Дарья Калинина - Круиз самодовольного амура
– Стой тут! – велел Залесный своему помощнику, а сам помчался наверх.
Он успел вовремя. Василий Петрович и остальные как раз вбегали в комнату, дверь которой, как машинально отметил для себя Залесный, вроде казалась совершенно целой.
Внутри он застал следующую картину: лежащий на кровати Филипп с закрытыми глазами и человек в темной одежде и надвинутой до самого рта черной шапке, которого за руки держали Ваня и один из полицейских.
– Игорь! Мы его схватили!
– И ничего не схватили, – раздался знакомый голос из-под шапки. – Я вам сама дверь открыла.
Василий Петрович разинул рот. Он тоже узнал этот голос.
– Евлалия? Ты?
Залесный сделал несколько шагов и резким движением руки сорвал с головы задержанного шапку, и все невольно ахнули, когда по плечам задержанного рассыпались знакомые густые рыжие кудри.
– Что ты тут делаешь? – спросил у молодой женщины Залесный. – Ты же должна лежать?!
– Должна.
– Ну и?..
– Я папу пришла проведать.
– А почему через окно? И не ври, что ты пришла через дверь. Мы видели, как ты лезла в окно.
– Так дверь он не открывал.
Залесный взглянул в сторону Филиппа.
– А с ним что?
– Я не знаю. Спит.
Подойдя к кровати, Залесный пощупал пульс. Под его пальцами послышались сильные глубокие толчки, какие могут быть только у совершенно здорового человека.
– Да, он и впрямь спит, – пробормотал Залесный. – Филипп!.. Филипп!.. Очнись!
Но все было бесполезно. Филипп не просыпался. Возле кровати лежал блистир, в котором не хватало двух таблеток. Поднеся лекарство к глазам, Залесный понял, в чем причина глубокого сна Филиппа.
– Он выпил сильный антидепрессант.
– Видите, я же говорила, что его не добудиться было! – воскликнула Евлалия. – И отпустите меня, чего вы в меня вцепились!
Залесный махнул рукой своим помощникам:
– Отпустите ее.
Евлалия принялась отряхиваться.
– Что за обращение? – жаловалась она, поглядывая то на Василия Петровича, то на Залесного, то на Ваню. – Или мне мало горя, которое на меня свалилось, так вы решили еще добавить? Мать потеряла. Мужа потеряла. Сама едва не погибла. Так теперь еще и вы на меня набрасываетесь, на раненую… больную… слабую…
И Евлалия хлюпнула носом.
Но Залесный не поддался жалости.
– Скажи, пожалуйста, все же, что тебе было нужно от отца?
– Я видела, как он вернулся, и хотела с ним поговорить.
– Понятно. А до утра этот разговор никак не мог подождать?
– Нет. Никак.
Залесный посмотрел на Евлалию. Его явно что-то смущало в ее словах. Но продолжать разговор он не стал и распорядился:
– Ну, хорошо, Василий Петрович, проводите Евлалию к ней в комнату и попросите кого-нибудь из женщин побыть с ней.
– А как быть с Филиппом?
– Пусть спит. Я и к нему тоже приставлю охрану.
Так все и разрешилось, на первый взгляд вполне благополучно. Но только именно, что на первый взгляд. Потому что уже очень скоро драматические события в доме зашли на новый виток.
На следующее утро Инга проснулась очень рано. Она ничего не знала о ночном путешествии Евлалии и сопутствующей ему шумихе. Все это происходило в другом крыле дома. А там, где спали Инга и Алена, были тишь и благодать. Так что этой ночью Инга выспалась лучше, нежели за все прежние дни.
За ночь непогода и ветер утихли, но все еще было свежо. Так что от своей первоначальной мысли прогуляться перед завтраком к озеру Инга отказалась очень быстро. Ей совсем не хотелось мерзнуть, так что она повернула назад, под надежное укрытие уже нагревающихся на солнце стен дома. Инга немножко погуляла по саду, но намочила росой ноги и поторопилась вернуться во двор, где и прошла к птичнику.
– Ко-ко-ко! – поздоровалась она с курицами. – Ку-ка-ре-ку!
Красавец петух с переливающимся всеми цветами радуги хвостом забил крыльями и радостно кукарекнул ей в ответ. Мол, зацени, до чего же я хорош! И взгляд еще на Ингу такой кинул пристальный и многозначительный. Чисто мужской взгляд. Но Инга не стала отвечать на заигрывания петуха, который, как она знала со слов тети Маруси, отличался задиристым и драчливым нравом.
Ингу куда больше привлекали миролюбивые курочки и совсем уж безобидные перепелки, которые только путались у куриц под ногами. Вместе с ними бегали и подросшие цыплята, голенастые, нескладные, настоящие подростки.
– Цыпа-цыпа! – позвала их Инга.
Но цыплята внимания на нее не обратили. Как и полагается подрастающему поколению, цыплята обладали поистине неутолимым аппетитом. Все время они что-то рыли в земле, копали своими желтыми ногами все, что поддавалось копанию, клевали все подряд – зернышки, траву, жучков и даже картофельные очистки и вообще все кухонные отходы. Инга была поражена, когда увидела, с какой жадностью накидываются эти безобидные с виду птички на еду и как быстро они ее уничтожают. Никакой шредер не мог сравниться с этими милыми птичками. Но и грязи от них тоже было достаточно.
В последние дни у тети Маруси было по горло других забот, кроме ухода за пернатыми. Так что птички немножко… того… загадились. И сейчас Инга не без брезгливости наблюдала за тем, как вместе с едой они клюют свежие испражнения, собственные и своих товарок.
– Фу, – посетовала Инга. – Нельзя же быть такими… вы же не свиньи, вы – курицы!
Но птицы не обратили на ее укоры ровным счетом никакого внимания. Они продолжали деловито кудахтать, рыться в земле и всем том, что покрывало пол вольера. Инга уже собиралась уйти, но внезапно ее внимание привлек какой-то странный блеск. В этот момент как раз выглянул луч солнца, и что-то очень ярко сверкнуло среди разрытой земли и навоза.
– Что это у вас там?
Инга пригляделась еще лучше, и ей показалось, что теперь она даже видит характерный желтый блеск золота.
– Не может быть! – поразилась женщина. – Что это у вас там? Кольцо?
Она открыла дверь вольера и бесстрашно шагнула туда. Курицы поспешно разбежались в разные стороны, громко кудахча и осуждая ее за вторжение. Но больше никак своего неудовольствия не выразили. Да и петух, даром что поглядывал на Ингу со значением, как дошло до дела и до того, чтобы продемонстрировать свои мужские качества, молча отодвинулся в сторонку и оттуда поглядывал на Ингу, но приближаться вплотную избегал.
Но Инге было не до него. Она протянула руку и поскребла пальцами рыхлую землю. И тут же она поняла, что это не кольцо, а кулон. Красивый кулон, в середине которого красовался прозрачный камушек в несколько каратов.
– Откуда это тут?
Кулон казался Инге странно знакомым. Вроде бы точно такую или очень похожую подвеску Инга видела у Насти.
– Интересно, – пробормотала Инга. – Эй, птички, это все, что у вас тут из ювелирки? Или есть что-то еще?
Курицы не отреагировали. Пришлось Инге самой заняться поисками. Она низко наклонилась и принялась разгребать руками землю. Она перепачкалась, расчихалась от поднявшейся пыли и перьев, но в конце концов ее усилия были вознаграждены. Среди куриного вольера она нашла еще две золотые вещи – кольцо с поистине огромным изумрудом очень чистой воды и толстую цепочку с подвеской – стреляющим из лука амуром.
Теперь у Инги уже не было никаких сомнений. Эти вещи принадлежали Насте. Инга хорошо помнила и кольцо, и амура, который уютно покоился на пышной Настиной груди, нежась в лучах обожания и довольства. Он всегда был такой самодовольный, этот амур. И вот теперь валяется среди куриного помета, в грязи, в забвении…
Инга с недоумением смотрела на него и спросила:
– Откуда же ты тут взялся?
Ясное дело, никто ей не ответил. Выбравшись из клетки, Инга стрелой понеслась к дому. Там она первым делом разыскала Василия Петровича, которому и продемонстрировала свои находки.
– А ты уверена, что это кольцо и подвеска принадлежали Насте?
– И еще кулон! Да, уверена.
Алена, которая услышала голос подруги и присоединилась к обсуждению, тоже кивнула головой:
– Это все сокровища Насти. Я тоже их помню.
– Но их же вроде как украли, – пробормотал Василий Петрович.
– Вот именно! Украли! Полицейские обыскали весь дом, а в птичник заглянуть не удосужились!
– Надо сообщить Игорю!
Разбуженный компанией Игорь спросонок долго не мог сообразить, что они от него хотят и почему тычут в нос какими-то побрякушками, да еще попахивающими птичьим навозом. Но врубившись в тему, он стряхнул с себя сон и тут же велел произвести в курятнике детальный обыск. Всех куриц и перепелок выставили вон, и уже через полчаса из-под настила для куриц было извлечено много драгоценностей, еще недавно принадлежавших Насте.
– Два кольца, одно с бриллиантом, другое с бриллиантом и сапфиром, золотые серьги, золотой браслет с цепочками и золотая заколка с рубинами.
