Светослав Славчев - В ловушке гарпий
В убийстве Манолова я обнаружил странную помесь холодного разума и чувств. Что же случилось на самом деле?
Я снова обдумываю факты, потому что факты — основа моего будущего доклада.
Центром событий стал Манолов и его работа. Теперь я уже знаю, как это было Итак, Манолов каждое утро появлялся в институте, усаживался за свой письменный стол у окна и пододвигал к себе микроскоп, а Эмилия принималась расставлять пробирки. Начиналась ежедневная работа. Работа, где почти все результаты были известны заранее, где незначительные успехи имели лишь ту цену, что ими подтверждались или дополнялись знания об уже известных вещах. Монотонная работа ученого, необходимая для развития науки. Тот, кто рисует себе картину современной науки как неиссякаемый фонтан идей или водоворот счастливых или ошибочных предположений, тот просто не знает истинного положения вещей.
Манолов терпеливо работал над своей темой, хорошо понимая пользу и необходимость этой работы. Он давно примирился с этим. В десять утра Эмилия приносила кофе, они садились и неторопливо беседовали — о том, что в Софии еще лето, что вот еще одно лето уходит под барабанный стук падающих по бульварам каштанов. Наверное, к ним иногда забегал Стоименов, раздражавший их непомерным самомнением о себе как о преуспевающем и неотразимом мужчине; приходила Велчева, чтобы сообщить об очередном производственном совещании. Ровно в час дня Манолов шел в клуб-ресторан обедать, а Эмилия отправлялась в институтскую столовую, после чего оба возвращались в лабораторию. Снова работа — планирование экспериментов на будущий день, посещение радиологического отделения и вивариума, наблюдение за подопытными животными. На этом работа заканчивалась.
А на самом деле с этого момента все только начиналось. Начиналась романтика научного труда — проверка оригинальных идей, эксперименты со случайными условиями, то есть то, что является абсурдным для современной науки. В чем проявляется еретическая страсть ученых к открытиям. То, что Женя любил в науке больше жизни. Что превращало кандидата наук Манолова в Женю, в того наивного и романтичного студента с золотыми руками. Тогда он превращался в алхимика, одержимого идеей найти свой философский камень.
Его философским камнем был иммунитет от рака. Повышающие иммунитет вещества должны были заставлять организм обнаруживать раковые клетки и уничтожать их.
Он испробовал десятки соединений. Подчиняясь этой идее-фикс, он комбинировал их, вводил в организм животных последовательно и в обратном порядке. Он пытался найти ту единственную комбинацию вещества, которая разрубит гордиевый узел проблемы рака. Пытался найти вещество-мираж. Его раздражали, но не останавливали неудачи. Он продолжал с азартом ставить свои опыты, в которых как в рулетке ставил на самый крупный выигрыш. Верила в его успех только Эмилия. Остальные знали о его страсти, но не поощряли ее. Никто, правда, не смеялся над ним. Женю любили и уважали. Любили за то, что он был просто хорошим человеком, и за то, что он был кандидатом наук Евгением Маноловым.
Философского камня он не нашел и свинец в золото тоже не превратил. Случайная ошибка подарила ему не иммунитет против рака, а комбинацию веществ, действующих как протектор, то есть повышающих сопротивляемость организма в условиях повышенной радиации.
Женя учел это, но у него не было уверенности. Поэтому побочный результат не вызвал у него особого энтузиазма. Да и Ленарт. участвовавший в опыте, попросил его помалкивать до поры до времени. Говорить о результатах эксперимента, обусловленных случайностью, не принято у ученых и считается дурным тоном. Надо сперва хотя бы подтвердить их другими опытами. Зная, как относятся к его опытам коллеги, Женя решил не давать им очередного повода для разговоров. Он решил выждать, чтобы не вызвать пересудов.
Вот это выжидание и стоило ему жизни. Потому что Эрвин Ленарт моментально сообразил, как можно нагреть руки на таком открытии. Результаты опыта могли стать основой для исследований другого характера. Для исследований, за которые военно-промышленный комплекс отваливает любые деньги. Манолов вобще не думал об этом, другое дело — Ленарт. Тот сразу позаботился о том, чтобы повторные эксперименты оказались неуспешными. Сделать это ему было нетрудно. Успех первых опытов был приписан действию случайных факторов, и Манолов прекратил эксперименты. Молчал и Ленарт, выжидая удобный момент, когда подвернется возможность отработать методику эксперимента и продать ее какой-нибудь фирме, выполняющей заказы военных.
Вот только Ленарт недооценил размах промышленного шпионажа. Он не знал, что Макс, работающий на экспериментальной базе ЮНИЭЛ, является резидентом. Шпионские центры не любят разбрасываться по мелочам, они внедряют своих людей на важнейшие объекты. Макс Нильсен давно работал в Центре, он отвечал за исследования в области радиационной медицины.
Макс не дал Ленарту обвести себя вокруг пальца. Он сразу понял, какие козыри оказались на руках у Ленарта. И сообщил в Центр, что ему нужна помощь.
И помощь ему была оказана немедленно. В один прекрасный день к Ленарту явился посетитель. Кто это был? Может, один из пассажиров “лендровера”, которого я безуспешно пытался разыскать, но который так и не появился в поле зрения. Не называя себя, неизвестный посетитель в тактичных выражениях предложил Ленарту солидную сумму, работу в одной из секретных лабораторий, личную безопасность. А также тактично предупредил, что значит отказаться от предложения такой организации, как центр военно-промышленного шпионажа.
Насчет последнего у Ленарта не было никаких иллюзий, а жизнь была ему дорога. Он, конечно, поторговался, пытаясь набить себе цену, но согласие дал немедленно. Они договорились, что Ленарт покинет Кронсхавен сразу же после того, как соберет все сведения о веществах, с которыми работал Манолов. Все это время Макс оставался в тени, но видимо Ленарт все же догадывался, что тот резидент.
Оставалось решить одну небольшую проблему. Что делать с самим Маноловым. Макс понимал — пытаться купить или шантажировать болгарина невозможно. В его похищении тоже не было смысла — Ленарт знал все, что нужно было знать. Манолов должен был умереть.
Причем умереть так, чтобы его смерть не вызвала никаких подозрений и Макс мог продолжать выполнять свои функции резидента. Так родилась идея инфаркта. Инфаркт может произойти везде — в кабинете, в пансионе, за рулем. Инфаркт в машине, во время поездки, вдали от города казался самым удачным вариантом, поскольку разом ликвидировал бы все следы преступления.
Тем временем Манолов становился все более опасным. В одном из своих научных сообщений он упомянул о результатах той самой серии опытов. Он не успел сделать этого сообщения, так как показал черновик Ленарту.
Это послужило сигналом к действию. Был выбран способ убийства — отравление. Место преступления — дорога в Юргорден, куда Манолов ездил ставить свои опыты. Ленарту было приказано немедленно уехать, поскольку ему еще не особо доверяли. В частности, Макс высказал опасение, что Ленарт может не выдержать и заговорить. Безопаснее было упрятать его куда-нибудь подальше.
Одновременно с убийством Манолова нужно было выкрасть черновик сообщения и пробы веществ, с которыми работал болгарский ученый. Последние требовались лаборатории Центра. Выполнить эту задачу взялся сам Макс — он мог сравнительно легко проникнуть и в кабинет Манолова, и в его комнату в пансионе.
Но идеальных преступлений не бывает, как нет убийцы, который может предусмотреть все неожиданные осложнения. План был выполнен точно. В ночь после отъезда Ленарта Манолов был убит. Вот только катастрофа оказалась не совсем такой, как хотелось бы тем, кто ее планировал. Потерявший сознание Манолов врезался на повороте в грузовик фирмы “Скандия”.
В первую минуту после катастрофы убийцы из “джипа” действовали точно и быстро. Они вытащили тело Манолова из разбитой вдребезги машины и прибрали к рукам папку, которая оказалась при нем.
И слишком поздно заметили, что есть еще один свидетель происшествия, которому удалось тихомолком скрыться. Ведь в грузовике прятался Пер Матуссон, сообщник Тине. Он перевозил очередную партию героина. Матуссон, изумившийся поведению пассажиров “джипа”, быстренько сообразил, что происходящее совсем не похоже на обыкновенную дорожную катастрофу И поспешил спуститься по тропинке к морю, где неподалеку его ждал катер Матуссон надеялся, что побег с места происшествия спас его. Но в правилах разведцентров записано, что самый лучший свидетель — это покойник. Через своих агентов в преступном мире Максу не составило труда установить, кто был свидетелем ночного происшествия, и приказать расправиться с ним.
Связь между Матуссоном и Хельгой Линдгрен была установлена позднее. Это сделал комиссар, проследивший за каналами распространения героина. Оказалось, что Линдгрен, подруга Анны Виттинг, покупала наркотик для матери Анны, зарегистрированной наркоманки.
