Наталья Александрова - Новогодний детектив (сборник рассказов)
– Я с вас две сотни возьму. Двойной новогодний тариф. Стаканыч совсем оборзел. Больница-то рядом.
Мы отвалили от станции – и уперлись в закрытый шлагбаум. Ни машин, ни людей. Только снег заносит асфальт, семафор, рельсы.
Я вдруг забеспокоился: я давно не слышал голоса малышки. Я повернулся назад и вопросительно глянул на девушку. Она поняла меня без слов и прошептала одними губами: «Все нормально, спит».
– Что с сыночком-то? – спросил вдруг участливый таксист.
– Это не сын, – твердо сказал я. – Дочка.
По-моему, девушке понравилось, что я не стал рассусоливать, а немедленно для простоты усыновил малышку.
Мимо станции пронесся скорый. Никто не смотрел в окна. Казалось, вагоны торопятся встретить Новый год в родном депо. Вихри снежинок клубами разлетались вокруг экспресса.
– Как звать-то девочку? – осведомился водитель.
– Настя, – вдруг уверенно проговорила девушка.
– А что с ней? – повторил он.
Вопрос повис в воздухе.
Девушка знала ответ: обезвоживание, обморожение – но предпочла молчать во избежание новых вопросов: где поморозили, почему обезводили? Я тоже счел за благо не высовываться.
Шлагбаум открылся, «Нексия» рванула вперед.
Через три минуты, пролетев по дачному поселку, мы остановились перед оградой небольшой больнички. Где-то неподалеку раздались хлопки петард. Подвыпивший народ до срока начал встречать праздник.
Тут у меня зазвонил мобильник. Я вытащил трубку. На определителе высветился номер хозяина дачи, куда я следовал. Не дожидаясь расспросов, я проговорил:
– У меня срочное дело. Задержусь. Начинайте без меня. – И, не слушая возражений, нажал «отбой».
Двухэтажная больничка выглядела необитаемой. Свет горел лишь в двух окнах на втором этаже и в одном на первом.
Я расплатился с водилой, а он вдруг предложил:
– Я подожду вас.
– Будет очень здорово, – рассеянно бросила девушка.
Мы поспешили к ступеням больницы.
– Как тебя зовут-то? – спросил я на ходу. – А то получается, что папаня с маманей даже и не знакомы.
– Екатерина, – представилась девушка.
– Максим.
Дверь оказалась заперта. Изнутри не доносилось ни звука. Я нажал звонок. Никакого отклика.
«Зря мы сюда приехали, – подумал я. – Шарашкина контора какая-то». Однако о том, что сам вызвался сопровождать Катю, я не сожалел ни секунды. Как и о том, что я могу пропустить Новый год.
Наконец в глубине зашлепали шаги. В вестибюле зажегся свет, дверь распахнулась. На пороге стоял детина в черной форме охранника. Губы его лоснились, попахивало спиртным.
– Че надо? – буркнул цербер.
– Ребенок в тяжелом состоянии, – решительно отодвинула меня Катя. – Необходима срочная госпитализация.
Охранник чрезвычайно скептически поморщился, но пропустил нас внутрь.
– Где дежурный врач? – строго спросила моя спутница.
– Ща позову.
– Проведите нас в кабинет. Я сама врач.
Сторожевой пес послушался – что-то в ее тоне заставляло слушаться.
И тут мобильник зазвонил у нее. Катя чертыхнулась и, придерживая одной рукой младенца, запустила другую в объемистую сумку и отключила сигнал. Я глянул на часы. Четверть одиннадцатого. На дачу к друзьям я, похоже, уже не успею, только если брошу Катю с младенцем прямо сейчас. Но я не мог, а самое главное, не хотел так поступить.
Не знаю, на что уходят деньги по национальной программе «Здравоохранение» – больница выглядела как при царе Горохе. В кабинете, куда нас провел охранник, по стенам коричневели разводы от протечек. В стеклянных шкафах лежала лишь пара облаток с ацетилсалициловой кислотой да активированным углем.
– Быстро врача и капельницу с физраствором, – скомандовала девушка охраннику.
Тот помялся, но потом, видать, решил, что на мошенников-грабителей мы все-таки не похожи. Да и взять с больницы, кроме угля в таблетках, нечего.
Катя, не глядя, скинула пальто. Я принял его. Уверенность в себе и точность ее движений вызывали уважение. Она стала снова распеленывать малышку и скомандовала мне:
– Выйди.
Я безропотно покинул помещение.
Навстречу мне крупными шагами следовала врачиха – в больших меховых сапогах, в расстегнутом халате. Она неодобрительно покосилась на меня, но ничего не сказала и по-хозяйски вошла в кабинет. Когда она проходила мимо, от нее пахнуло алкоголем.
…Нам пришлось признаться, что ребенок – не наша дочь, а подкидыш. Мы не углублялись в детали – электричка, рельсы, экстренное торможение. Врачиха сказала, что вынуждена будет сообщить в милицию.
– Эта ваша обязанность, – ответил я, – только имейте в виду, что милиция уже извещена.
Хоть мы уже перестали быть «мамой и папой», но в какой-то степени все же породнились. Я не имел ничего против. И даже видел в том некий знак.
После совершения всех формальностей мы вышли на крыльцо. Было уже без пяти одиннадцать. К своим друзьям я не успевал уже ни при каких условиях. Пока девочку оформляли и переносили ее в пустую палату, я позвонил и объявил, что приеду позже. Не вдаваясь в подробности, пояснил, что у меня срочное дело. Они не слишком удивились – привыкли, что меня могут дернуть в любое время дня и ночи. Только немного жаль было неведомую Леру, которой предстояло встречать бой курантов без кавалера. «Теперь она меня точно не простит, и у нас с ней ничего не получится», – подумал я с неожиданным облегчением.
Водитель «Нексии» по-прежнему ожидал у ограды больницы. Пока мы шли к такси, Катя неуверенно проговорила:
– Я еще могу успеть к Новому году. – И вопросительно взглянула на меня.
– Я провожу тебя.
– Зачем? – безо всякого энтузиазма возразила она. – Я прекрасно доеду сама. Если, конечно, таксист согласится меня везти… А ты езжай к своим. Тебя ждут.
– Они без меня обойдутся. И мне не нужны свои, – твердо сказал я. И прибавил: – Мне нужна ты.
Катя ничего не ответила, но я заметил, что мои слова ей понравились.
– Что это вы дочурку одну в больнице оставили? – не скрывая осуждения, спросил водитель, когда мы влезли в прогретый салон машины и плюхнулись на заднее сиденье. – Да в Новый год? Погулять не терпится?
Мы с Катей переглянулись. Ничего не оставалось, как рассказать шоферу о подкидыше.
Скоро вся округа будет полна историй, как в новогоднюю ночь мамаша-подлюка выбросила своего младенца на рельсы.
– Дела! – воскликнул таксист. – Ну и куда теперь поедем? Маманю искать?
– Нет уж, – ответствовал я. – Ею займемся завтра. А сейчас отвезите-ка лучше Катю, куда она скажет. Ей сегодня досталось.
Катя благодарно сверкнула на меня глазами и попросила:
– Можете в город Щ.? На улицу Гарибальди?
– Поехали.
– А мы успеем?
– Должны.
– Может, все-таки поедешь своей дорогой? – вопрос адресовался мне.
– Я же сказал, провожу.
Авто рвануло с места. «Дворники» принялись разгребать снег на ветровом стекле. Мы неслись по только что выпавшему и никем не тронутому снегу. На улицах не было ни души, лишь светились окна в домиках дачного поселка, да кое-где вспыхивали за заборами гирлянды на елках.
– Как девочка? – тихо спросил я Катю. – Что врачиха сказала?
– Как я и говорила: дегидратация, обморожение. Но прогноз в целом благоприятный.
– Слава богу…
– А кто будет там, куда ты едешь? – перевел я разговор на тему, которая, честно говоря, волновала меня больше.
– Извини, пригласить тебя не смогу, – напрямую проговорила Катя, покусывая губу.
– Все-таки ревнивый бойфренд? Или муж?
– Нет. Но все равно неудобно. Родители. Бабушка, девяносто лет. Тетка.
– Я готов познакомиться с твоими родителями.
– Спасибо, – она усмехнулась, – за такую готовность, но она пока явно преждевременна…
– Так вы, ребята, не муж и жена? – воскликнул водила. – Дела!
В принципе я ненавижу, когда шоферы и другие посторонние вмешиваются в разговор, в который их никто не звал, но сегодня, в Новый год и в связи с особыми обстоятельствами, я таксиста не осадил. Напротив, подхватил его реплику:
– Нет, мы не муж и жена, но скоро ими будем.
– Перестань, Максим! – проговорила, вроде даже с досадой, Катя. – Болтаешь ерунду.
– Вот увидишь.
– А меня ты спросил?
– Спрашиваю. Прямо сейчас.
– Хватит! – Девушка, кажется, даже разозлилась. И добавила мягче: – Пожалуйста, давай закроем эту тему.
Я замолк и отвернулся к окну. Дачный поселок сменился дорогой, ведущей по полю, краем леса. По асфальту завивались бесприютные кольца поземки.
– Ты меня извини, – проговорила вдруг Катя совсем другим, мягким тоном, – но я правда не смогу тебя взять с собой. Хотя, – прибавила она тихо-тихо, – мне бы этого очень хотелось.
– Я понимаю, – молвил я безучастно.
«Все равно я тебя уведу, выкраду!»
– Понимаешь, это действительно страшно неудобно. Я обещала. Там будет один человек, я его совсем не знаю, даже ни разу не видела, но родители… – Она умолкла.
