Анна и Сергей Литвиновы - Аватар судьбы
– Товарищ, – спросил Алексей, – простите, мне срочно надо позвонить. Вы не могли бы мне одолжить свой телефон?
Мужчина вылупился на него:
– Вы о чем это?!
Данилов повторил вопрос и добавил:
– Я забыл свой сотовый, я заплачу.
– Вы странный какой-то! – фыркнул библиофил. – Я телефон, по-вашему, в кармане, что ли, ношу? Надо вам позвонить – обратитесь в справочную, там аппарат есть, вам пойдут навстречу. Или выйдите на улицу – автоматов вокруг полно!
– Вы меня еще раз великодушно простите, – извиняющимся тоном продолжил Алексей, – я человек приезжий, не местный, да и с памятью у меня что-то не в порядке. Скажите, а в других странах, за рубежом – я не знаю, в Америке, Франции, ФРГ, – мобильная связь, или сотовая, действует?
– Это как? – заинтересовался мужчина.
– Ну, у каждого человека есть свой личный телефон. Аппараты свободно продаются, стоят относительно недорого и легко помещаются в карман. Радиосвязь обеспечивается посредством установленных повсюду вышек, и каждый пользователь все время находится в зоне их покрытия и в любой момент может другому, где бы тот ни находился, позвонить.
– Что ж, идея интересная, – поощрительно прогудел мужчина. – Где-то я про это читал, в футуристической литературе. Но ничего подобного, насколько я знаю, нигде на Земле нет, будьте уверены. Это из области фантастики.
– Извините, еще один вопрос. А действует ли в Советском Союзе (или где-то еще) сеть Интернет?
– Хм. А это что такое?
– Все компьютеры, какие только ни есть, в том числе личные, персональные, объединены в общую Сеть. И каждый человек может обратиться к любой книге или информации. Или связаться с любой персоной посредством электронной почты или даже видеозвонков.
– А вы фантазер! Да, я слышал, нечто подобное обсуждается нашими учеными. Конечно, было бы очень удобно, если бы что-то такое существовало. Но в реальности, конечно, ничего этого нет. А вы что, – со смешком осведомился дядечка, – из будущего к нам прибыли?
– Нет, из иного варианта настоящего.
– Ага, ага, – закивал мужчина, будто бы Данилов все ему объяснил, и снова погрузился в марсианский фотографический альбом.
– Душевно вам благодарен!
И Алексей вышел из «Библио-глобуса» – то есть, простите, «Книжного мира». Двери были оборудованы рамками, реагирующими на воровство – ну и слава богу, а то он совсем решил бы, что оказался в коммунистической утопии. Но с рамками или без, мир вокруг ему нравился, причем нравился гораздо больше его собственного. Не портила окружающее даже огромная статуя железного Феликса в центре площади – наоборот, с такой доминантой площадь выглядела более законченной. Данилов почему-то даже не сомневался, что она, как и прежде, носит имя Дзержинского, а здания вокруг (в них светилась пара окон), как прежде, именуются КГБ.
Он спустился в подземный переход. У входа в метро (разумеется, под названием «Площадь Дзержинского», а не «Лубянка») и впрямь имелся целый ряд телефонов-автоматов, будок десять, и почти все они были востребованы. Алексей двинулся по длинной кишке перехода по направлению к Никольской, которая, он был совершенно уверен, именовалась тут по-старому – «25 Октября». Ему пришло в голову, что он, пожалуй, хотел бы задержаться в этом мире. Который выглядел справедливее и во многих смыслах чище, чем его собственный. Впрочем, дело тут, наверное, обстояло, как в загрантуризме: в первый день или даже неделю все страны кажутся прекрасными, а вот попробуй пожить там, обустроиться, вписаться! Но все равно, если бы он мог, он бы остался. Ему хотелось остаться.
Вот только как быть с Варей? Он в любом случае не хотел оставаться без нее. Ему ни один из самых распрекрасных миров без нее не мил! Но есть ли она здесь? И как ее найти? Да и кто она тут? Почему-то показалось, что в этом мире ее карьера должна сложиться еще более впечатляюще, чем в обычном, и она, пожалуй, могла уже дослужиться до полковника. Оставалось только ее найти.
По сотовому, совершенно понятно, звонить здесь бессмысленно. Однако Данилов помнил номер Вариного городского. Пока он гулял, наступил вечер, и она вполне могла оказаться дома. Алексей вышел из перехода в начале Никольской, сиречь Двадцать Пятого Октября, – улица и тут оказалась пешеходной. На пересечении с Большим Черкасским переулком имелся продуктовый магазин, а возле него – две телефонные будки, стильные и красные, словно в Лондоне. Данилов вошел в одну из них. Автомат работал все-таки не от «двушек», как в немыслимые советские времена, а от пятнадцатикопеечных монет, как в короткий период начала девяностых, – все же инфляция и в этом мире имела место.
Алексей бросил монету, накрутил на диске городской Вари. Механический голос ответил: «Неправильно набран номер». Данилов сообразил, что набирает телефон по-новому, с трехзначным префиксом вначале, но очень может быть, что никакой реформы телефонной связи здесь не провели. И тогда он повторил вызов из семи знаков. Установилось соединение. Пошел гудок. Трубку не снимали. Пять сигналов, семь, восемь… «Ну же, Варя!» – взмолился он. Он представил: вот она спешит из кухни взять трубку, по пути отряхивает свои крупные руки от муки (бог его знает, откуда в воображении взялась эта мука!)… Но – нет. Девять гудков, десять, одиннадцать… Безнадежно… Вот уже пятнадцать. Нет, ее нет дома.
Где Варя работала, даже территориально, он и в своем мире не знал. Как не знал ее рабочего телефона. Что оставалось? Ехать к ней на Новослободскую, в генеральскую квартиру? Искать ее там? В задумчивости он вышел из будки и сделал несколько шагов по направлению к Красной площади. Никольская казалась менее богатой, но более человечной, как встарь – может, оттого, что по сторонам не было роскошных бутиков, которые заполонили улицу в его мире. Здесь царили более доступные заведения: «Продукты», «Бутербродная», кафе «Турецкие сласти»… И тут дорогу Данилову заступили трое. Трое ничем не приметных мужчин среднего возраста в пальто-плаще-куртке. Двое стали по бокам, как бы готовые придержать его в случае, если он рыпнется, а третий, видимо, главный, быстро вытащил из кармана красную книжечку и раскрыл, не выпуская из рук. Взгляд успел заметить: КГБ СССР, капитан Асеев… «Товарищ Данилов, – проговорил Асеев утвердительно, – вам придется проехать с нами». И в этот самый момент Алеша заметил, что лицо человека, пришедшего его арестовывать, как две капли воды похоже на лицо полицая, который охотился на него на улице Советов города Энска в первом сне: бледное, невыразительно-блеклое… И на лицо того пассажира автобуса, что с ненавистью смотрел на него в его втором сне… И тут он изо всех сил дернулся, чтобы бежать – но двое чекистов с боков придержали его за руки, – и тогда он дернулся еще сильнее…
И – проснулся. В тюремном боксе, скорчившись на узкой и короткой деревянной лавке.
ВаряА Варе в ту ночь спалось ужасно, несмотря на то что по комфортабельности окружающая обстановка во много раз превосходила условия, в коих находился Данилов. В меру мягкий матрац, прекрасное широченное ложе королевского размера, хорошо проветренная спальня. И, что удивительно и даже обидно, никаких отвлекающих звуков – из недр их генеральского дома или со двора. Ни телевизор ни у кого за стенкой не бубнил, ни бегали по потолку ножонки малышки из квартиры сверху, ни машины во дворе не газовали и никто не орал в пьяном угаре. Лишь мерный, глухой шум большого города, его дыхание. И то если окно откроешь. А коли прикрыть его – и вовсе ничего не слыхать. Тихо, как в гробу. И только мысли, мысли, мысли. Обступают – не отогнать. Главная, конечно, про Алешу. Как он? Что с ним? Но и иных, попутных, множество: неужели и впрямь для кого-то или чего-то опасен Зубцов? А если да, то чем? И почему вдруг возникло столь плотное внимание к отставнику и всем, кто с ним связан? И кто стоит за гонениями на экс-полковника?
Но обиднее всего, что строить различные предположения Кононова могла сколько угодно – ответа ни на один ее вопрос, сколько ни размышляй, найти было невозможно. И Петренко, как назло, не звонит. Да и делает ли он хоть что-нибудь? Пытается ли разыскать Данилова, вызволить его?
А время – два, потом – три. Полчетвертого. Проворочавшись полночи без сна, Варя отправилась в гостиную, включила телевизор, который обычно месяцами пылился невостребованный. Бездумно пощелкала пультом спутникового ресивера. Наткнулась на старые советские мультики. Странная, конечно, идея – без четверти четыре ночи запускать в эфир мультипликацию. Для кого? Для таких, как она – изводимых бессонницей?
Взяла из вазы яблоко – оно пылилось здесь еще с тех пор, как они уезжали на юг. Помнится, Варя за день до отъезда принимала у себя Данилова. Она всегда любила встречать гостей красиво, тем более близких. Поэтому выложила тогда в вазу персики, сливы, груши, виноград. И одно красное яблоко. Получился изысканный натюрморт. Прочие фрукты, самые вкусненькие, они тогда подъели – а бедное на фоне заморских даров яблочко так и осталось невостребованным. Вот и пролежало чуть не три недели.
