Марина Серова - Миром правит случай
Минут через сорок зазвонил мобильник.
— Слушаю, — ответил Селезнев.
— Николай? — уточнил незнакомый мужской голос.
— Да.
— Черный «БМВ» с номером икс-пять-пять-пять-икс-икс ждет вас на противоположной стороне улицы.
— Я понял, скоро буду.
Бывший следователь сразу догадался, почему авто с обращающим на себя номером не подъехало к парадному входу в отель — над ним были камеры наружного наблюдения, и человек Гранита не стал подставлять его. Мало ли, где и когда всплывет эта запись?
Селезнев вышел на улицу и сразу же увидел черный «Спортейж». Впрочем, номера были не те, что у «Киа», на котором ездил Бочаров. Несколько расслабившись, Николай Александрович направился к перекрестку, но тут его взгляд упал на «Сузуки SX4» красного цвета. В мозгу сразу щелкнуло — такая машина у Антонины. Приглядевшись, он заметил, что за рулем сидит другая женщина, помоложе. «Дожил, — подумал Николай Александрович, — я так скоро начну бояться собственной тени. Кругом Бочаровы мерещатся».
Дойдя до «БМВ», Селезнев огляделся по сторонам и открыл заднюю дверцу. Водитель молча кивнул ему и завел двигатель. Дорога до особняка, в котором жил Гранит, заняла минут тридцать. За все это время в салоне авто не прозвучало ни одного слова. Николая Александровича посетила мысль, что он зря решился на звонок вору в законе. Он пытался придумать какой-нибудь предлог, чтобы повернуть обратно, но когда в голову пришло что-то более или менее подходящее, назад пути уже не было — автомобиль въехал в открывшиеся перед ним ворота. Следователь в отставке оказался на чужой территории, а правила, по которым там играют, всегда казались ему чуждыми. Но чрезвычайные обстоятельства заставили его изменить свои взгляды и сделать почти невозможное.
Селезнев вышел из машины и пошел по дорожке к особняку. Неожиданно из-за колонны вышел человек с ручным металлоискателем.
— Оружие, телефон, — попросил тот.
Визитер вынул из кармана мобильник, выключил его и подал охраннику:
— Пожалуйста.
Тот убрал его в свой карман и стал проводить прибором вдоль тела визитера. Не обнаружив ничего подозрительного, охранник сухо произнес:
— Пойдемте!
Николай Александрович последовал за ним, осознавая нелепость просьбы, которую ему предстояло озвучить хозяину этой усадьбы. Это раньше, во времена работы в Следственном комитете, он был хоть сколько-то интересен Граниту. Зачем теперь ему сдался пенсионер?
Человек резко остановился и толкнул вперед высокую белую дверь.
— Николай! — Караваев пошел ему навстречу, распахнув руки для объятий. — Рад тебя видеть!
— Взаимно, — Селезнев заметил, что Гранит делает знак своему человеку, чтобы тот оставил их вдвоем.
— Ты вот, наверное, думаешь, что я тебе это так, для проформы говорю. Но поверь, это от чистого сердца. Мне ведь с тобой делить нечего, у тебя своя жизнь, у меня — своя, — стал философствовать Гранит. — Не то, что в детстве. Мы тогда с утра до вечера вместе пропадали на речке… И ведь, что удивительно, в те счастливые времена можно было запросто всем скопом завалиться к твоим предкам или к моим, наесться до отвалу картошки в мундире и побежать снова на речку. Запросы у нас были маленькие. Что Бог послал, тому и радовались. Не то, что сейчас.
— Так и было, — подтвердил Николай Александрович.
— Я вот недавно поймал себя на мысли, если пропадет коньяк, к которому я привык, это станет для меня трагедией. Привычка, знаешь ли… А ты какие напитки предпочитаешь? — Караваев открыл бар, уставленный бутылками.
— Я не большой любитель спиртного, но от хорошего коньяка не откажусь, — дипломатично заметил Селезнев.
— Надеюсь, тебе этот понравится, — Гранит взял бутылку, рюмки и подошел к столу, в центре которого стояла огромная ваза с фруктами. — Что же ты стоишь? Присаживайся! Ну как тебе?
— Хорош, — заценил гость, пригубив напиток.
— Я знал, что тебе понравится! Ну, давай рассказывай, что привело тебя ко мне?
Алкоголь несколько расслабил Селезнева, и он озвучил суть своей просьбы:
— Мне нужны люди, которые устроили бы в городе два небольших погрома.
— Что не сидится спокойно на пенсии? Душа рвется в бой, не так ли? — насмешливо осведомился Караваев и вдруг посерьезнел: — Ты что же, Коля, хочешь, чтобы я наступил на собственную мозоль?
— С чего ты это взял? — растерялся Николай Александрович.
— Ты ведь наверняка задумал устроить погром в каком-нибудь подпольном казино или в борделе? — предположил Гранит, и Селезнев вспомнил, что тот курирует именно эти сферы.
— Вовсе нет.
— Значит, решил объявить бой наркотикам? — попытался отгадать вор в законе. — А ты не подумал, что можешь поссорить меня с Морозом или Султаном?
— Тоже мимо, — мотнул головой бывший следователь. — Объекты самые заурядные и с криминалом они никоим образом не связаны.
— Тогда я совсем ничего не понимаю, — Караваев посмотрел на своего гостя сквозь стекло коньячной рюмки. — Коля, ты мне поясни, в чем смысл? Я ведь, когда что-то не понимаю, начинаю мозги напрягать, могу лишнее себе понапридумывать…
— Саша, — произнес Селезнев и, услышав такое обращение со стороны, осознал, как оно нелепо прозвучало из его уст, — у меня и в мыслях не было как-то тебя подставлять. Это мои личные разборки. Надо навести шороху в двух местах. Я даже подумывал о том, чтобы сделать это самому, но потом вспомнил, что ты предлагал мне свои услуги. Твои люди наверняка с этим лучше справятся.
— Ну хорошо, — кивнул Гранит. — Допустим, у тебя завелись враги. Без них в наше время никуда. Что это за объекты, которые ты хочешь тряхануть?
— Один из них — это швейное ателье. Там надо устроить налет средь бела дня. А второй — негосударственный пенсионный фонд, туда надо бы наведаться ночью.
— Ладно, пенсионный фонд! Там наверняка одни жулики работают. А ателье? Неужели ты решил отомстить портному, который кривую строчку сделал на твоем гражданском пиджаке?
— А если и так?
— Ну что, Коля, ты большой оригинал, скажу я тебе! До меня доходили слухи, что ты стал альпинизмом заниматься. Никто из наших так высоко не забирался, в прямом смысле этого слова, как ты. Уж не знаю, зачем тебе это надо было, но, наверное, было надо. Ладно, Коля, дам я тебе своих людей, только я должен быть уверен, что их не заметут. Они, знаешь ли, мне самому нужны!
— Сигнализация в обоих случаях не сработает, об этом я позабочусь сам. И еще — никто из персонала пострадать не должен, грабить тоже не надо, только устроить беспорядок…
— Хочешь кого-то попугать, — догадался вор в законе. — Это мои люди могут устроить. Скажи, Коля, а ты уверен, что тебя этот цирк устроит? Может, нужно организовать представление посерьезнее?
— Нет, нужно сделать только то, о чем я сказал.
Гранит долго молчал, попивая мелкими глоточками согретый теплом руки коньяк, а потом изрек:
— Либо все это абсолютно никчемная мышиная возня, либо эти налеты — часть какой-то сложной операции. Я помню, что ты для меня сделал, так что настал мой черед выполнить твою просьбу. Когда нужно все это устроить?
* * *— Полина Андреевна, я сказал Гра… Александру, — поправился Селезнев, — что эти мероприятия должны состояться уже завтра. Дело в том, что послезавтра мы с Аней уезжаем. Жена давно хотела поездить по Золотому кольцу. Нам попались горящие путевки, завтра она пойдет их выкупать.
— Я думаю, мы все успеем. Как только у нас будет все готово, я вам позвоню.
— Хорошо, я буду ждать вашего звонка.
Глава 15
Года два назад Ева с мужем и детьми возвращалась на машине с дачи и увидела на обочине дороги раненую собаку. Она остановилась и вышла из авто, чтобы как-то помочь бедняге, скулящей от боли. Было ясно, что дворняжка попала под машину и у нее раздроблена лапа. Увидев жалостливые лица своих детей, прильнувших к заднему стеклу, Ева поняла, что есть только один способ спасти животное — отвезти его в ветеринарную клинику. Муж Евы поддержал эту идею. Он достал из багажника клеенку и аккуратно переложил на нее собаку, а потом они с Евой перенесли животное в машину.
Вскоре дворнягу осмотрел ветеринар и сказал, что, кроме ноги, у нее еще сильно ушиблена грудная клетка.
— Шансов на то, что этот пес поправится, очень мало, их практически нет, а посему я предлагаю усыпить животное, чтобы оно не мучилось, — доктор посмотрел на Еву, но не нашел в ее глазах понимания.
— Если есть хоть какой-то шанс вылечить пса, лечите, — сказала она. — Я не смогу сказать детям, что позволила умертвить беднягу.
— Извольте, только вы должны знать, что лечение обойдется вам в копеечку. Вы готовы оплатить операцию и нахождение этого пациента, — ветеринар взглянул на скулящего пса, — в стационаре?
— Готовы, — в один голос сказали Ева с Германом.
