Данил Корецкий - Рок-н-ролл под Кремлем. Книга 4. Еще один шпион
– Это плохое место, там психические пушки, – сказал он ожидавшему в темноте салона Амиру. – Мне надо подготовиться.
* * *
Назавтра ему было плохо. Назавтра всем было плохо. Идти было нельзя.
Через два дня Бруно исчез около шести утра, вернулся ближе к полуночи, пьяный. Потом он сказал Тимуру, что ходил в разведку в эти, как их, ракоходы. Там все хуже некуда. После теракта менты выставили посты на всех подземных магистралях, которые пересекаются с линиями метро. Сейчас туда нельзя, он сам еле ушел от них. Это он-то, Бруно Аллегро! А что будет с вами?..
Последующую неделю Бруно пил в квартире на Кузнецком мосту, где Тимур устроил ему что-то вроде бесплатного пансиона. Потребовал кокаину. Потом потребовал проституток. Тимур переговорил с Амиром и сделал, как он просил. Лора и Кора ушли от Бруно все в слезах и соплях, у Лоры был синяк под глазом, она несколько дней после этого не могла работать. Аллочка по прозвищу Резак задержалась у него на два дня, ничего потом не рассказывала. Катерину он даже на порог не пустил, развернул сразу. Правда, на лестнице догнал, сунул ей букет каких-то то ли фиалок, то ли гераней – видно, из горшка какого-то вырвал, там еще земля была, Катерина всю блузку себе испачкала.
На шестнадцатый день после разговора с Амиром Бруно опять куда-то намылился поутру. Тимур его остановил, дал то ли сопровождающих, то ли конвойных. Ходили весь день по городу, Бруно заглядывал в канализационные люки, ворчал что-то. Одному из конвойных в какой-то момент показалось, что он хочет убежать. Бруно скрутили, привезли на Кузнецкий, там он устроил скандал, чуть не прокусил этому провожатому руку. Сказал, что никого никуда не поведет, ни под какую землю, пусть лучше сначала научатся обращаться с ним, с Бруно Аллегро, человеком-звездой, а потом будем разговаривать. Тимур позвонил Амиру, потом передал трубку Бруно. После разговора с Амиром карлик успокоился, но сказал, что менты запустили ядовитый газ в канализацию, туда сейчас нельзя.
На семнадцатый день он напился, висел на балконе на руках и ругался матом.
На восемнадцатый день опять ходил по городу с провожатыми, нюхал люки. Был очень смурной.
И на девятнадцатый тоже ходил. Проклятый газ все никак не улетучивался.
* * *
– Ну, а вам с какой радости туда переться? – недовольно вопросил Бруно, поглаживая рукой панель домофона. – Нечего вам там делать. Подруги у меня там. Маленькие подруги, девчонки что надо, не то что ваши лоры-коры. Я, может, перепихнуться с ними собираюсь. Свечку подержать хотите?
– А чего свечку, зачем? – подозрительно покосился на него Саид. – Не нужен мне свечка. Я хочу, чтобы ты не убежал. Чтоб ты здесь был. Вот Ваха пусть скажет, я правильно говорю?
Вахе определенно не нравилась эта затея, к тому же это Китай-город, территория Зафшана Бакинского, который формально как бы в мире с нохчами, но это на высшем, так сказать, уровне, на руководящем. А на их, на исполнительском, всякое может случиться. Вот если бы, например, Ваха увидел, как кто-то из бакинских по каким-то делам ошивается у него на Трубной, он бы ему определенно дал просраться.
– Ты назови нам, какой там квартира, где ты будешь, – сказал Ваха. – И давай быстро, как джигит – раз-два, раз-два. Не нужно много здесь оставаться.
– Тридцать первая квартира, третий этаж, – Бруно задрал голову, посмотрел на уходящий в небо эркер семиэтажки. – Вон, окно, с такой занавеской, как женские панталоны – видишь? Знаешь, что такое панталоны, джигит?
– Отстань от меня, злой малявка, – ухмыльнулся Ваха. – Иди скорее. Только я хочу один условие: ты меня познакомишь потом со своими маленькими подружками. Они детский совсем, да? И всё у них детский? Но они хоть не с бородой, как ты?
И рассмеялся, очень довольный. Бруно молча смерил его взглядом и повернулся к домофону, набрал тройку и единицу. В домофоне что-то тонко пропищало.
– Это я, девочки, – сказал он. – Да. Бруно. Я откинулся. Открывайте.
Эльза и Инга, одна брюнетка, другая блондинка, обе уже навеселе, встретили его радостным визгом, повисли на нем, закружили, расцеловали, тут же облили каким-то ликером – и убежали на кухню, уставились в окно. Кажется, их очень заинтересовали Ваха и Саид.
– Ой, это с тобой пришли, что ли? – спросили они. – Такие дикие с виду, злобные, особенно этот, большой такой... Ой, ты же слышал? У нас тут недавно метро взорвали, столько мертвых было, ой! Все говорят, это чеченцы какие-то. А эти тоже чеченцы? Ой, ну этот большой, ну он вообще!.. Ой, Бруно, как мы рады тебя опять видеть!
Они почти не изменились за эти восемь лет, такие же трескучие, болтливые, особенно Инга. И так же любят всякую сладкую гадость. Бруно стоял в дверях кухни, смотрел на их маленькие попки, на тонкие кукольные фигурки, прильнувшие к слишком высокому для них подоконнику, слушал их восторженный и бессмысленный треск и думал, что наконец-то он вернулся домой, к своим.
– И что?! – заорал он. – И это так у вас встречают старых друзей после долгой разлуки, а?
Подбежал к ним, шлепнул, отобрал рюмки с ликером, быстренько отыскал на кухонной полке большое фарфоровое блюдо с какими-то китайскими цветочками, опорожнил туда пакетик с коксом, много кокса, хорошенько ткнул туда носом Ингу, потом Эльзу, снова Ингу, потом нырнул туда сам. Вынырнул с выкаченными глазами, заорал:
– Вот так надо встречать! А-а-га!
Эльза и Инга, у одной нос в порошке, у другой вся мордашка белая по самые брови – хохотали, умирали со смеху, потом сбросили одежду, танцевали голые, прыгали на кровати среди распотрошенных подушек, потом натерли промежности кокаином и заставили Бруно слизывать, доведя его до исступленной икоты, потом долго трахались, ничего не чувствуя онемевшими членами, мылись в ванне с какими-то пузырьками и архипелагами белой пены – трое маленьких людей в огромной дылдовской ванне! – опять танцевали, трахались, визжали, и хохотали, как малые дети, и ползали по полу, совершенно обессиленные...
Потом просто болтали и смотрели на дрожащее синее пламя на плите, ждали, когда сварится кофе. У Эльзы и Инги дела не очень, их прежнее эскорт-агентство перекупил богатый немец из бывших советских, очень жадный, многое там поменял, заставлял их чуть ли не на улице работать, в общем, они ушли к другому, а потом и оттуда уйти пришлось... В общем, ищут клиентов сами, что далеко не фонтан, но жить можно. А вот Пушок уехал в Израиль, работает там. Звонит иногда, жалуется, что он здесь такой один, что местные жители употребляют слишком много острой пищи, от этого у них усиленный прилив крови к малому тазу и гипертрофированное либидо, что вырастает иногда для него в проблему...
– Ну, а ты как? – спросила Инга.
– По-разному. Бывало и лучше, – буркнул Бруно. – Мешаю виски с мартини, коксом шлифую... Жру в ресторанах, одеваюсь как сраный лорд, у меня даже костюм есть такой, в блестках, всю жизнь мечтал... Еще трахаю больших женщин. Больших, тупых, скучных. Неблагодарных сучек трахаю...
Он широко зевнул.
– Ничего они не понимают, не-е... Им плати – не плати, все без толку. Деньги на ветер. Сколько бензину ни лей в «запорожец», все равно не побежит, как «феррари»...
Бруно встал, выключил кофе, ушел в гостиную, позвенел бутылками в баре, вернулся с поллитрой вишневого ликера. Эльза с Ингой снова прилипли к окну, наблюдали, как Ваха и Саид нарезают круги по двору.
– А покрепче ничего нет?
– Если крепче, горчит, – объяснила Эльза. – Мы горькое не любим, ты же знаешь.
– А мой шампур не горчил, когда вы его коксом намазали? – оскалился в усмешке карлик.
– Фу, грубиян, – наморщила носик Инга. – Как не стыдно!
Он отпил из горлышка, поморщился, поставил бутылку на стол.
– И все равно лучше вас в этом городе нет, хорошие вы мои, – сказал Бруно, утирая рот рукавом. – Хоть вы и гадость всякую пьете, конечно.
Он опять сморщился, передернулся, покосился на бутылку.
– Нет, просто в голове не укладывается, как вы этот сироп можете... От него же понос, наверное. Или еще что-нибудь похуже...
– А почему они с тобой ходят, эти люди? Что им надо? – перебила его Инга. – Ой, ну такие страшные, просто настоящие убийцы...
– Ну да, убийцы, типа того, – небрежно сказал Бруно. – Серьезные бандиты. Поглядывают кругом, все такое. Телохранители типа. Это мои новые друзья. Просят, чтобы я помог им в одном деле.
– Как?! Ты тоже будешь кого-то убивать? – пришли в ужас Эльза и Инга.
– Не, это пусть рядовые... Не мой уровень. Я у них типа пахана. Спец, короче. Ну, головой работаю...
– Ну, какой он жуткий, огромный... ужас просто! – пробормотала Инга в окно. – Наверное, разорвать может...
– Нравится? – оскалился Бруно. – Это Ваха Три Тонны. Свистну – прибежит, делай с ним, что хочешь.
Рука у Инги вдруг соскользнула, она стукнулась лбом, едва не разбив стекло, громко выругалась. После кокаина у нее разбегались в стороны глаза, и с пространственной ориентацией что-то было не то.
