Марина Серова - Мужчина не по карману
Уланова взвыла от этих слов, вскочила с места, хватая предметы, разбросанные Романом, и стала ими в него кидаться.
— С-скотина, скотина, скотина, скотина… — сквозь зубы повторяла она.
Шкода попробовал прикрыться руками. Они подрагивали и налились кровью, как и его лицо. Так, с перекрещенными впереди себя ладонями, он подошел к Улановой и толкнул ее, вырвав предмет, который она хотела запустить следующим. Женщина отшатнулась и упала.
— Э, Ромик, — подала голос Лилиана, — а ты и впрямь скотина. Я по своей работе встречала всяких, но ты особенный. С… в красивой обертке.
Разъяренные любовники, забывшие о том, что в комнате находится еще кто-то, обернулись на ее голос. Лиля поняла, что сказала лишнее, и поежилась под ненавидящим взглядом мужчины. Роман как с цепи сорвался.
Ситуация заходила слишком далеко. Пора бы уже прийти Гарику, подумала я и украдкой посмотрела на часы: рано мы уложились, по моему заказу Папазян должен явиться еще через полчаса.
— Ты… — Шкода пытался подобрать слова, но никак их не находил. Он надвинулся на девушку. — Ты…
— Может, хватит сцен? — перевела я поток его ненависти на себя.
Роман глубоко вздохнул и взял себя в руки.
— Да, достаточно, — согласился он. — Я же еще не нашел твой магнитофон. Итак, ты специально вывела нас на этот разговор? — без тени нервозности спросил меня Роман. О недавней его истерике говорили только раскрасневшиеся щеки и по-прежнему пульсирующая вена у виска.
Не было больше смысла прикидываться бедной овечкой. Шкода уже достаточно наговорил на себя.
— Да, специально, — подтвердила я.
— Я знал, что ты из ментуры. Я нюхом чувствую опасность, а от тебя она исходила. — Он подошел ко мне совсем близко и оперся руками о диван так, что они оказались по обе стороны от меня, словно отрезав меня от остального пространства. — Только ты просчиталась, Иванова. Никто тебя отсюда не выпустит, пока кассета не окажется в моих руках. А без нее тебе не доказать моей вины. И лучше тебе сказать сразу, где она. А то ведь я могу и огорчить…
Мне не понравился его настрой. Я, как и прежде, продолжала сидеть на диване, подогнув под себя ноги. Коленки так заманчиво смотрели в сторону болезненного для мужчины места. И я не стала удерживать себя от запрещенного приема.
Шкода ухнул, согнувшись пополам, и, отсчитав несколько шагов назад, уткнулся спиной в кресло, в котором расположилась Лилиана.
— Все больше я тебя люблю, Танюха! — восторженно завопила она, достала надоевшую жвачку изо рта и прилепила ее ко лбу потерпевшему. — Не знала я, что у нас в стране такие классные менты встречаются. Теперь их всех любить стану бесплатно.
— Боже! — простонала Уланова, поняв, кем является эта женщина. Кроткая и чопорная натура Марины Викторовны никак не могла принять всего происходящего.
Роман оправился от удара. Откинув в сторону жвачку, он смотрел на меня ненавидящими глазами, но ударить женщину так — таки не решился.
— Я все равно его найду, твой магнитофон, — процедил он сквозь зубы.
— Ага, — оживилась Шрамированная, — а мы будем говорить «горячо — холодно».
Шкода не обратил на ее реплику никакого внимания. Он осматривал комнату, ища взглядом место, где могло спрятаться записывающее устройство. Теперь он уже не суетился, как раньше, не давал волю своим чувствам. Глаза остановились на наполовину задернутых шторах. Я поняла, что моя сумка сейчас будет обнаружена.
Я поднялась со своего места, готовая в любую минуту защищать пленку с уликами. Роман почувствовал, что догадался правильно, заострив внимание на окне. И еще он понял то же, что и я: теперь все зависит от того, кто раньше доберется до окна.
Он шагнул к нему первым.
— Не суетись, — перекинула свои ноги Лиля на другое место, перекрыв ему дорогу.
Роман хотел было их откинуть, но…
Звонок настойчиво разлился по квартире, в который раз смешав все карты хозяина дома. Все, словно по команде, замерли.
— Еще одна? — предположила Уланова, глядя на Романа.
Он же не сводил с меня глаз. Любого подвоха он ожидал теперь только от Тани Ивановой. Глаза Романа забегали из стороны в сторону, он пытался понять, что же будет дальше.
Мне тоже было интересно узнать финал пьесы, в роли режиссера которой выступила я. Роман стоял к окну ближе меня. И терять ему было нечего. Стоило мне только пошевелиться, и он первым бы добрался до подоконника. А там кто знает — с мужской силой кассету испортить недолго.
В дверь звонили все настойчивее.
— Так ты откроешь очередной своей телке, или это сделать мне? — не выдержала Лиля. — Я не гордая, схожу.
— Сиди, — приказал Шкода.
— Ага, придумал… — И Лилиана сказала, что ему нужно сделать по части ее профессии, чтобы она послушалась. — Мною сутенеры не всегда решаются командовать, а ты захотел…
Она спокойно встала с кресла и демонстративно потянулась. Роман толкнул ее обратно.
— Да пошел ты! — возмутилась Лиля и кинула в него диванной подушкой.
Внимание Шкоды переключилось с меня на девушку, и я воспользовалась этим, применив один из известных мне приемов. Вскоре Роман лежал на полу, лицом вниз, упав на осколки посуды, разбросанной им же самим. Большой кусок хрусталя рассек ему лоб, и струйка крови закапала на ковер, быстро впитываясь в светлый ворс и окрашивая его в красный цвет. Физически Роман оказался очень слаб, расклеился сразу же после первого удара.
Лиля, увидев, что дорога открыта, пошла и отворила дверь.
— О, Танюха, тут твой коллега пришел! — крикнула она из коридора и подмигнула Гарику. — Мужик, если че, с сегодняшнего дня я ментам даю бесплатно. Можешь адрес записать.
— Не надо, — остановил ее Папазян и вошел в комнату.
Он с удивлением присвистнул, увидев погром, творившийся здесь. Осторожно обходя останки вещей на полу, он приблизился ко мне.
— Держи тепленького, — предложила я ему, кивая на Романа.
Тот сумел подняться и сидел теперь на полу, обхватив голову руками. Сквозь пальцы медленно ползла темно-алая капля.
— Шкода? — спросил Гарик.
— Угу, — кивнула я.
— Анохин и Сердюков уже о нем рассказывают. Что ты с ними сделала, Татьяна, а? Сначала молчали, как партизаны, а стоило их только отпустить, так через час явились с повинной.
— С чего ты взял, что это я?
— Интуиция, — пошутил Гарик, доставая наручники и надевая их на Шкоду.
— А этого зачем покалечила? — кивнул он на Романа.
— Сам упал. Кинулся тебе открывать, а видишь — в квартире давно не подметали. Вот и споткнулся, — отшутилась я.
— Я всегда говорил, гигиена превыше всего, — поддержал меня Гарик, защелкивая наручники.
В это время я подошла к окну и взяла сумочку. Шкода стрельнул в ее сторону пронзительным взглядом. Тем самым, исподлобья. Но теперь этот взгляд совсем ему не шел. Роман хотел было что-то сказать и не смог. Думаю, не смог подобрать слова.
Пленка в сумочке домоталась уже до конца, и магнитофон автоматически отключился. Можно было отдать Гарику кассету прямо сейчас. Но я посмотрела на Уланову и щелкнула замочком. Лучше немного подождать.
Гарик опечатал квартиру, и мы все вместе вышли на улицу. Папазян посадил Романа в служебный «уазик». Я в последний раз посмотрела на человека, к которому недавно испытывала такое сильное чувство. В душе больше ничего не шевельнулось. «Уазик» уехал, оставив после себя мокрый след между лужами на асфальте.
Уланова опустила голову и медленно побрела через улицу домой, даже не попрощавшись. Она думала о своем. Может быть, переживала разочарование в любимом человеке, может, просто устала от волнений, обвалом свалившихся на нее за какие-то пару часов.
— Марина Викторовна! — окликнула я ее. Женщина остановилась. — У меня есть пленка нашей нынешней беседы. Я там сотру места, где говорится о вашей причастности к делу. Если вызовут в участок, вы ничего не знали. Скажите, это он из-за любви к вам самостоятельно решил отомстить вашей обидчице. Вы же ни о чем его не просили. Слышите? Вы поняли меня?
— Спасибо, — тихим, измученным голосом сказала Уланова и пошла дальше, склонив голову еще ниже.
Я проводила ее взглядом до подъезда. Как же разительно меняет горе женщину. Совсем недавно она была привлекательна, даже по-своему красива. А что теперь? В дом вошла сгорбленная тень той Марины Викторовны, которую я знала.
Я вздохнула и отвела взгляд в сторону. Кажется, все, что было задумано, удалось сделать. Можно со спокойной душой ехать домой — отзвониться Датской о завершении дела и расслабиться. Я посмотрела на Лилю.
— Ой, совсем забыла…
Да, я совсем забыла о том, что обещала Лиле деньги по завершении работы. Роль свою она сыграла профессионально, не хуже любого актера. И я не привыкла обделять тех, кто мне помогает. Отсчитала три сотни и протянула их ей.
