоже меньше… Стычки с властной и своевольной женой остались в далеком прошлом – сами супруги их давно забыли. Лишь в первые годы брака молодой муж пытался поставить на своем, однако каждый раз наталкивался на яростный протест. Вскоре стало ясно, что жена и умнее, и деятельнее его и, для того чтобы прожить безбедно и счастливо, остается только ее слушаться. И Сергей Аристархович, усвоив это, слушался – несомненно, только себе на пользу. Он жил безмятежно, не принимая никаких решений, подчиняясь чужой воле и являясь главой семьи лишь формально. И если бы кто-то подменил его нынешнее существование полной свободой и властью – он бы почувствовал себя очень несчастным. Жену Сергей Аристархович искренне и горячо уважал. Та платила ему снисходительной и ревнивой заботой.
– Они скоро не приедут, – металась у окна Елена Юрьевна. Ее пышная фигура совсем закрывала обзор, и мужу с дочерью оставалось только слушать комментарии. – Знаем мы эту милицию! К тому времени успеют весь дом по бревнышкам разобрать… Ах, боже мой, что делать?
Дочь первая высказала здравое мнение.
– А что там брать? – равнодушно спросила Ольга.
– Замолчи, – резко обернулась мать. – Много ты понимаешь!
– Ну правда, мама, – лениво отвечала та, украдкой зевая и прикрывая рукой рот. – Подумаешь, ограбление века… Лишь бы дом не подожгли, тогда на нас может перекинуться. Сегодня ветер.
Но дом, казалось, поджигать не собирались. Во всяком случае, никакого огня, кроме электрического, нигде не было видно. Елена Юрьевна волновалась и то приседала, то вставала на цыпочки. Преданный супруг невольно повторял все ее движения, хотя сам ничего не видел и ни о чем не думал – просто следовать за женой во всем давно вошло у него в привычку.
