Фридрих Незнанский - Мертвый сезон в агентстве Глория
Нелли оказалась девушкой глубоко порядочной, с вполне здравыми понятиями о чести и достоинстве человека, крепко внушенными ей матерью.
Она внимательно прочитала данные ей материалы, закрыла папку и отдала Кротову. И все молча. Но в больших глазах ее разлилась тоска смертельно больного ребенка. Алексей Петрович даже пожалел на миг, что сам взвалил на собственные плечи эту неблагодарную миссию. Но… хирург тоже ведь делает больно во имя спасения жизни. А Нелли, действительно девушка разумная, должна сделать для себя правильные выводы.
Однако Кротов и предположить не мог, что произойдет дальше. Какой разговор произошел между дядей и племянницей, и он, естественно, не знал, но мог себе представить. А вот отголоски его немедленно почувствовали на себе Агеев с Головановым.
Жорж Вартанович пригласил их, сухо и не глядя в глаза сообщил, что с этого момента он в их услугах не нуждается, выписал чек на двадцать тысяч долларов — в такую сумму он оценил их деятельность по охране любимой племянницы, включая перелет в Штаты, — брезгливо оттолкнул чек от себя по столу и закончил фразой, что с данной минуты, надеется он, у них хватит совести больше никогда не переступать порог его дома. С чем и расстались. На их просьбу разрешить им проститься с Нелли Жорж Вартанович безапелляционно ответил, что не видит никакого смысла в этой пустой формальности.
Но сыщики не были бы сыщиками, если бы тут же не ухитрились выяснить у прислуги, что же произошло на самом деле. Пожилая женщина, сочетавшая в одном лице кухарку, экономку и уборщицу помещений и благосклонно относившаяся к легкому флирту с юрким Филей, сказала по большому секрету, что крик в доме стоял просто страшный. И не понять даже, кто на кого кричал больше. Ругались по-армянски, а этого языка она, к сожалению, не знала. Но в конце концов девушка швырнула в дядю чем-то тяжелым и выскочила на улицу. Хозяин же едва успел послать ей вдогонку своего личного охранника. И вот недавно этот парень, его зовут Фрунзиком, здоровенный такой детина, позвонил и сообщил хозяину, что Нелли вернулась в общежитие колледжа, где теперь и намерена оставаться. И еще он сказал, что она категорически отказывается от наследства, завещанного ей дядей Левоном.
Да, такой поворот событий никоим образом не устраивал сыщиков. Разрыв Нелли с дядей Жоржем исключал возможность свободного подхода к ним. Но что сделано, то сделано. Теперь приходилось искать пути для восстановления разорванных связей.
Вид Жоржа Вартановича и та решительность, с которой он отказался от услуг москвичей, убеждали Агеева и Голованова, что искать какие-то смягчающие факторы в отношениях с ним пока бесперспективно. Оставалась Нелли — девушка горячая, темпераментная, если судить по судьбе той старинной китайской вазы, с которой она разделалась быстро и решительно. В пользу возможности поиска контактов с ней говорило и то обстоятельство, что дядя, несмотря на дикий ор и битье дорогих для него предметов старины, не потерял тем не менее ощущения реальности и преследующей его семью опасности и послал вслед за Нелли своего личного телохранителя, вручив тем самым в его руки судьбу племянницы — единственной и, как утверждалось, любимой. И потому, если удастся как-то договориться с Нелли, в конце концов и за дядей дело не станет…
У каждого человека есть свои приятные, памятные места, которые вызывают легкую ностальгию даже по недавнему прошлому, особенно если оно было или казалось счастливым. Среди нескольких таких уголков в Нью-Йорке особо милым для Нелли Гаспарян было небольшое кафе «Дельфин» в районе Брайтона. Чем оно нравилось ей, она не смогла бы сказать с полной уверенностью — подобных и в Москве десятки, если не сотни. Может быть, тем, что хозяином его был удивительный человек с абсолютно русскими именем и фамилией — Ваня Иванов. В прошлом известный кинооператор, лауреат каких-то премий, дипломы которых были вывешены на стенах его заведения. Но к главным талантам Вани несомненно относилось его умение приготовить быстро, а главное вкусно, любое национальное блюдо — по заказу клиента. Абсолютно российские пирожки с капустой или с картошкой и жареным луком соседствовали с уже позабытым шашлыком по-карски, а изумительная долма, которую можно было отведать разве что в Ленинакане, в районе Старого базара, с жирным казахским бешбармаком, вызывающим у некоторых пожилых людей светлые воспоминания о целинной героике конца еще пятидесятых годов: «Полвека прошло, а прямо как сейчас…» Колеся в свое время по необъятной Стране Советов, кинооператор Иванов охотно набирался поварских талантов, которые, как показала жизнь, очень понадобились ему на старости лет, хотя какой он старый! Шестой десяток, о чем говорить…
А еще его кафе было приятно Нелли тем, что из широкого окна отлично были видны массивные ворота виллы, шпалеры подстриженного кустарника за сеткой ограды и сам особняк за ними, принадлежащий дяде Левону, где Нелли провела первые счастливые недели в Америке. По завещанию Левона Вартановича владелицей этого особняка должна была стать Нелли Гаспарян. Впрочем, подобное же завещание, как ей известно, было уже написано и дядей Жоржем. Квартиры, особняки — слишком серьезная недвижимость для гордой девушки, воспитанной в правилах строгой нравственности. Поддавшись мгновенному душевному разладу, в сердцах и сгоряча нагрубив дяде Жоржу, швырнув в лицо ему горькие слова обвинения, несколько позже Нелли невольно одумалась. Как девушка умная, она поняла, что речь-то ведь шла о далеком теперь прошлом. А мало ли что было когда-то? Мы ж все вовсе не прочь осудить свое прошлое, благо причин тому вполне достаточно. Конечно, свою гордость враз в карман не спрячешь, но после некоторых раздумий Нелли пришла к выводу, что резкие упреки далеко не аргумент, а потом… Нелли не могла забыть, как гостеприимно распахнула эта вилла свои тяжелые ворота перед ней. И было это три года назад. Но разве имела она от своих дядей, пусть они когда-то и в самом деле были преступниками, какие-то неприятности для себя? Только забота, только отеческая любовь.
И Нелли, вернувшись в общежитие колледжа, где для нее были созданы все необходимые условия для жизни и учебы, невольно тянулась душой к тому месту, с которым ее связывали радужные воспоминания.
Агеев с Головановым, не выпускавшие девушку из поля зрения, скоро это поняли. Они не маячили у нее на глазах, но старались проследить за каждым ее шагом. Задача-то оставалась прежней. Посланникам шейха вряд ли было известно о ссоре девушки с ее дядей, и для них она по-прежнему могла представлять большую ценность в качестве приманки для Жоржа Аракеляна. Сыщиков также совсем не убеждало в ее полнейшей безопасности, как, вероятно, считал Жорж Вартанович, постоянное присутствие рядом комодообразного телохранителя Фрунзика — человека, на их профессиональный взгляд, с несколько замедленной реакцией. И вообще, им как-то сразу не понравился и лоб его — узкий, постоянно нахмуренный и явно не предполагавший бурной мыслительной деятельности за его непробиваемой стенкой. Однако критиковать действия последнего из Аракелянов не приходилось.
Заметив, что Нелли охотно посещает заведение Иванова, общительный Филя постарался быстро найти с хозяином кафе общий язык. Кивая на «ягуар» сыщиков, тот мимоходом заметил:
— Напрокат взяли? Дорогое удовольствие.
Филя уклончиво пожал плечами.
— Из новых, что ли? — не отставал Ваня, имея в виду «новых русских».
— Колупаемся помаленьку, Ваня, — загадочно заметил Сева Голованов.
— А остановились где? — У Иванова был тоже явный талант сыщика.
— Нашли гостиницу, Ваня, — недовольно поморщился Голованов. — Одно название, а дерут по двести баксов в сутки.
— Во дураки-то! — словно обрадовался Иванов. — У меня ж есть всегда лишние комнаты! Платите по стольнику и живите себе на здоровье.
— Мы обязательно воспользуемся, Ваня, твоим гостеприимством. Может, чуть позже. А это чей особнячок-то? — кивнул Филя на виллу Аракеляна.
— О, мужики! У вас, вижу, губа не дура. Один из братьев Аракелянов здесь жил. Может быть, слыхали в Москве? Убили одного из них. Еще бы! Гохран взяли! Неужто не в курсе? У нас тут много об этом говорили.
— Ну Москву убийствами не удивишь, — скептически заметил Филя. — А это чего ж выходит, взяли Гохран и на эти деньги особняк себе отгрохали?
— Нет, это только один из братьев — Левон, которого и шлепнули в Москве не так давно. А второй из братьев здесь не живет. У него в другом месте, говорят, ничуть не хуже. А этот скоро перейдет в ручки очаровательной Нелли, их племянницы. Она ко мне в кафе постоянно забегает. Вот сегодня что-то еще не видел.
Конечно, и не мог, поскольку Нелли целый день безвылазно провела в своем общежитии. Видать, сильно переживала ссору с дядюшкой.
— И что, она каждый день забегает сюда? — удивился Сева.
