Татьяна Коган - Только для посвященных
Макс стукнул по столу. Они сидели в ресторане, где неизменно встречались на протяжении последних лет.
– Джеки, какая на хрен логика? Я с этим парнем с детства дружу, он мне как родной. Ты собираешься сделать из него кого-то другого и советуешь мне спокойно на это реагировать?
– Не стану утверждать, что Глеб останется прежним. Разумеется, нет. Но стержень, составляющий его личность, не исчезнет.
– Ни хрена не утешил.
– Я и не утешаю. Лишь пытаюсь донести до тебя, что позволить Глебу совершить суицид – гораздо более жестоко, – бесстрастно ответил Джек. – Ты, конечно, можешь ходить за ним по пятам и спасать его каждый раз, когда он надумает отправиться на тот свет. Но ты же понимаешь, что рано или поздно ты или устанешь, или не успеешь.
Макс молча налил себе водки и залпом осушил рюмку. Происходившее было выше его понимания. Он привык жить по-простому; решение сложных нравственных задач никогда не являлось его хобби. Если колебался – взвешивал за и против быстро. Сомнениями редко мучился. Всерьез терзался выбором лишь единственный раз, когда размышлял, становиться ли донором почки. Тогда помогла Лиза, – после откровенной беседы с ней приоритеты стали очевидны.
– Лизке говорил? Что она обо всем этом думает?
Джек усмехнулся, вспомнив реакцию подруги. Он знал, что подруга не склонна к сентиментальности, но циничному равнодушию, с которым та восприняла эту новость, все равно удивился.
– Елизавета согласилась, что это оптимальный вариант. И предложила свою помощь. Да ты с ней сам поговори, – Джек указал взглядом на приближавшуюся к столику подругу.
Судя по всему, Лиза пребывала в хорошем настроении. Кокетливо поправила юбочку, усаживаясь на стул, и приветливо улыбнулась понурому Максу:
– Что ты, молодец, невесел? Что головушку повесил?
– Есть повод, – буркнул он.
– Какой же?
– Не тупи, Лизка, не до приколов сейчас.
– Ты из-за Глеба, что ли, переживаешь? – примирительно спросила она.
– А ты, я смотрю, не особо?
Лиза недоуменно приподняла бровь:
– А зачем? Он взрослый мальчик. Хочет поиграть в опасную игру – его право. К чему надрываться в попытках переубедить его?
– Вот ты как запела, – Макс метнул в нее холодный взгляд. – Когда тебе нужно было прикончить муженька, ты не жалела сил на убеждения.
– Ага, ну скажи, что я сука. Очень оригинально.
– Это и так очевидно.
– Аминь. Дальше-то что? – Лиза схватила меню, быстро пробежала глазами и отбросила в сторону. – Придурок. Все настроение испортил.
– Давайте успокоимся, – вступил в диалог Джек. – Лиза хоть и хорохорится, но тоже переживает, ты же знаешь, Макс. Не будем забывать, что Глеб самостоятельно принял решение, никто его не принуждал. В сложившихся обстоятельствах лично я не вижу иного выхода, кроме как согласиться с ним и постараться свести к минимуму негативные последствия.
Макс слушал безупречно разумную речь приятеля, глядя попеременно то на него, то на подругу, и недоумевал: неужели они не осознают, что собираются сделать? Ладно Джекил, – он всегда сохранял выдержу в ситуациях, когда остальные взорвались бы. Умел контролировать свои эмоции. И сейчас, похоже, искренне верит, что озвучивает наилучший из возможных способов сохранить Глебу жизнь. Но Лизкино спокойствие было неожиданным и неприятным. Макс восхищался ее умением дистанцироваться от проблем, уважал ее непоколебимый цинизм, когда дело касалось чужих людей. Но здесь и сейчас речь идет о близком друге, фактически члене семьи. И Лиза, – которая утверждала, что ценит дружбу и никогда не позволит их компании развалиться – вела себя так, словно происходило нечто само собой разумеющееся. Раньше подруга говорила, что у нее нет никого роднее Макса, Джека и Глеба, и, что бы ни случилось, эти трое всегда будут важной частью ее жизни. А теперь с легкостью соглашалась избавиться от одного из них. Получается, все это время она лгала? Может, не так уж не прав был Глеб, не доверяя Лизе? Догадка больно кольнула сердце. Макс поморщился, прижав руку к груди.
– Ты чего? – встревоженно спросила подруга. – Тебе плохо?
Он отрицательно мотнул головой. Сделал несколько неглубоких вдохов, пока не ощутил, что боль отступила. Поднялся из-за столика и, не глядя на товарищей, бросил:
– Я поеду. Аппетит пропал.
Джек попытался встать, но приятель остановил его жестом:
– Все путем. Вы оставайтесь. Увидимся в другой день.
Когда Макс шел к выходу, чувствовал спиной взгляды друзей. Но так и не обернулся. Сев в машину, позвонил жене, предупредил, что сегодня не приедет ночевать. Надя долго ворчала, но успокаивать ее не было настроения.
– Я же сказал: возникли срочные дела. Вернусь завтра утром, – Макс закончил разговор и тут же набрал другой номер.
Через полчаса припарковался возле гостиницы, где остановился Глеб. Спустя еще десять минут тот постучал в водительское окно, предлагая пройтись. Макс обнял друга:
– Старик, я сожалею о твоем брате. Держись. Если есть что-то, что я могу сделать…
Глеб грустно улыбнулся:
– Ты и так сделал больше, чем кто-либо другой. А о Юрке давай не будем.
– О’кей, не будем. Я, кстати, не ожидал, что ты ответишь на мой звонок. После той драки в ресторане… Ты меня прости, старик. Я не должен был так реагировать.
– Проехали.
– Не проехали, – горячо воскликнул Макс. – То, что ты говорил о Лизке… Знаешь, наверное, в этом есть доля правды. Но я люблю эту суку. Понимаешь?
Глеб поднял воротник куртки, защищаясь от порывов холодного ветра. Двое мужчин медленно шли по улице, пугая редких прохожих своим мрачным видом. Ночной город был тих и уныл, и даже неоновые вывески светили непривычно тускло. Грязно-серое промозглое небо отражалось в обледенелом асфальте и, намертво примерзнув, стонало под ботинками людей и колесами автомобилей.
– Джек тебе уже рассказал. Ты ведь поэтому настоял на встрече, так? – Глеб скорее констатировал факт, нежели спрашивал.
– Старик, я не верю, что ты хочешь сделать с собой эту хрень. Скажи, что это шутка, – Макс остановился и пристально посмотрел на друга. Тот устало вздохнул: предстоял долгий и непростой разговор, избежать которого нельзя. Макс единственный, кто мог ему помочь… Глеб понимал, что рискует, но других вариантов не видел. Впрочем, интуиция подсказывала, что он делает правильную ставку. Если Макс даст слово, то обязательно его сдержит. Самое сложное – убедить его согласиться.
На дачу он добрался поздней ночью. Оставил машину возле ворот, пискнул сигнализацией и зашел в дом. Внутри было едва ли теплее, чем снаружи. Не раздеваясь, Макс включил обогреватель и поставил чайник. Сел за стол, устремив взор в темное пространство комнаты. Ему было о чем поразмыслить…
Неизвестно, сколько времени он провел в задумчивой неподвижности. Чайник давно закипел и отключился автоматически. В помещении стало заметно теплее. Макс снял куртку, достал из шкафа заварку и чашку. За окном раздался шорох. Он насторожился. По двору кто-то ходил. Но кто? Дача находилась в глуши, – не зная дороги, ни за что не найдешь. До ближайшего населенного пункта – несколько километров. Кем бы ни оказался гость, его здесь не ждут. Макс схватил нож и бесшумно двинулся в прихожую. Кто-то с другой стороны двери взялся за ручку и потянул ее на себя. Темный силуэт шагнул в дом и в ту же секунду попал в железный захват.
– Это я! – прошипела Лиза. – Убери нож от горла!
Максим выпустил жертву и растерянно уставился на нее.
– Ты чего приперлась? Что-то случилось?
Подруга по-хозяйски прошла в комнату, скинула пальто и повалилась на диван.
– Беспокоилась я о тебе, вот что случилось. Кроме того, мне не понравилось, как ты разговаривал со мной в ресторане. Ты чем-то недоволен. Я готова тебя выслушать.
Макс оправился от удивления и сел рядом. Несколько минут Лиза молчала, наблюдая, как приятель играет с ножом, затем добавила:
– Джек прав. Я переживаю за Глеба. Сильно переживаю. Но ты же знаешь, я редко показываю свои чувства.
– Сложно показывать то, чего нет, – ухмыльнулся он.
Лиза коснулась его руки.
– Зачем ты так? Сам же не веришь в то, что сказал. Многие видят во мне бездушную суку, но только не ты. Ты умеешь отличать показное от настоящего, именно поэтому мы с тобой так близки. В глубине души ты понимаешь, что я не желаю Глебу зла. Ведь понимаешь?
Макс молчал, продолжая крутить нож в руках.
Собеседница громко вздохнула:
– Признаю, я была резка в своих высказываниях. Но лишь оттого, что я злюсь на всю эту ситуацию. Злюсь, что не могу ее изменить. Поверь, я не хочу терять друга не меньше тебя. Мы с Глебом никогда не ладили, но я всегда относилась к нему, как к брату. Разве я не доказала свою преданность? – Она стиснула пальцами его предплечье. – Разве не доказывала? Оставь в покое хренов нож и посмотри на меня!
Он поднял голову и встретился с Лизой глазами. Похоже, это немного успокоило ее. Она продолжила более ровным тоном:
