Фридрих Незнанский - Просроченная виза
– Ваша горячность понятна, Платон Петрович, – слегка улыбнулся Турецкий. Он, конечно, видел, что не наивность была тому причиной, а действительное возмущение. Тем, кстати, и понравился ему следователь из областной прокуратуры: он еще способен возмущаться! – Но вы нам лучше скажите, как удалось – и удалось ли – разобраться с «мертвыми душами»?
– Одного «держателя акций» мы нашли, как вам известно. Но Саврасов до сих пор в коматозном состоянии. Врачи не теряют надежды. Мы, соответственно, тоже. Тем более что он – единственный, кого мы хоть можем видеть воочию. Остальные, упомянутые в изъятых документах, объявлены в розыск в связи с их безвестным исчезновением. Но полагаю, что результатов здесь ждать не придется. Скорее всего, типичная ситуация: изымается паспорт, на него оформляются все необходимые документы, которые затем, якобы с его же согласия, переоформляются на другие лица, а владелец паспорта и, соответственно, некоего пакета акций бесследно исчезает. До весны, когда появляются «подснежники», – неловко и печально пошутил Платонов. – Но это пока мои рассуждения, соображения. Следственного подтверждения они в данном случае не имеют. Будем надеяться на Саврасова. Его мы охраняем. Вот Владимир Александрович, – он указал на Кондратьева, – нам в этом деле хорошо помогает.
– А что с задержанными? – снова спросил Турецкий.
– Задержанному Грекову, кличка Хмырь, уже предъявлено обвинение в участии в убийстве Силина. Остальных придется пока отпустить. За недоказанностью. Это я про охранников. Что же касается господина Авдеева-младшего, то у нас против него уже имеются показания Грекова как на организатора убийства Силина. Экспертиза документов, как я надеюсь, тоже добавит. Так что этим двоим – сидеть.
– Теперь меня интересуют похоронные дела, – перешел к следующему вопросу Турецкий. – Сперва давайте вы, Платон Петрович. Как же это получилось, что без вашего ведома похоронили Силина?
– Его не закопали, – хмуро заметил Платонов, – его сожгли уже. Так что если бы мы и захотели провести эксгумацию, увы, поздно. А решил все, по сути, судебный медик, сказав, что свою работу он выполнил. Но он клянется, что сослался на необходимость получить разрешение от следователя. Ко мне же никто не обращался. А в морге сказали, что прибыли какие-то очень важные люди, чуть ли не из правительства, и забрали тело для захоронения. Тыкали удостоверениями депутатов Государственной думы, катафалк роскошный, какого никто еще и не видывал, гроб офигенный… Словом, увезли прямо в новый крематорий, что открылся на улице Россолимо. Хорошо, видать, заплатили, потому что весь ритуал завершился в считанные минуты. Все документы выписаны на имя вдовы, естественно… Ну в принципе и у меня бы никаких возражений не было, поскольку телесные повреждения – следы побоев и пыток – зафиксированы, а просто так держать труп не было необходимости. Но меня все равно сильно смущает неожиданная торопливость. Не говоря уже о заведомо показной роскоши. Может быть, удастся в дальнейшем найти этому объяснение.
– А что у вас, Владимир Александрович? – Турецкий повернулся к Кондратьеву.
– У нас – порядок, – чуть усмехнулся полковник. – Пока все под контролем. Есть сведения, что похороны Карася состоятся завтра на Сергеевском кладбище, что под Подольском. Будет отпевание в храме и короткая церемония захоронения. Надо понимать таким образом, что братва решила четко соблюдать правила своей игры. Пока в интересах дела имею лишь один вопрос: когда будем проводить операцию – до отпевания или уже возле могилы? Как на это дело смотрит религия?
– Религии, по-моему, нет до этого никакого дела, – сказал Турецкий. – Покойников вообще не положено тревожить, но мы ж, когда надо, еще как тревожим. Поэтому давайте исходить из максимальной целесообразности. Труп нужен для вскрытия, чтобы установить, чья в нем пуля. Одновременно нам нужен Синий. Со своим окружением. А когда он соизволит появиться на кладбище или в церкви, тогда, полагаю, и надо начинать. И всех задержанных – по разным камерам. Надеюсь, что отличить братву от посторонней публики ваши парни сумеют?
– Постараемся без осечки…
– С вашего разрешения… – вмешался Платонов.
– Что у вас? – перевел на него взгляд Турецкий.
– Если помните, я высказывался в том смысле, что по моему делу было бы очень полезным допросить банкира Авдеева. Пока в качестве свидетеля. К сожалению, возможности нашего прокурора так далеко не распространяются. Ему, насколько мне известно, посоветовали вот здесь, в Генеральной, постараться обойтись другими свидетелями. Как на этот счет? Ничего пока не изменилось?
– Рад бы вас обрадовать, Платон Петрович, но – увы, – криво усмехнулся Турецкий. – Я разговаривал по этому поводу с Меркуловым. В свете тех аудиоматериалов, что вы сегодня прослушали, такая мера является уже необходимой. Но… Наш исполняющий обязанности – я имею в виду собственного шефа, как вы понимаете, – даже и слышать об этом не желает. Напротив, он страшно раздосадован, как я знаю, задержанием Авдеева-младшего. Уж не ведаю, чем ему так дорога данная семейка. Или не ему, а кому-то гораздо выше. Но сон в этой связи у нашего и. о. генерального, похоже, скверный. Однако я бы не терял надежды, все в нашем мире, а также деле, изменчиво.
– Ну тогда с вашего разрешения я хочу откланяться, – учтиво заявил Платонов. – Мне сообщили утром, что задержанный Греков, он же Хмырь, почему-то настойчиво требует свидания со мной. Что-то произошло, и на него навалилось раскаяние или очередной обман – не знаю. Но контролер сказал, что с ним едва ли не истерика случилась. Я поеду?
– Да в принципе мы сегодня общий круг проблем очертили, – сказал Турецкий. – Есть и еще кое-какие, мы их обговорим, а вас позже поставим в известность. Так что не стесняйтесь, езжайте.
Платонов собрал свои материалы, сложил в папку, вежливо откланялся и ушел.
– Толковый парень, – заметил Турецкий, когда за ним закрылась дверь. – Определенно Костя должен забрать его сюда, к нам. Уходят лучшие кадры. В адвокаты, понимаешь… Там деньги хорошие. А здесь – одна нервотрепка… Ну ладно, двигаем дальше. У меня тут, друзья мои, возникли некоторые идеи, и я хотел бы ими с вами поделиться. Если нет возражений. Они касаются, во-первых, только что упомянутого Авдеева-старшего, к которому мы никак не можем нащупать подхода, а также некоторых новых фигурантов, которых нам обозначил в своей предсмертной речи господин Шацкий. Попутно один вопрос к Татьяне Кирилловне. Подскажите, где, по-вашему, могут находиться те самые документы, о которых, вы слышали, говорил Иван Игнатьевич? Где вообще могут быть документы, связанные с деятельностью фирмы «Контакт»? В офисе был с обыском наш следователь Сергей Львович Карамышев, включенный мной в бригаду, но ничего стоящего внимания он, к сожалению, не обнаружил. У вас есть на этот счет какая-нибудь версия?
– Здесь может быть лишь один вариант, – слегка покраснев, заявила Татьяна. – Дома Иван Игнатьевич никаких важных документов не хранил, а налет на его фирму ничего не дал, поскольку тем бандитам пришлось то же самое повторить у нас дома, значит, искомое, вполне вероятно, должно храниться у первой жены Шацкого. К которой он довольно часто заезжал.
Видно было, что Татьяне неловко об этом говорить, как всякой женщине, которая прилюдно вынуждена сознаться, что муж ей изменяет. Но теперь-то чего краснеть, дело прошлое… И Грязнов кивком подтвердил слова своей сотрудницы, не объясняя при этом, что и сам звонил к Лидии Михайловне, разыскивая Шацкого.
– Отлично, – одобрил Турецкий. – Вячеслав Иванович, тогда я воспользуюсь приятной возможностью присутствия среди нас Николая Сергеевича Саватеева и попросить его провести совместно с Карамышевым изъятие этих документов. Может быть, потребуется обыск, а может, мадам, учитывая сложившиеся обстоятельства, сама их выдаст следствию. Во всяком случае, насколько мне известно, разговаривать с дамами Николай Сергеевич умеет.
Турецкий хотел еще добавить насчет учителя, но, увидев осуждающий взгляд Грязнова, хмыкнул и махнул рукой: мол, и без того все ясно.
– А теперь позвольте вернуться к нашему Авдееву-старшему, – сказал уже серьезно. – Мы договорились с Меркуловым, что им будет предпринята еще одна, последняя, попытка достать банкира мирным путем. В чем я уже сомневаюсь. И поэтому хочу предложить свой вариант. Суть вот в чем. Если эта фигура недостижима для правоохранительных органов, действующих в соответствии с законом, то она вполне может оказаться доступной для криминалитета, который никаких законов не признает. Иными словами, пользуясь старинной поговоркой по поводу того, что вор у вора дубинку украл, озвучить этот факт для потерпевшего в данном случае.
– Ты хочешь заставить банкира ринуться под крыло правосудия? – спросил Грязнов.
– Попытка – не пытка, однако в раскаяние я не верю. Скорее, это способ заставить банкира сделать резкие движения, на которых мы его и прищучим. А что это будут за движения, честно, не знаю. У наших олигархов, если вы заметили, в последнее время появилась мания – при первой же опасности мгновенно смываться за границу и отсиживаться в какой-нибудь Франции. Или Польше. И не только олигархи, а просто жулики всех мастей. А вот как мы будем действовать в такой ситуации, я и хотел бы с вами посоветоваться. Не говоря о том, что все сказанное не должно покинуть стен нашего кабинета…
