Александра Маринина - Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток
Игорь
Он резко открыл глаза ровно за две минуты до звонка будильника. Всегда любил поспать, особенно во время отпуска, а здесь просыпается легко и с удовольствием, даже раньше положенного, хотя в первые дни возмущенно сопротивлялся попыткам Ирины заставить его вставать в шесть часов и купаться до завтрака.
— Я не понимаю, какая необходимость так себя насиловать, — недовольно морщился он. — Завтрак с семи до десяти утра, и, если уж тебе так хочется непременно искупаться, можно это сделать и в девять, а в половине десятого позавтракать. Для чего нужно вскакивать в шесть?
— Валяй, — насмешливо отвечала жена. — Я посмотрю, сколько удовольствия ты получишь от такого расписания.
Сама она в первый же после приезда день встала в шесть, схватила купальник и полотенце и умчалась на пляж. Игорь сладко продрых до девяти, побрился и спустился в ресторан. В помещении было невыносимо душно, а на веранде уже вовсю палило жесткое средиземноморское солнце. Кофе показался ему невкусным, сигарета — горькой, а на подносе с очищенными от корки кусками арбуза остались самые бледные и вялые дольки. На пляж он явился в отвратительном настроении, чувствуя себя совершенно разбитым, и с недоумением взирал на абсолютно довольных жизнью родителей и жену, лежавших на топчанах. Плюхнувшись рядом, он принялся брюзжать по поводу душного зала в ресторане, солнца, на котором нельзя загорать без риска моментально получить ожог, и вообще жары, от которой нет спасения, на что Ирина, лукаво усмехаясь, ответила, что в семь утра на веранде царит изумительная прохлада, а если до этого еще и на пляж сбегать, то можно не только поплавать, но и позагорать, потому что рассветное солнышко совершенно безопасно, и после таких приятных процедур завтрак доставляет море удовольствия. Через час после его прихода Ирина начала собираться, за ней потянулись и родители.
— Вы куда это? Только-только пришли…
— Это ты только-только пришел, — строго заявила Елизавета Петровна, — а мы здесь с восьми утра. Ирочка совершенно права, и я как врач ее полностью поддерживаю. Сейчас наступит самое тяжелое время и будет самое жесткое солнце. Мы уходим, вернемся после обеда.
Разозленный, Игорь демонстративно снял солнечные очки и побежал в море. Он провалялся на пляже до обеда, потом, не одеваясь, прямо в мокрых плавках посидел в гостиничном ресторанчике рядом с пляжем, съел огромный бифштекс с жареной картошкой, выпил три кружки пива и снова вернулся на топчан. К четырем часам, когда появились родители и Ирина, он чувствовал себя разбитым и измученным.
— Надо было переться в Турцию, чтобы полдня торчать в номере, — проворчал он при виде родных.
— А мы в номере не сидели, — весело ответила жена, — мы славно попили кофейку в тенечке возле бассейна, поиграли в пинг-понг в зале с кондиционерами, сходили на массаж, пообедали. Кстати, дружочек, что ты ел на обед? Небось мясо с картошкой?
— Сынок, Ирочка права, — снова встряла мать, она вообще во всем одобряла Ирку, что бы та ни сказала — тут же кидалась ее поддерживать, — на такой жаре нельзя есть тяжелую пищу. Вот мы взяли по два овощных салатика и фрукты — и отлично себя чувствуем. А горячее и мясное можно съесть на ужин.
Игорь дулся до самого вечера, но никто не обращал на это внимания, Ирка с отцом из воды не вылезали, все время то плавали, то просто валялись на мелководье, мать уткнулась в какой-то детектив. Вообще-то обидно немного, что предки так любят его вторую жену, прямо души в ней не чают, а родной сын будто и вовсе на задний план отошел. Но, с другой стороны, это все-таки лучше, чем прохладное выражение вынужденного терпения, не сходившее с их лиц все то время, пока с ними жила его первая жена Вера. Веру они считали провинциальной щучкой, ухватившей цепкими острыми зубками столичного мальчика из хорошей семьи и получившей прописку и работу в Москве. Ирка же в их глазах была интеллигентной девушкой с трагически не сложившимся детством и с собственной жилплощадью, к тому же коренной москвичкой.
К вечеру он был похож на сдутую резиновую игрушку, обессиленный, злой, с головной болью и тяжестью в желудке.
— Послушай, — миролюбиво сказала Ира, когда они легли спать в своем номере, — я предлагаю тебе попробовать только один раз. Давай завтра вместе встанем пораньше и сделаем так, как сегодня. Если тебе не понравится, я от тебя отстану, живи по своему расписанию. Давай, а?
— Посмотрим, — пробурчал он, отворачиваясь к стене.
Засыпая, Игорь твердо решил ни на какие провокации не поддаваться и спать столько, сколько хочется, на то и отпуск, чтобы спать. Утром, однако, едва заслышав треньканье будильника, захваченного Ирой из дома, он все-таки встал. Будильник у них был один на всех, поэтому Ирка попросила его позвонить в номер к родителям и разбудить их, пока она будет чистить зубы.
«Как хорошо! — подумал Игорь, выходя из здания на воздух, пропитанный утренней вкусной прохладой. — Кто бы мог подумать, что в этой стране бывает так хорошо». Прозрачная морская вода казалась стеклянной, на пляже не было ни души, просыпающееся солнышко, еще совсем сонное и оттого не яростное, светило ласково, нежно гладило кожу и рисовало на песке длинные неуклюжие тени от грибков-зонтиков. Игорь уже забыл, что способен испытывать блаженство, а тут вспомнил… На завтрак все побежали бодрыми, с мокрыми волосами, уселись на веранде, надежно укрытой от низкого пока еще солнца стеной здания, уставили весь стол тарелками с булочками, омлетом, сыром, овощами и арбузом, в мгновение ока все это проглотили и приступили к кофе. Ира и Игорь закурили, и напиток сегодня уже не казался противным, и сигарета не отдавала горечью.
После завтрака вернулись на пляж, и, когда в половине двенадцатого все начали подниматься с лежаков, Игорь понял, что с удовольствием уйдет сейчас с жары, он уже успел достаточно наплаваться и належаться под «грибком». Предложенный женой и поддержанный матерью режим оказался и впрямь куда более подходящим для местных климатических условий, но не признавать же правоту женщин без борьбы! Он для виду поворчал и побрюзжал еще пару дней, а потом втянулся настолько, что стал просыпаться даже раньше, чем прозвонит будильник. Единственное, что вызывало его постоянное недовольство, была плохая работа кондиционеров, которые имели приятное обыкновение отключаться.
— Ты сам виноват, — пожимала плечами жена в ответ на его ворчание, — не нужно было жадничать, тогда нам хватило бы на четыре путевки в пятизвездочный отель. А так живем в «трех звездах», спасибо, хоть какие-то кондиционеры есть.
На это ответить ему было нечего, он действительно пожадничал. Еще в феврале уговорил родителей купить акции МММ, и вся семья дружно следила по телевизору за жизнью рекламных героев Игоря и Юли, а потом и Лени Голубкова, которые под неувядающую мелодию «Рио-Риты» демонстрировали всей стране, как можно, вложив рубль, через очень короткое время получить целых сто и купить жене сапоги или еще что-нибудь не менее полезное. Когда цена акций выросла в шестьдесят раз по сравнению с той, за которую Мащенко их купили, Ира стала настаивать на том, чтобы сдать бумажки и получить деньги. Игорь, однако, сдавать акции не спешил, скрупулезно подсчитывая дважды в неделю вновь выросший доход. Вся семья готовилась впервые поехать отдыхать за границу, в Турцию, отпуск планировали на вторую половину августа, чтобы Ира не опоздала к началу занятий в институте.
— Мы на эти деньги устроим шикарный отдых, — говорил Игорь, выключая калькулятор, — пусть родители поживут две недели на хорошем курорте, ведь за всю жизнь никуда дальше Черного моря не выбирались. Вот еще немножко подождем, как только за наши акции можно будет получить десять миллионов рублей, сразу же сдам их.
1 июля 1994 года курс доллара составлял без малого две тысячи рублей, десять миллионов означали пять тысяч долларов, на которые Игорь собирался приобрести четыре путевки в знаменитый отель «Тюркиз», каждая стоимостью тысяча двести долларов. Однако ничего у него не вышло, поскольку печально известная финансовая пирамида Сергея Мавроди как раз в июле приказала долго жить. Толпы обманутых вкладчиков осаждали центральный офис МММ на Варшавском шоссе, но семью Мащенко это не спасло. Деньги, на которые все четверо рассчитывали весело отдохнуть на Средиземном море, «ахнулись». Пришлось покупать путевки куда более дешевые и жить в отеле существенно менее комфортабельном. Иру, как оказалось, это совершенно не расстроило, она и в таких-то отелях никогда не жила, и «шведский стол» на завтрак и ужин казался ей верхом роскоши и обжорства. Родители тоже не жаловались, и Игорь, покомплексовав некоторое время, успокоился. Главное — море, чистое и теплое, песчаный пляж, достаточно просторный и оттого не кажущийся многолюдным, вечерние походы после ужина в близлежащую деревню, где они изучали ассортимент золотых, кожаных и трикотажных изделий в магазинах, а потом подолгу сидели, овеваемые приятным ветерком, в кафе и пили турецкое пиво или кофе со взбитыми сливками. Что еще нужно для полноценного отдыха?
