Ги Декар - Зверь
Не желая того вовсе, почти против воли, вы стали для Жака единственной необходимой для счастья женщиной просто потому, что такой мужчина, как он, никогда не знал и не узнает другой женщины, других ощущений. Отдаваясь его ласкам, вы рождали у него иллюзию, что он такой же мужчина, как все.
Чтобы как-то отвлечься от тягостных переживаний, которые вам доставляла такая страсть, вы с головой бросились в водоворот бурной жизни Нового Света, разъезжая по городам с лекциями, давая интервью по радио, появляясь на приемах, где вы блистали с каждым разом все ослепительнее. Ваша красота побеждала все. Казалось даже, что присутствие слепоглухонемого великана, следовавшего за вами повсюду с рабской покорностью как тень, придавало вам еще большую цену, подчеркивало вашу лучезарную красоту. В первое время вам казалось, что вы счастливы там, Соланж. Спустя некоторое время после приезда в Соединенные Штаты вы даже написали об этом Ивону Роделеку — единственному человеку, с которым вы могли говорить откровенно. Но увы, в Кливленде на вашем пути встретился Джон Белл.
Интерес, который проявил молодой американец к исключительному случаю Жака Вотье — французскому романисту, слепоглухонемому от рождения,— был только предлогом, способом добиться вашего внимания. Он загорелся желанием к вам — красивой жене инвалида — с того самого момента, как впервые вас увидел. Его ухаживания становились все более настойчивыми. Он увозил вас одну на прогулки в автомобиле, и муж ничего не имел против. Жаку даже в голову не приходило, что вы могли ему изменить. Но именно это и случилось: спустя несколько месяцев после встречи в Кливленде красивые глаза молодого американца утонули в ваших. Губы шептали слова любви, которых вы так долго ждали. Хоть ваше счастье было и недолгим, но, по крайней мере, оно было полным: в любви повелевали вы!
Молодая женщина побледнела и схватилась руками за барьер в тот самый момент, когда у ее мужа вырвался долгий хриплый крик. Он пытался вырваться из своего огороженного места, чтобы наброситься на Виктора Дельо, но жандармы силой усадили его.
— Я знаю, что причиняю этому несчастному нестерпимую боль, — продолжал адвокат. — Если бы он мог, он убил бы меня сейчас. Посмотрите на него: вот это, господа присяжные, именно тот Вотье, которого я хотел вам открыть. Жак Вотье, человек, который становится зверем только тогда, когда он защищает то, что считает принадлежащим ему одному,— свою жену. Посмотрите на нее: она тоже вот-вот лишится чувств оттого, что не может опровергнуть предъявленные ей обвинения. Что могла бы она сказать, кроме того, что в конце концов уступила домогательствам молодого американца, потому что у нее уже не было сил безраздельно принадлежать человеку, которому не дано было никогда ее увидеть? Вот в чем заключается драма этой молодой женщины. Не подумайте только, господа присяжные, что Соланж полюбила Джона Белла! Очень скоро отношения с молодым американцем, который следовал за ней по всем городам, стали угнетать ее.
Обманув человека, для которого вы были всем, Соланж Вотье, вы почувствовали угрызения совести и пытались сделать невозможное: быстро и решительно порвать со случайным любовником. Но он и слышать не хотел об этом — он уже не мог без вас обойтись. Вы хотели порвать быстрее еще и потому, что возникшие у мужа подозрения пугали вас. Ваш слепоглухонемой муж начал смутно подозревать Джона Белла. К счастью, Жаку даже в голову не приходило, что вы могли быть ему неверной. Единственным виновником он считал этого молодого американца, горевшего желанием к вам и которому, как он считал, вы отчаянно сопротивлялись. Вы же в течение многих месяцев уже были его любовницей.
Чтобы избавиться от опасного любовника, вы вдруг решили ближайшим теплоходом вернуться во Францию. Но вы не могли предвидеть, что на его борту окажется и Джон Белл, решившийся и дальше вас преследовать. Спустя несколько часов после отправления из Нью-Йорка вы с мужем встретили его на палубе. Чтобы как-то оправдаться перед Жаком, он объяснил, что отправляется во Францию с особой миссией, связанной с планом помощи послевоенной Европе. Ничего себе помощь!
Чтобы избежать подобных встреч в дальнейшем, не желая больше рисковать, вы устроили так, что еду вам приносили в каюту, из которой вы теперь выходили очень редко. На другой день Джону Беллу удалось все же подкараулить вас в коридоре. Он настаивал, умолял. Обезумев, вы убежали. Был момент — вам пришла мысль о самоубийстве. Но вы подумали о том, что Жак один не выживет. Жак, который не мог больше жить без вас! Не лучше ли было пожертвовать Джоном, который никому не был нужен? Мысль об этом преступлении, должно быть, преследовала вас, вы видели в этом некую возможность восстановить справедливость в отношении Жака. Вы не можете представить себе, господа присяжные, какие прихотливые и подчас чудовищные чувства могут родиться в сердце оступившейся и раскаивающейся женщины.
Джон Белл продолжал преследовать вас. Открывая дверь каюты, вы сразу наталкивались на него. Ваш муж благодаря чрезвычайно развитому обонянию тоже постоянно чувствовал его непосредственную близость, и бы боялись скандала. Измучившись вконец, вы захотели решительно объясниться с бывшим любовником.
Дельо отвернулся от Соланж и предупредил:
— Господа судьи, господа присяжные! Вот теперь мы подходим к моменту преступления.
Он снова повернулся к сидевшей на стуле подавленной Соланж.
— Ваш муж, мадам, как всегда после обеда, отдыхает на своей койке. Вы выходите ненадолго подышать на палубу. Возможно, вы положили в сумочку тот самый револьвер, который, как признались мне во время второй встречи, всегда имели при себе для защиты. Вы направляетесь к каюте Джона Белла. План простой: вы постучите в дверь, он откроет, обрадованный, счастливый, что вы наконец пришли для любовной встречи. Оставшись с ним наедине, вы попытаетесь убедить его в том, какая опасность угрожает вам обоим, вам и ему, будете умолять его оставить вас. Возможно, вам удастся его убедить, потому что, в сущности, он человек неплохой. Если же нет... Если нет — в сумочке небольшой револьвер. Достать его — и снова наконец стать свободной? Затем через иллюминатор выбросить его в море и спокойно выйти — сначала на палубу, чтобы ветром смыло запах любовника, затем — отправиться в свою каюту, где спокойно спит муж.
К несчастью, когда вы подошли к каюте Джона Белла, события стали развиваться непредвиденным образом. Дверь каюты оказалась полуоткрытой. Вы осторожно толкнули ее и оцепенели перед страшной картиной: ваш любовник лежал на своей койке мертвый, с окровавленной шеей. Обезумев, вы даже не успели заметить зеленый шелковый шарф, странно похожий на ваш,— тот самый шарф, который вы часто носили и который так любил гладить руками ваш муж. Он лежал на ночном столике. В ужасе вы бросились из каюты.
Свежий ветер привел ваши мысли в порядок. На палубе вы начали понимать, что кто-то на несколько минут, на несколько мгновений, может быть, опередил вас и убил вашего любовника. Несомненно, его убили только что, хотя у вас не хватило духу дотронуться до еще теплого трупа. Но кто убил его? Соперник? Одна мысль тотчас мелькнула у вас в уме: может быть, Жак? Но это было невозможно: в течение дня, до обеда, вы не отходили от мужа. Оставив его спящим в каюте, вы кратчайшим путем отправились к Джону Беллу; он никак не мог вас опередить. Он мог бы последовать за вами, но и этого не случилось: никто за вами в каюту не вошел.
Кто же тогда мог убить молодого американца? Другая женщина? В конце концов, почему бы и нет? Она или он, но кто-то оказал вам очень своевременную услугу— освободил вас от назойливого, преследовавшего вас своими ухаживаниями и угрозами любовника, который был вам невыносим. Джона убили, однако сделали это не вы и не Жак. Размышляя обо всем этом на палубе, вы в какой-то момент подумали, что надо избавиться от револьвера, бросить его в море — но зачем, если оружием не пользовались? Револьвер не мог стать вещественным доказательством. И вы его сохранили и держите всегда при себе, он и сейчас у вас в сумочке, потому что вы давно уже думаете направить его против себя, если окончательно прольется свет на все обстоятельства.
Молодая женщина, вздрогнув, сделала резкое движение, но Виктор Дельо, все это время стоявший рядом, вырвал у нее сумочку.
— Нет, мадам! Только не это! — воскликнул он— Вы должны жить, потому что вы не убивали, потому что ваш муж еще больше нуждается в вас теперь, потому что на протяжении оставшейся жизни вы должны искупить свою вину перед ним.
Сказав это, адвокат достал из сумочки револьвер и передал председателю. Затем продолжал:
— Когда вы успокоились, вам не оставалось ничего другого, как вернуться в каюту. Но там вас ждал еще один сюрприз — мужа на месте не оказалось. У вас родилось страшное подозрение: может быть, действительно убил он? Но простая логика опять вам подсказала: это невозможно. Не мог он раньше вас добраться до каюты Джона Белла. Кроме того, Джон ведь стал бы защищаться. Тогда где же мог быть Жак? И почему он вышел из каюты один, без вас — такого никогда не бывало со времени отплытия из Нью-Йорка. Нарастающее беспокойство должно было бы заставить вас снова вернуться в каюту любовника, чтобы узнать, нет ли там мужа, и попытаться еще что-нибудь выяснить. Но мысль о том, что вы снова окажетесь наедине с трупом Джона, помешала вам осуществить это намерение. Кроме того, осторожность подсказывала вам, что не следует появляться поблизости от места преступления. Кто знает? Может быть, полуоткрытая дверь уже привлекла внимание и преступление обнаружено? Лучше всего было ждать в своей каюте возвращения Жака. Ожидание затянулось...
