Дмитрий Вересов - Тихий Дон Кихот
– Религия – это готовый к употреблению продукт. Только добавь воды. То есть веры. Ритуалы зафиксированы, молитвы записаны, иконы намолены. Но к истине можно прийти разными путями. Или ты пассажир, и тогда тебе не надо соваться в машинное отделение. Или ты пилот, и тогда твоя святая обязанность знать устройство своего самолета. И тот, и другой прилетят в пункт назначения. Но пассажирам сделать это значительно легче. Вера делает нас пассажирами. Нас привезут куда надо. Понимаешь? И можно заботиться только о хлебе своем насущном… И не совать свой нос куда не надо.
– Разве это плохо? – неуверенно спросила Аня.
– Нет. Это даже хорошо. Нос совать, может быть, и не нужно. Человек хочет уподобиться Богу. Мы копаемся в ДНК и пытаемся менять их свойства в нужную нам сторону. Удалять генетические болезни. Создавать идеально здоровое тело и насыщать его идеально здоровым духом. Я копаюсь в космограммах и пытаюсь найти оптимальное время и место для рождения сверхчеловека. С точностью до минуты. Ты же знаешь легенду о том, как рождался на свет Александр Македонский. Если бы мама подождала еще немного, он бы был непобедимым не только людьми, но и болезнями. Но, увы, она не смогла…
– Вы хотите создать непобедимого человека? – Аня смотрела на него с некоторым ужасом.
– Создать его невозможно. Я хочу его лишь усовершенствовать. Знаешь, каким путем можно внедриться в ДНК? Только с помощью вирусов. У них есть такое свойство. Они легко вклиниваются в гены. Но на этом пути поджидают сотни сюрпризов. Их следует полностью уничтожать. Клону человека было позволено разделиться только на четыре клетки. И его в панике уничтожили. Это запрещено. И наверно, правильно. Так вот, вирус коровьего иммунодефицита однажды встроился в человеческую ДНК. Может быть, его и уничтожали. Но только он взял и не уничтожился. Каждый раз есть риск, что вместе с мутацией генома изменится устойчивость к уничтожению. СПИД – это выпущенный лабораторный вирус, проявляющий чудовищную стойкость к уничтожению. А кого наплодят дальше? Все это очень сложно – генетически модифицированному зерну не страшны гербициды. Гибнут только сорняки. А через пару лет сорняки перестают реагировать на гербициды. Потому что соседние растения обмениваются вирусами. И к чему это приведет? К тому, что человечество будет убегать от всех этих мутантов на Северный полюс.
– Вы так хорошо в этом разбираетесь, – Аня нервно водила пальцем по краю чашки с остывшим чаем. Она его так и не выпила. Просидела все время с открытым ртом, пока Брежнев выкладывался перед ней, как перед тысячной аудиторией. Но сейчас она внезапно почувствовала, что момент пришел. – А генетическую экспертизу сделать вы бы могли?
– Что? – он как будто свалился на землю из своего парения. Наклонил голову набок, словно плохо расслышал. – Какую экспертизу?
– Генетическую, – прошептала Аня, испугавшись его реакции. – Чтобы знать… Наверняка.
– У тебя какие-то сомнения? – спросил он, подойдя поближе и пристально заглядывая ей в глаза. Потом, похоже, прочитал в них ответ и переспросил. – Да?
– Я не знаю… Но хотелось бы узнать точно.
– Процедура установления отцовства, Анечка, не дает удовлетворительного результата. Если отцовство исключается – гарантия сто процентов. Но обычный ответ – отцовство не исключается. Это значит, что человек может быть отцом. А может и не быть. Очень раздражающий ответ. Но если тебе это необходимо, я могу сделать это сам. Правда, придется сдавать кровь. Тебя это не пугает?
– Нет. Не пугает, – ответила Аня с пионерской готовностью. – Кому сдавать?
– Да можно прямо мне. – Но потом он задумался и сказал. – Нет. Пожалуй, сам я этого делать не стану. Попрошу в лаборатории. Результат ты узнаешь сама. Мне это, Анечка, совершенно безразлично!
Часть четвертая
НОША ХРИСТОФОРА
Глава 19
– …Оставайтесь с Богом, ваши милости, и скажите герцогу, что голышом я родился, голышом весь свой век прожить ухитрился: я хочу сказать, что вступил в должность губернатора без гроша в кармане и без гроша с нее ухожу…
Аня смотрела на свои новенькие права и не верила, что теперь она может садиться в свою машину и ехать куда угодно, главное не очень быстро.
Они достались ей легко. А потому не верилось в их реальность. Но желание их получить во что бы то ни стало она почувствовала еще тогда, когда встретилась в электричке с Риткой.
Аня тогда возвращалась от родителей после эвакуации Светы Перейкиной. Они с Риткой случайно встретились на платформе. И бросились друг другу на шею. Восторги были искренними. Ритка была ее подругой детства. Настолько близкой, что и предположить было сложно, что однажды наступит день, когда они больше не будут встречаться каждый день и рассказывать друг другу все.
Аня уехала в город. Поступила на журфак. Вышла замуж раз. Вышла замуж другой. Ритку видела мельком, когда приезжала к родителям. Да и говорить им было как-то не о чем. Аня уже не помнила, на чем они остановились. А начинать вдруг с середины ее городской жизни не имело смысла. Все равно пришлось бы вытягивать из памяти всю цепочку ее жизненных событий. А потому она почти ограничилась общеизвестным: «Ничего».
Ритка же так и горела желанием поговорить о себе. Да это и понятно. Теперь и она жила в городе. Теперь и она приезжала в родной поселок только на редкие выходные. Теперь и она училась. Ей все это казалось невероятным и потрясающим. И эта ее провинциальная восторженность и значительность очень Аню насмешили. Ей-то уже жизнь показала, что от перестановки слагаемых сумма не меняется. Но больше всего Ритка хотела водить машину. Она прямо бредила, как она сама поедет на свою работу, где она работала кассиршей. Как все поймут, что она личность.
– Представляешь! Мне Толя обещал машину купить. Мне! Личную! Анька! Как я ее хочу! – сжимала она кулачки и даже дрожала от желания.
– Да… А права у тебя есть? – спросила Аня.
– У меня нет прав, – ответила Рита так, как если бы они у нее были. Даже кивнула утвердительно. – Но я их получу. Не хуже других!
– А у меня машина уже есть. Стоит во дворе. Вот только я ее боюсь, – призналась Аня. – Я на курсы уже отходила. Правда, экзамен сдавать не пошла.
– Да ты что?! – Ритка откинулась и смотрела на Аню взглядом художника, решающего, какой бы штрих сделать завершающим. – У тебя есть? Ну ты молодец. Хорошо поработала.
– Да нет. Мне ее подарили, – махнула рукой Аня.
– Вот я и говорю. Хорошо поработала. Я на всех девок за рулем смотрю и понимаю – все они где-то отличились. Наверное, в койке.
Аня засмеялась.
– Ты это серьезно? А мне вот подруга подарила. Так что твоя теория не работает.
– Ну, тебе могла бы и не подруга, – в качестве комплимента высказалась Ритка. – А мне кажется, машина – это признание того, что ты – супер-женщина. А у кого ее нет, значит, не заслужили. И потом, какая разница, кто тебе ее подарил. Главное, что все будут на тебя смотреть… У тебя какая?
– «Фольксваген».
– Все будут смотреть на девочку в «Фольксвагене» и думать про тебя всякие вещи. А ты будешь оттуда смотреть и поплевывать. Пусть себе думают. Зато потрогать тебя никому нельзя, потому что ты теперь не в набитом вагоне метро. Вот так!
Аня посмеялась от души. Но права захотела получить как можно скорее. Не потому что про нее тогда будут думать. Это ее не волновало. Просто ей вдруг передалась провинциальная жажда формальных показателей успеха. Она подумала, что ее желания в последнее время какие-то вялые. А как когда-то мечталось о всяких пустяках! Вот так примерно, как великовозрастная дурочка Ритка мечтает сейчас о своем авто.
С Корниловым она договорилась быстро. Внутрисемейный экзамен назначили на десять вечера в среду. Михаил считал, что вечером, когда машин уже меньше, Аня будет чувствовать себя смелее. Условие было одно – ехать Аня должна была в очках.
– Трусить в этом деле совсем нельзя, – накачивал он ее. – Почти во всех ситуациях на дороге лучше быть решительной и жесткой. Решила ехать – поезжай. А то, знаешь, дамы на дороге склонны проявлять нерешительность. Выехала на левый поворот – поезжай. А то встанет какая-нибудь, так стоит полдня. Боится. Ты ведь у меня так не будешь?
– Ну… – неуверенно начинала Аня. – Не уверена. Я тоже побаиваюсь.
Выехали они вечером. Корнилов ей все-таки безбожно подсказывал. Она даже разозлилась.
– Корнилов, а если я без тебя поеду? Кто мне тогда будет говорить три раза – снимись с ручника? Кто обещал мне, что будет строг, но справедлив? Мне в поддавки неинтересно. Ну что, куда ехать? К Марсову полю давай. Всегда мечтала через мост переехать.
На некоторое время Корнилов замолчал. Аня справлялась. Но когда впереди замаячил отсвечивающий в свете фонарей, как призрак, гаишник, Аня растерялась.
– Чего он хочет от меня? Миша! Останавливаться или нет? – в панике обернулась она к Корнилову.
