Александр Скрягин - Формула власти
Мбу-у-у…
Электрический зверь замолк, и воздух прошила тонкая строчка вагонного перестука колес о рельсы.
– А чем там, в ресторане закончилось-то? – задал майор вертевшийся на языке вопрос.
– Да, ничем… – пожала плечами преподавательница музыки. – Подрались, да померились… У ресторанной публики так часто и бывает… Как в зале все закончилось, я не видела… Допела и переодеваться пошла… Но когда вышла на улицу, все эти драчуны уже вместе перед рестораном стояли, мирно разговаривали…
«Странно, как это они так быстро договорились! – удивился про себя майор. – Или заключили союз по поиску Контрибутова? А как же они, интересно, собрались после поимки? Спиридоновцам – имеющийся у инженера прибор по корректировке сознания, а представителям холдинга «Излучающие системы» – сам Контрибутов целиком, включая его гениальную голову? Так, что ли?…»
– Я даже не заметила, как ты ушел… – чуть заметно пожала руку майора Ева Станиславовна. – Когда со сцены увидела, что началась драка, подумала, как бы ты в это безобразие не влип… Ты же совсем рядом с драчунами сидел… Вдруг бы неприятности по службе из-за этого получил…
– И не говорите, Ева Станиславовна, у нас с этим очень строго. Не дай бог, еще бы в милицию попал! На службу сообщили! Начальство разбираться не будет, случайно ты рядом с дракой оказался или не случайно. Скажут, компрометируешь офицерское звание и все! Хорошо, если просто выговором отделаешься, а то могут и из органов наладить… Пришлось через кухню уйти.
– Ну, и правильно! Ты, Фима, молодец! Никогда головы не теряешь! Разве что… – демонстративно оборвала себя женщина, чтобы Ефим сам поинтересовался продолжением фразы.
– Разве что? – подыгрывая ей, задал вопрос майор.
Спутница искоса взглянула на него:
– Разве что с женщинами…
Ефим произнес что-то вроде:
– М-м-мда.
– Но я вас, Фима, прощаю! – рассмеялась Туровская. – Мужчина и должен терять голову от женщин. А то, какой же он мужчина?
– М-м-мда! – снова произнес Ефим, придя к выводу, что междометия являются прекрасной формой общения мужчины с противоположным полом.
Междометия создают у женщины реальное впечатление, что с ней разговаривают. И, в тоже время, будучи лишенными всякого содержания, дают возможность собеседнице понимать мужские ответы совершенно так, как ей хочется. Разве плохо?
«И чего это я раньше мычать не любил? – спросил себя Ефим. – Ка-ак удобно!»
Обволакивающий голову сиреневый запах почувствовался еще вдалеке от дома из непропитанных шпал.
Они вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Постояли на площадке.
– Может быть, зайдешь, чашку чаю выпьешь? – спросила Туровская. – Кофе не предлагаю, поздно… А чай я с жасмином сделаю…
Ефим пожалел, что все-таки не всегда можно пустить в ход междометия.
– Да, я бы с радостью, Ева Станиславовна. Но – не могу! Горынин ждет! Дело одно важное. Волнуется старик!
– Разве я не понимаю! – не глядя на него, произнесла женщина. – Дело есть дело. Иди, конечно…
Решив, что междометиями тут не обойдешься, а никакие подходящие слова ему в голову не приходили, Ефим положился на интуицию, и поцеловал нестареющую преподавательницу музыки в гладкую душистую щеку.
Ева Станиславовна подняла на него умело подкрашенные глаза, помолчала и погрозила ему пальцем. Ефим почувствовал, что интуиция его не подвела. Он сделал лучшее из всего, что можно было сделать на прощание. Несмотря на грозящий наманикюренный палец, женщина совсем не рассердилась, напротив, – настроение у нее, как он почувствовал, явно поднялось.
Ефим вышел из подъезда и вдохнул пряный ночной воздух. Он немного постоял, уперев кулаки в бока, потер ставшие колючими щеки и скорым шагом направился к дому руководителей Института.
31. Поздние визиты к доктору Горынину
Майор Мимикьянов шел по ночному поселку.
В большинстве окон свет уже погас. Дома спали, надвинув на свои лица треугольные крыши, похожие на бабушек в косынках, что вечерами дремлют на завалинках. Зеленоватая луна очерчивала невидимыми лучами косматые контуры тополиных крон. Вокруг стояло безмолвие. Ни звука не доносилось даже со стороны железнодорожной станции. Тихий час выдался даже на никогда не спящем транссибе.
В Колосовке все – рядом. И через пять минут майор Мимикьянов поднимался по лестнице к двери, за которой жили доктор Горынин и Снежная Королева.
На этот раз ему открыла Наталья Сергеевна.
– Проходи, Фима! – сказала она. – Мы как раз чай пить собрались.
Миновав длинный коридор, они оказались в большой ярко-освещенной столовой.
Горынина в комнате не было.
– Подожди немного, Фима! Я сейчас стол накрою. – сказала хозяйка и ушла на кухню. И сразу оттуда донесся голос Леонида Георгиевича. Ему ответила Наталья Сергеевна. Казалось, супруги возобновили прерванный его приходом спор. Майор прислушался, но голоса резко снизили свою громкость и стали почти не слышны.
Ефим перестал прислушиваться, он подошел к дворцу-буфету и погладил его большой бок.
Буфет по-прежнему пах старым деревом и пчелиным воском.
Дерево под ладонью казалось теплым.
Граненые стекла в буфетных дверцах едва слышно звякнули – будто комнатный дворец по-своему здоровался с ним.
Супруги вернулись из кухни с фарфоровым чайником и большим белым блюдом. На нем горой лежали толстые ватрушки.
– Хорошо, Ефим, что ты пришел! Я как раз клюквенное варенье достала! – непривычно оживленным голосом произнесла Снежная Королева. – Я же помню, ты любишь…
Майор внимательно посмотрел на Наталью Сергеевну. На ее молочных щеках даже выступил румянец. Такое у Снежной Королевы он видел всего пару раз за всю историю их знакомства. Сам же Леонид Георгиевич сел за стол ежом, которого пол дня катали по поляне неуемные собаки.
Доктор принялся за свою чашку с таким серьезным вниманием, будто ничего более важного на свете для него не существовало. Снежная Королева несколько раз порывалась что-то сказать, но, в конце концов, только пропела:
– Фима, тебе вазочку для варенья дать? А то накладывай его прямо на ватрушку, вкуснее будет…
Майору Мимикьянову, как он ни старался, ничего не приходило в голову для светского начала беседы, да и желания вести пустопорожние разговоры не имелось. Он собрался с духом и обратился к поглощенному чаем Горынину:
– Леонид Георгиевич, а, все-таки, не мог ли у Контрибутова оказаться какой-то портативный прибор по коррекции сознания? Вы меня простите за назойливость, но я сегодня целый день о таком приборе слышу…
– Да, ну, Ефим! – не отрываясь от чашки, пробурчал еж. – Ну, ты же знаешь! Все наши излучающие приборы разве что на грузовике увезти можно… Не было у нас никакого портативного излучателя!
– Подождите, Леонид Георгиевич! Но существовал же в вашем отделе сектор сверхмалых генераторов, разве нет?
– Да, существовал. – Леонид Георгиевич все-таки оторвался от чаепития. – Только у нас эта тема была закрыта еще когда!.. Еще до твоего прихода в Институт! И все материалы переданы в Зеленогороск, в «КБ – 19». У нас абсолютно ничего не оставалось! Ни моделей, ни документации! Да и Контрибутов в нашем отделе тогда не работал…
– Леонид! – голосом секретарши директорской приемной произнесла Снежная Королева.
– Наталья! – начальственным тоном руководителя ведущего отдела Института отозвался доктор, вздернув подбородок.
– Леонид! Ты не прав. Ефим нам не чужой! – повысила голос Снежная Королева.
– Наталья Сергеевна! – зашипел еж. – Наташа! Не о чем тут говорить! Я сказал: не о чем!
– Леонид! – добавила льда в голос Снежная королева. – Ты в этих делах ничего не понимаешь!
– Правильно! – резко отодвинул от себя чашку доктор. – Вы все понимаете! Только я один ничего не понимаю!
Доктор засопел так, что казалось, его тонкий ежиный нос стал горячим на ощупь.
Наталья Сергеевна выпрямила спину и сверкнула заледеневшими глазами. Она набрала в легкие воздух и уже совсем собралась что-то сказать, как вдруг в прихожей настойчиво забился звонок.
Снежная Королева собралась встать, но Горынин не позволил.
– Сиди уж! – махнул он на нее рукой. – Сам открою. Это, должно быть, Коля удочку принес, что вчера брал…
Доктор выбрался из-за стола и исчез в коридоре.
Однако, это оказался совсем не сосед Коля.
Вслед за пятящимся доктором в комнату плотной стеной вошли посланники Спиридона.
– О! Профессор! Какая встреча! – обрадованно произнес Хунхуз, обращаясь к Ефиму. – Ты, наверное, думал, что нас больше не увидишь! А мы – вот они! Ты чего не рад?
Майор вздохнул и устало произнес:
– Почему ж не рад? Еще как рад! Весь вечер только и делаю, что вас жду!
– Ну, тогда, вставай! Пойдем! – ласково произнес Хунхуз.
Маленький доктор задрал голову и возмущенно обратился к песочнолицему вожаку:
– Вы кто?
– Научная делегация, отец! – ответил спиридоновец. – На ка-а-аллоквиум вашего изобретателя забираем!
