Дональд Стэнвуд - Седьмой лимузин
На пустынной дороге к Седер-Сити она подчеркнуто молчала. Не то чтобы она была чересчур разговорчива на пути к Люсинде, но сейчас ее молчание стало особенно выразительным. Или так мне, по меньшей мере, казалось.
Как я сейчас вспоминаю, я был тогда настроен весьма романтически. Мне казалось, что на утро после первой ночи мы проникнемся друг к другу еще большей близостью и поделимся самыми сокровенными тайнами. И да, и нет. Никаких историй, соответствующих моменту, никаких воспоминаний о детских днях, никаких невинных радостей. Я всматривался в ужасающую карту, то выключал, то включал на полную мощность приемник. Джилл — как, впрочем, возможно, и я для нее — оставалась огромной нечитанной энциклопедией.
Я терпел до тех пор, пока мы не выехали на хайвей.
— Поговори со мной.
Джилл отреагировала так, словно я вручил ей повестку в суд.
— Алан, когда мы прибудем в аэропорт, мне надо будет переоформить билет в Нью-Йорк. — Она повернула ко мне лицо. — Не смотри на меня так! Мне бы хотелось поехать с тобой, действительно хотелось бы, но у меня соседи присматривают и за городской квартирой, и за загородным домом, у меня куча дел…
Слушая ее, я четко воспринимал и подтекст. Да, Алан, дорогой мой, прошлой ночью все было чудесно, но сейчас в холодном свете дня мне страшно. Мне очень страшно.
— …если бы мы с тобой хотя бы могли отправиться в полицию, могли сообщить им что-нибудь важное… но в конце концов, что тебе сейчас остается, кроме как вернуться на работу…
Конечно, Джилл. Ты совершенно права. Мне хотелось заплакать, как ребенку, хотелось забарабанить ножками. И все это до тех пор, пока мы не прибыли в аэропорт и не узнали, что судьба уже распорядилась по-другому.
— Прошу прощения, сэр, — сказала мне причесанная под кинозвезду брюнетка за билетной стойкой. — Разве вы не слушали радио? Штормовое предупреждение во всем воздушном пространстве вокруг Феникса. Никаких рейсов до утра.
Правда, обнаружилось, что один рейс все-таки есть. В час двадцать пять на Солт-Лейк-Сити. А оттуда уже можно было улететь и ко мне в Сан-Диего, и к ней в Нью-Йорк.
Упрекнуть Джилл я ни в чем не могу. Наверняка она не планировала этого заранее. Но я увидел, как она завелась, узнав о непредвиденной пересадке в Солт-Лейк-Сити.
— Закажи мне «Кровавую Мэри», Алан. А я пойду позвоню. — Водка с томатным соком пришлась в самый раз. Гроза привела к ломке всего расписания — и в результате нам пришлось втиснуться в какой-то летучий гроб, который вдобавок во время всего полета швыряло из стороны в сторону.
— С тобой все в порядке?
Взяв меня за руку, Джилл кивнула на гигиенический пакет.
Я мужественно ответил утвердительным кивком. Да и не в тошноте было дело. Но каждый раз, когда нас кидало вниз, я вспоминал своих погибших на войне друзей.
Джилл наблюдала то за моим поведениям, то за погодой в иллюминаторе, словно надеясь увидеть не там, так тут какие-нибудь перемены к лучшему.
— Кстати, Алан. Перед вылетом я разговаривала с Тедом. Он сказал, что подъедет из университета, чтобы составить нам компанию в аэропорту.
Она выдохнула эту новость, словно сбросила с плеч огромную тяжесть. Я предоставил ей продолжать.
— …в конце концов, это всего час езды от Прово, а ведь никто не знает, когда мы опять окажемся в здешних краях…
Оборвать ее монолог было все равно что насадить бабочку на булавку. И все же я сказал:
— О Господи, Джилл! Ты собираешься рассказать Теду о нас с тобой, не так ли?
— Должна же я хоть кому-нибудь об этом рассказать! — И тут же с облегчением рассмеялась. Чиновник, сидящий через проход, покосился в нашу сторону, а затем вновь принялся что-то тихо наборматывать на диктофон.
Теперь Джилл заговорила, понизив голос, правда, не слишком:
— Не хочу сказать, что я уж такая монашка и скромница. Но я просто не могу себе представить, что мы утаим это от него. Понимаешь?
Я милостиво махнул рукой.
— Если тебе хочется, можем сделать круг почета над университетом и забросать его листовками.
Умный человек всегда понимает, когда ему приходит пора заткнуться. Я уставился в иллюминатор — на высокие горы и на сияющее вдали озеро Солт-Лейк. Всего пару часов назад жизнь казалась такой простой и ясной, с младенческим простодушием окидывал я тогда взглядом свой всегдашний лабиринт.
А сейчас меня вновь со всех сторон подстерегали повороты в ненужном направлении и тупики.
Итак, Джилл была напугана тем, что мы сделали; ее заранее страшили возможные осложнения. Прошу пожаловать в нашу банду, дорогая. И ей хотелось увидеть одобрение в глазах сына. И я вполне понимал ее, не стану скрывать. Если бы только и она, в свою очередь, не осознавала, как эта игра в красный и в зеленый свет на перекрестке воздействует на мои чувства.
Так что, может быть, Алан, дорогой мой, я пошлю тебя подальше, а сама вернусь в привычное гнездышко. Но даже если так, то в последние часы перед моим уходом ты ведь не будешь возражать против небольшой публичной истерики моего сыночка? В конце концов, ты и так уже столько для него сделал.
Он не спешил. Стоя в зале прилета, он наблюдал за тем, как эскалатор выносил нас ему навстречу. Его лицо было скрыто за дымчатым стеклом, но нам издалека стало видно, что рядом с ним крутится Карри.
— А ты знала о том, что она тоже приедет?
— Я не спрашивала, — ответила Джилл с такой кротостью, словно они уже могли нас услышать. — Да и что мне было сказать? Не бери ее с собой?
— Но что же ты сказала на самом деле?
— Только то, что приедем вместе и что побывали у Люсинды.
Чего было более чем достаточно, чтобы объяснить присутствие Карри на сцене.
Мы подъехали к ним, как игрушечные электрокары. Ага, а вот и мы. Каким сюрпризом стал твой звонок. Ха-ха.
— Пошли пропустим стаканчик, — схватился я за всегдашнюю соломинку, голос мой прозвучал и визгливо, и хрипловато.
Мы пошли в бар второго этажа. Официантка, хлопоча над салфетками и пепельницами, смерила Теда и Карри таким разочарованным взглядом, словно доводилась им благонравной тетушкой. Я забыл о том, что нахожусь в штате Юта, где за людьми моложе двадцати одного года следят взором хищника.
— Ну, и что прикажете подать, — осведомилась она тоном, заранее исключающим возможность любых компромиссов. Но и мне не хотелось подпадать под статью «Спаивание несовершеннолетних».
— Содовую со льдом, — сказал я. Джилл сразу же сообразила, в чем дело.
— Всем четверым?
Официантка окинула нас уже несколько иным взглядом, словно прикидывая размер причитающихся ей чаевых. Джилл проводила ее взглядом.
— Думаю, ты оскорбил ее, Алан.
И без дальнейших размышлений она взяла меня за руку.
Такой, казалось бы, незначительный жест — и все же столь же однозначный, как объявление по аэропортовскому радио. Я почувствовал, как она напряглась, осознав, что именно сделала.
Язык жестов весьма причудлив. Когда через несколько секунд вернулась официантка, она не поняла, что столкнулась с качественно иной, пронизанной льдом, атмосферой. Только что напитки ей заказали четверо людей разного возраста, а сейчас мы уже превратились в две пары, в упор разглядывающие друг дружку.
Тед качнулся вперед, как Атлант, которому шепнули на ухо, что ему придется взвалить себе на плечи еще парочку субконтинентов. Карри была непроницаемой, но, в конце концов, ведь это фамильная черта всех Сполдингов. Можно было, правда, сказать, что она стала уязвимей и куда меньше походила на партизанку-гвериллу, чем когда мы ее видели в последний раз. Разумеется, ведь тогда еще был жив ее отец.
— Думаю, я могу не спрашивать, как у вас дела. — Тед прервал затянувшееся молчание. — Я хочу сказать, и так все ясно.
Конечно, он тоже услышал себя — услышал, что говорит со страшным напряжением, а в конце чуть было не пустил петуха.
Я поспешил вступиться, чтобы переменить тему разговора.
— Главным образом, мы устали. Пребывание в Шорт-Крике кого угодно высосет.
Карри следила за нами с несколько обескураженным видом. Конечно, я вполне мог оказаться заклятым врагом, но, с другой стороны, демонстрировал сердечную склонность к ее потенциальной свекрови.
— Ну, и как вы нашли Люсинду?
— Безупречной.
— Этого у нее не отнимешь. А чего ей было нужно от вас, мистер Эшер?
Да знаешь, дорогуша, того же, чего и тебе. Но Сполдинги и без того питались сплетнями и слухами, и мне не хотелось давать представительнице этого семейства новую порцию пищи для размышлений.
— Она напугана, — сказал я. — Ей, точно так же, как нам, хочется узнать, кто убил твоего отца.
Поставленная на место, Карри потупилась. Перед ней стоял бокал с безалкогольным напитком.
— Не надо лишний раз напоминать мне об этом, мистер Эшер.
